– Почему из-за меня? – Но когда говорю это, все возвращается. Конечно. Это из-за меня. Потому что я убила ее сообщника по преступлению. – Потому что ты убила А Гуана. Он должен был помочь мне со всем этим, спрятать подарки, а потом положить их обратно и все такое… А ты убила его и… Боже, Мэделин. Может, я и воровка, но ты и твоя семья – убийцы, – говорит она таким супер-судьбоносным тоном. – С чего ты взяла, что мы его убили? – спрашиваю я своим самым невинным голосом. – Я слышала, как вы, ребята, говорили об этом около отеля, когда возвращалась. Простите, тетушки, но вы все очень громкие, а я очень хорошо владею индонезийским. И китайским. Вы, ребята, знаете, как это бывает. – Твои родители, должно быть, так гордятся тобой, – говорит ма, бросив на меня взгляд, но я игнорирую. – Разве вас не проводили с острова? Морин пожимает плечами. – У меня черный пояс по карате. – Увидев мой взгляд, она вздыхает: – Я ничего не сделала, черт возьми! Просто немного вырубила парня и забрала у него пистолет. Это все равно не так плохо, как то, что вы убили А Гуана. – Мы не… Я не хотела! Он собирался напасть на меня. Я запаниковала, а когда очнулась, подумала, что он мертв. Пожалуйста, отпусти мою семью. Они просто пытались помочь мне; мы не знали, что он еще жив, когда положили его в холодильник, – кричу я. Морин достает из кармана телефон и нажимает на экран. – Ха, твое признание записано. Ладно, вот что произойдет. Я установила эту голосовую запись на таймер, чтобы опубликовать ее во всех моих социальных сетях через час. Если ты не принесешь мне подарки с чайной церемонии, все узнают, что ты и твоя семья сделали. Если ты сдашь меня полиции или еще что, запись будет размещена в социальных сетях. Принеси мне подарки для чайной церемонии, я удалю запись, и мы разойдемся. – Ах, эта девушка очень умна, – размышляет вторая тетя, нехотя кивая. – Вот это игрок, – говорит старшая тетя. – Мэдди, надо учиться быть похожей на нее. Очень умная. Должна вести хороший бизнес. Теперь настает моя очередь вскинуть руки. – Серьезно? Она буквально шантажирует нас под дулом пистолета! Тетя говорит: – Ах, ну конечно мы не имеем в виду, что ты должна направлять оружие на людей. Но просто хочу сказать, что эта Морин очень… Как это слово? Такая деловая… умная… – Злая? Сумасшедшая? – кричу я. – Эй, – огрызается Морин. Я оживленно жестикулирую в ее сторону. – Ты направляешь на меня пистолет и просишь ограбить твою лучшую подругу. Насколько еще более злой ты можешь быть? – Она видит возможность, она ею пользуется, – говорит вторая тетя. – Ты должна быть больше похожа на нее. Старшая тетя кивает, и они вдвоем мгновение смотрят друг на друга, как бы удивляясь тому, что в кои-то веки согласны друг с другом. – Но не направляй оружие на людей, это очень грубо, – предупредила ма. – О, ну, я рада, что у нас есть хотя бы это различие. – Во имя всего святого, моя семья сведет меня с ума. Они просто знают, как нажать на все мои кнопки. Я никогда не была достаточно хороша для них, даже по сравнению с воровкой-убийцей. Потом я понимаю, что ярость, которую они разожгли во мне, придала мне новые силы. Я так взбудоражена. Мне нужно найти способ доказать, что они ошибаются, показать им, что я не бесполезный клубок слез, как они думают. – Если она вам так нравится, то, может, она и должна быть вашим вонючим фотографом? – когда я произношу это, сама понимаю, как мелочно и по-детски звучат мои слова. – Айя, Мэдди, не будь такой, – говорит ма. – Мы даем тебе советы для твоего же блага, ты должна научиться быть умной, как Морин. Видишь ли, Морин хочет получить дары чайной церемонии, поэтому должна