– Она в порядке? – Нет, она не в порядке. Что, по-вашему, должно было произойти? – Я не знаю! Не думала, что ты действительно пойдешь на это! – Ну, я это сделала, и вот твоя дурацкая сумка, теперь ты можешь взять ее. Там, должно быть, миллиона два долларов. А теперь уходи. Глаза Морин метнулись к сумке. Назад ко мне. Вниз к сумке. – Она вообще спрашивала обо мне? – Почему тебя это волнует? Ты буквально только что заставила меня ограбить ее. – Только потому, что я не… я хотела… – Что? – Я огрызаюсь, делая шаг к ней. – Ты хотела чего? – Я собиралась… Думала, может быть, таким образом Джеки придет сюда и поговорит со мной. Не вызывая полицию или что-то еще. Если бы она увидела, что подарки у меня, но я их вернула, может, она… я не знаю… – Зачем ей снова с тобой разговаривать после того, как ты их у нее украла? Дважды! – Я не собиралась красть у нее. Не такой был план! – А в чем заключался план? Как ты вообще познакомилась с А Гуаном? – Мы были друзьями. Именно он попросил меня предложить твою маму в качестве поставщика для Джеки. Сказал, что она получит хорошую сделку. Он знал, что я расстроена из-за свадьбы, поэтому придумал целый план, чтобы отменить ее. Он сказал, что мы можем взять чайные подарки, спрятать их на время, пока свадьбу не отменят, а потом мы их вернем. Зная то, что я знаю об А Гуане, он, вероятно, не планировал возвращать их, но верю, что Морин говорит правду. Делаю еще один шаг к ней. – Почему А Гуан думал, что ты будешь расстроена из-за свадьбы? – Потому что… – Почему, Морин? – Потому что я люблю Джеки! Мои тети одновременно ахают. – Я люблю ее, понятно? – Морин плачет, и слезы текут по ее лицу. – Я люблю ее с тех пор, как мы впервые встретились, когда учились в колледже. Я говорила себе, что не надо быть такой эгоисткой, что ей не нравятся девушки. Я поддерживала ее во всех ее отношениях, в большинстве из них, но Том такой… – Такой козел! Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на дверной проем, в который, тяжело дыша, ворвалась Жаклин. И снова раздаются голоса. – Ух, ее макияж все еще в порядке, – одобрительно говорит старшая тетя. Вторая тетя удивленно смотрит на свою старшую сестру. Мы все, вообще-то. Сколько я себя помню, это первый раз, когда старшая тетя сказала что-то приятное второй тете. – Э… да, тушь не течет. Это потому что я использую накладные ресницы, – улыбается вторая тетя с явной гордостью. – Ш-ш-ш, – шикаю я. Жаклин врывается внутрь. Несмотря на то, что она больше не в своем огромном белом платье, в ней есть что-то такое, что приковывает ваше внимание. Может быть, это неземная красота. Или, возможно, то, как она смотрит на Морин, наполовину с укором, наполовину… с чем-то еще. Она распалена. Это может быть ярость или печаль… или… – Джеки… – Я тоже тебя люблю! Любовь. Это любовь, которая так ярко пылает в ней, которая привлекла все наше внимание, любовь, которая сейчас заставляет Жаклин войти в эту комнату. Я оказалась права. Эти две женщины любят друг друга. Это была авантюра, но я рискнула всем ради этого. Я отхожу в сторону, чтобы дать Жаклин подойти, и наконец она стоит лицом к лицу со своей лучшей подругой. Медленно Жаклин поднимает руку и кладет ее на пистолет. Морин не сопротивляется, когда Жаклин забирает его и выпускает патроны. Мне, пожалуй, стоит подтянуть свой оружейный жаргон. – Холостые, – говорит Жаклин, и улыбка расплывается на ее лице. – Я знала, что ты не сможешь никому навредить. – Я… Джеки… как долго… – Мэдди попросила меня подождать снаружи, пока она отнесет сумку в номер. Я все слышала. – Жаклин нежно кладет руку на щеку Морин. – Почему ты не сказала мне раньше? – Я не думала… Я… Ты натуралка, я не хотела… – Я встречалась только с парнями, потому что не хотела, чтобы ты даже подозревала, что я увлечена тобой, – плачет Джеки. – Я не хотела, чтобы ты испугалась. Я думала, что ты натуралка. Они с Морин смеются, а потом падают в объятия друг друга. Жаклин поднимает подбородок, Морин опускает голову, и наконец их губы встречаются в поцелуе, от которого у меня замирает сердце. Я отворачиваюсь, чтобы дать им хоть какое-то подобие уединения, и вижу, что мама и мои