– Везуха… Вот и ищи теперь с везухой со своей… ветра в поле, – раздраженно произнес тенор. – Не боись, найдем. Я там предпринял кое-что… – Что? – Так, кое-что. Контакт один полезный наладил. – Что за контакт? – настороженно спросил тенор. – Полезный, – повторил бас. – Знаешь, там у них «шестерки» такие есть, униформисты называются? Когда весь этот кипеж на арене идет, они вокруг суетятся. Обручи подают, дерьмо за лошадьми подбирают. – Ну? – Баранки гну. Словил я там братана одного. Гоша зовут. Посидели, перетерли с ним… – О чем перетерли? Ты смотри, Грабля, языком-то не мели направо-налево. А то «папа» узнает… – И без тебя разберусь. Советчик. Как нам товар-то искать? Каждый раз самим туда лазить? Так мы за этим цирком еще год будем ездить. Видел, сколько там у них коробок? А в прошлый раз мы только две успели посмотреть. Старикан этот явился. – А может, его тоже… – понизив голос, проговорил тенор. – Как Антоху? – Какой смысл? Этого уберем, они другого поставят. Нет, для такого дела человек нужен. Свой. – С чего ты взял, что этот Гоша – свой? – А я и не говорю, что он свой. Я говорю, что через него можно вопрос решить. Они ведь все время там тусуются, в этом цирке. Сутками почти. Значит, он и провести, и вывести может. И спрятать так, что не заподозрит никто. Даже старикан этот. – С чего это ты решил, что он будет тебя прятать? – А на это тоже свой прием есть, – усмехнувшись, пробасил Грабля. – Я его покурить отозвал, таких кружев наплел… Он в них, считай, теперь просто по уши увяз. Мама умерла, друзья кинули… – Из машины донесся смех. – Пусти, говорю, переночевать на денек-другой. У вас же помещение по ночам все равно пустует. А мне жить негде. А утром, мол, от меня и духу здесь не останется, испарюсь так, что и не заметишь. Помоги, говорю, друг, я в долгу не останусь. Ко мне братан не сегодня завтра приедет, чемпион по дзюдо. Он всем гадам рожи начистит, а тебя, лучшего друга моего, до самого верха отблагодарит. – И он согласился? – А чего ему? Бояться нечего, в понедельник они так и так уезжают. А бабла срубить на халяву каждому приятно. Тем более что от себя-то он никак не напрягается, я же не в квартиру к нему пожить напрашиваюсь. – Так чего же ты тогда здесь делаешь? – спросил тенор. – Давно бы уже по сундукам этим лазил, товар искал. – Быстро только кошки родятся, Пузырь. Я с ним познакомился-то, можно сказать, сегодня. Он подумать обещал. – А если не надумает? – Надумает. Я сказал, что денег вперед могу дать. Займу, мол, в ломбарде. Кольцо обручальное заложу, память о жене, безвременно погибшей. Приятели снова засмеялись. – Смотри, Грабля, – после паузы проговорил Пузырь. – С Гошей или без Гоши, а товар нам добывать надо. Ты сам сейчас сказал, времени – до понедельника. Если не найдем, «папа» в порошок сотрет. – Завтра я на всю ночь там, я раньше найду. – А сегодня пойдем, что ли? – Само собой. Чего время терять? Никогда не знаешь, как карта ляжет. Может быть, мы его сегодня найдем. Тогда и Гоша не понадобится. Сдадим, кому надо, рассчитаемся – и привет. Милое дело! – И «папе» доложим, – добавил дисциплинированный Пузырь. – Это уж само собой, – согласился Грабля. – «Папе» – в первую очередь. Ну чего, идем, что ли? Времени – второй час. Старикан сейчас как раз в зверинце тусуется, я уж знаю. – Изучил расписание? – усмехнулся Пузырь. – А как же. Наобум, что ли, лезть? Мне еще на воле не надоело, в «санаторий» не хочется. Айда, поднимай задницу. А то время упустим. Глава 8 Наблюдая из-за кустов удалявшиеся фигуры, одну – высокую и мосластую, другую – низенькую и округлую, действительно чем-то напоминавшую раздутый пузырь, Гуров пытался осмыслить только что услышанное. Поскольку бандиты ушли, можно было принять вертикальное положение, и, присев на корточки, он раздумывал над новой информацией. Несмотря на то, что подслушанный им диалог был не особенно продолжительным, в деле теперь почти не оставалось загадок. Мотивы убийства Антона Ирмелина и логика его собственных действий представлялись совершенно ясными и очевидными. «Это он, похоже, решил использовать удачный шанс и наркоту налево от себя сбыть, – размышлял Гуров. – Или