продумать каждую возможность. Морин усмехается. – Мне потребовалось время, чтобы все это понять. – Будь умницей, придумай, как взять подарки для чайной церемонии и спасти всех нас, – говорит ма. – Да, мы все на тебя рассчитываем, – говорит четвертая тетя. Я качаю головой в недоумении. – Я не могу сделать это даже для вас, ребята. Беру разряженный пистолет с комода и сую его в свой задний карман. – Ладно, это слишком очевидно. Он выпирает из твоего кармана, – восклицает четвертая тетя. – Он гораздо объемнее, чем кажется, не так ли? – Морин говорит с сочувствием. – Мне не нужна твоя помощь, – говорю я, когда Морин протягивает руку. – Ладно, ну и дела. – Мэдди, не будь такой грубой, – ругается ма. – Морин просто пытается помочь. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не закричать на них. Я хватаю свою сумку с фотоаппаратом, достаю два объектива и с предельной осторожностью кладу их на комод. – Не трогай их. – Да, не трогай, они очень дорогие. Сломаешь – заплатишь, – предупреждает ма. – Не стану трогать, – Морин поднимает руки. Я убираю пистолет в сумку и свирепо смотрю на всех. – Отлично. Значит, мне просто нужно держать людей на мушке, а потом ограбить их? – Ты сможешь, я верю в тебя, – говорит ма. Вторая тетя добавляет традиционное китайское напутствие: – Я верю в тебя. – Они так поддерживают тебя. Я бы хотела, чтобы моя семья была такой же, – вздыхает Морин. – Можешь забрать мою, – огрызаюсь я и выхожу из комнаты, пока не сказала то, о чем, несомненно, пожалею. 32 По сравнению с тем, что было в начале дня, сейчас номер для новобрачных выглядит практически пустынным. Родители Жаклин сидят в гостиной, тихо разговаривая. Они смотрят на меня с вытянутыми лицами, когда я вхожу. Их изможденный вид ранит мое сердце. Мне хочется обнять их и попросить прощения. – Привет, танте, ом. Жаклин здесь? – спрашиваю я, ненавидя каждое слово, ненавидя тот факт, что я вмешиваюсь в такое деликатное время. Мне почти хочется, чтобы они вышвырнули меня прямо сейчас. Вместо этого танте Йохана кивает и улыбается мне. – А, Мэдди. Может быть, она поговорит с тобой. Она в спальне. Сглотнув, я направляюсь туда. Клянусь, моя грудь, должно быть, ходит ходуном от того, как бешено колотится сердце. Я дохожу до внушительных двустворчатых дверей и тихо стучусь. Когда мне никто не отвечает, я стискиваю зубы и приоткрываю дверь. – Жаклин? Это я, Мэдди. Можно войти? Раздается всхлип. Я не могу понять, «да» это или «нет», поэтому открываю дверь и захожу внутрь, закрывая ее за собой. Жаклин скрыта под шестнадцатью слоями пенистого тюля, и мне приходится отдирать слой за слоем в течение, кажется, целой минуты, пока я не обнаруживаю ее. – Уходи, – всхлипывает она, слабо отбиваясь от моей руки. – Привет, – мягко говорю я. Она поднимает взгляд и снова всхлипывает. – О, это ты. Это всего лишь ты? Я не хочу сейчас ни с кем разговаривать, особенно с теми, кто, как я думала, близки мне! Последние несколько слов вырываются из нее в драматическом полукрике, и она снова зарывается лицом в подушки. – Это всего лишь я. Не зная, что еще делать, я осторожно сажусь на край кровати, бросаю взгляд в угол, где стоит сейф, и быстро отворачиваюсь. Какой же я ужасный человек, если думаю о том, как украсть у этой несчастной девушки, которую предали практически все в день ее свадьбы? Думаю, я чудовище, потому что мой взгляд все время возвращается к сейфу, и мне приходится сознательно возвращать его обратно к Жаклин. А может, мне стоит попытаться залезть в него сейчас, пока она не смотрит? Но я не знаю комбинацию сейфа. – Знаешь, что самое ужасное сегодня? – ревет Жаклин, резко сев.