тети просто сидят там, открыто глядя на них и улыбаясь, даже не притворяясь, что не подглядывают. – Эй, – говорю я им, и они выглядят слегка смущенными. Я стою, неловко уставившись в потолок, пока моя семья украдкой поглядывает на них. После момента, что кажется вечностью, эти двое наконец отстраняются друг от друга, задыхаясь и ухмыляясь. – Смотри, ее помада все еще держится, – говорит вторая тетя. – Да, твой макияж просто номер один. Пожалуйста, извините за беспокойство, но можно нас развязать или нет? – спрашивает старшая тетя. – У меня очень болят руки. – О! Да, конечно. Мне так жаль, – плачет Морин, и мы все спешим к кровати, чтобы помочь развязать их запястья. Я опускаюсь на колени перед ма и начинаю работать над узлами вокруг ее запястий. Теперь, когда я нахожусь так близко к ней, могу видеть каждую черточку на ее лице, каждую знакомую складку и сгиб, все морщинки от смеха или беспокойства, пути ее жизни, так четко написанные на ее лице. – Ты в порядке? – мягко спрашиваю я. Мне так многое хочется сказать ей, но в то же время кажется, что в этот момент она знает все, каждый секрет, который я хранила похороненным в моем сердце. – Да, – говорит она, улыбаясь мне. Ее глаза блестят от непролитых слез. – Я так горжусь тобой, Мэдди. И в этот момент я понимаю, что никогда не чувствовала большей гордости за себя и свою семью. 34 – Итак, давайте разберемся, – говорит шериф МакКоннелл. – Мертвый парень мертв, потому что… подождите, почему? Все мои силы уходят на то, чтобы не вскочить со стула и не наброситься на этого человека. К счастью, меня окружает моя семья, плюс Жаклин и Морин. Жаклин мягко сжимает мое плечо и одаривает меня одной из своих ободряющих улыбок. Я могу это сделать. Я могу придумать историю, чтобы одурачить этого человека и снять нас всех с крючка. – На самом деле все очень просто, шериф. Видите ли, А Гуан – это покойный – хотел украсть подарки с чайной церемонии… – Это те подарки, которые дарят таким, как вы, перед свадебной церемонией? Я морщусь при фразе «таким, как вы», но продолжаю: – Да, по китайской традиции мы обычно проводим чайную церемонию, во время которой родственники жениха и невесты дарят им деньги или украшения и так далее. После чайной церемонии мы с Морин отнесли подарки обратно в комнату невесты. – Подождите, разве вы не адвокат? – спрашивает шериф МакКоннелл. Боже правый, неужели он только что это заметил? Наверное, потому что я переоделась в сухую одежду, но все же. Словно прочитав мои мысли, он качает головой и бормочет: – Вы все очень похожи, на мой взгляд. – Да, потому что мы все родственники, – гордо заявляет ма. – Вы что, все родственники? – Нет, она имела в виду, что некоторые из нас родственники, – быстро отвечаю я. – И я вроде как типа… юриста. – В том смысле, что я смотрела каждый сезон сериала «Хорошая борьба». – В общем, мы с Морин отнесли подарки обратно в номер невесты и присоединились к процессии, и тогда А Гуан забрал подарки. Должно быть, он был там все это время, замаскированный под одного из шаферов. Я не думаю, что он ожидал, что жених и невеста обнаружат пропажу так рано: обычно они не разбирают их до следующего дня, но… не знаю, может, Том хотел посмотреть, что за часы от «Патек Филипп» он получил. Когда А Гуан услышал, что они проводят обыск, то, должно быть, запаниковал и спрятал подарки в комнате Морин. Она самая вероятная подозреваемая, потому что была последней, у кого видели подарки. Шериф МакКоннелл медленно кивает, все это время хмуро глядя на нас. – И тогда ему нужно было где-то спрятаться, а где еще можно спрятаться, кроме как на виду у всех? – заявляю я, оживленно жестикулируя руками. – Он все равно был замаскирован под друга жениха, а другие друзья жениха были пьяны и не очень понимали, что происходит, к тому же они даже не знали друг друга. – Да, ох, они были такие пьяные. Один из них – я не знаю кто, но один из них, – многозначительно произносит ма, – принес, знаете, этот алкогольный напиток, очень плохой. Кажется, он называется акцент. – Ну, я слышала, что один из них принес траву, – говорит четвертая тетя. – Боже правый, – бормочет шериф МакКоннелл.