часть ее. Да, скорее всего, часть. Все – опасно. Сразу узнают, не поздоровится, «на ремни порежут», как сказал этот Пузырь. А часть – вполне реально. Например, ту, которая в Ростов ехала. Убийство, если не ошибаюсь, произошло в самом начале самарских гастролей, следовательно, до прибытия в Ростов-на-Дону времени оставалось более чем достаточно. А партия там, похоже, не маленькая, такую, если «загнать», обогатиться на всю жизнь можно. Соблазн, конечно, большой. Тем более если Антоха не сильно в теме и порядков этой мафии не знает. Наверняка был уверен, что спрячется. Только, кажется, немного ошибся. Его еще до продажи «раскололи» и наказали примерно, как и следует. Разве что поторопились немного. Здесь, конечно, промашка вышла. Не предусмотрели, что, перед тем как продавать, парень товар перепрятать может. Как говорится, подальше положишь, поближе возьмешь. Не сориентировались, вот и крутятся теперь вокруг да около, ищут «своего человека». А что им это может дать? Ничего. Ирмелин своими планами навряд ли с кем-то делился, и «человек», будь он хоть тысячу раз «свой», никакой конкретной помощи оказать не сможет. Разве что переночевать разрешит. И вместо двух сундуков с костюмами Граб-ля переворошит четыре. А результат будет тот же. Чтобы найти товар, здесь другой подход нужен. Как говорится, «системный». Раздумывая о том, какая система может привести его к искомому результату, Лев для начала решил исключить все места, где наркотики прятать точно не будут. В первую очередь это были, конечно, контейнеры с костюмами. Наряды постоянно задействовались в представлениях, их то и дело вынимали и снова складывали обратно в ящики, где они хранились, постоянно кто-то «наведывался», и, разумеется, такое место не могло стать тем тихим и незаметным пристанищем, где можно было бы укрыть какой-то секрет. Тайное хранилище, куда Антон Ирмелин перепрятал товар мафии, должно было быть незатейливым, возможно, даже находившимся у всех на виду, и в то же время таким, где никому и в голову не придет искать «клад». Таким, как, например, фанерные стены трейлера, за которыми, кроме пустоты, никто ничего обнаружить не надеется. «Почему Ирмелин перепрятал товар из вагончика в другое место? – Очевидно, потому, что со дня на день у него намечалась «сделка века», и выковыривать наркоту из-под обшивки своего жилища в такой момент он считал неудобным. Дело это хлопотное, затратное по времени, да и шумное к тому же. Зачем привлекать ненужное внимание и тратить драгоценное время в тот самый момент, когда, наоборот, требуется максимальная оперативность действий? Гораздо правильнее подготовить все заранее. Потихоньку вскрыть тайник в комнате, аккуратно заделать все, как было, перенести товар, да и сидеть себе, преспокойненько дожидаться покупателя. Только вот где оно, это заветное местечко, которое соответствовало бы таким критериям? Грабля сказал, что сделка у него была назначена в тот самый день, когда произошло убийство. Что едва лишь «успели разобраться». Значит, тайник должен быть расположен так, чтобы к нему в любой момент можно было бы получить доступ. Даже днем. Даже тогда, когда в цирке полно народу и любой может заметить, кто и куда идет. А может быть, он как раз и рассчитывал на то, что его могут заметить? Спрятал в такое место, где бывает постоянно просто в силу своих профессиональных обязанностей, следовательно, его подход к тайнику ни у кого не вызовет подозрений, даже если за ним будет пристально наблюдать вся труппа. Хм, а что? Ход, пожалуй, неплохой. И в обстоятельствах Ирмелина, наверное, единственно возможный. Он наверняка знал, что его тоже контролируют, так же, как он контролирует перевозимую в его комнате наркоту. А если сделать все как бы невзначай, по ходу исполнения повседневных работ, то никто ничего не заподозрит. Ростовская часть товара останется в Самаре, а за то время, пока шапито до этого Ростова доедет, удачливый бизнесмен сорок раз успеет испариться из поля зрения своих нанимателей. Хорошие деньги невероятно раздвигают возможности». Но, перебирая в уме, куда и зачем мог наведываться Ирмелин, выполняя свои профессиональные обязанности, Гуров не находил вариантов, подходящих для исполнения задуманного маневра с «левой» продажей. Он вспомнил, что в первой беседе с ним, еще в Самаре, тот же Крабовский отмечал, что Антон – человек важный, и все его заботы о подведомственных животных ограничиваются выгуливанием и подготовкой к выступлению. Тайников, подходящих для того, чтобы спрятать несколько килограммов героина, на этом пути было явно немного. Вольер, в котором выгуливали зверей, был совершенно пуст, а подготовка к выступлению, заключавшаяся большей частью в расчесывании и оформлении «экстерьера» собак и лошадей, и вовсе не предполагала работы в каких-то укрытиях и потаенных местах. Напротив, подобные действия зачастую производились перед самым выступлением, в самой гуще раздраженной и взволнованной перед выходом на манеж толпы артистов. Нет, дорога к тайнику проходила явно не здесь. «Где он мог назначить встречу с этими своими покупателями? Явно не внутри шатра. Где-то на улице, но и не слишком далеко от цирка. Отходить далеко не позволили бы элементарные соображения безопасности. Поскольку за ним следили, и он наверняка об этом знал, весь процесс купли-продажи должен был произойти так же, как и перемещение наркотиков в новый тайник – совершенно невзначай, как бы по ходу дела. Что это могло быть? Что? Что?! «Сундуки, звери, вольер, – мысленно перебирал Лев. – Все – мимо, все пусто. Даже если бы он и умудрился что-то спрятать там, то для того, чтобы незаметно достать это, ему обязательно потребовались бы «особые условия», которые почти нереально обеспечить среди многолюдного и хлопотливого циркового дня, когда любой человек в любой момент может появиться в любом месте. Нет, то, что требует особых условий, здесь не прокатит. Тайник должен быть простым, чем-то таким, что всегда на виду, таким, на что все уже столько раз смотрели, что, проходя мимо, перестали замечать, таким, обо что можно споткнуться и все равно не заметить. Вот как дядя Федя споткнулся об этот ящик. Казалось бы – как красная тряпка торчит у всех на виду, а между тем… минуточку… то есть как это? Ящик? Ну да, конечно… какой же я идиот! Ящик! Ящик с песком!! Что может быть проще и что может быть гениальнее! Ведь тот же дядя Федя рассказывал, что на гастролях в Самаре этот ящик стоял на улице. Как раз за вольером, если не ошибаюсь? Уютное, укромное местечко, куда никто не ходит, потому что нет там ничего интересного. Только у Антона Ирмелина, время от времени по причине нехватки опилок подсыпающего в звериное помещение песок, такой интерес периодически возникает. Причем одна немаловажная деталь. Песок, его ведь не принесешь в горсти, для этого нужна более вместительная емкость – тазик, ведро. И что же мы имеем в итоге? Ирмелин, договорившись о сделке, извлекает наркоту из тайника в своем трейлере, наивно кладет упаковки с порошком в ведерко, прикрывает сверху тряпицей и преспокойненько несет в закуток к пожарному ящику. Алиби – железобетонное. Иду за песочком зверям, опилки кончились. В закутке он закапывает товар на самое дно противопожарной емкости, ведро наполняет песком и мирно шествует в зверинец. Дело сделано. В день покупки, по всей видимости, тоже должно было произойти нечто подобное. Покупатель в назначенное время подходит в назначенное место, возможно, в тот же самый укромный закуток, проверяет товар, передает деньги, и успешные бизнесмены прощаются и расходятся, чтобы не увидеться больше никогда. Один – унося с собой неслабую партию героина, другой – имея в кармане очень неплохую денежную сумму. Дело сделано». По мере того как перед Гуровым прояснялась картина преступления, складывался и план последующих действий. Когда в предрассветных сумерках показались два силуэта, один – худой и высокий, другой – толстый и низенький, он уже точно знал, что будет делать в ближайшие два дня. – К черту все это! – раздраженно, от досады даже не понижая голоса, говорил Грабля. – Зря только ходили. – Зато дед нас сегодня не засек, – отметил позитивный момент Пузырь. – Ну да, дед не засек. Только и мы ничего не засекли, сам знаешь. Зря только ходили. – Ничего. Завтра на целую ночь туда завалишься. Все обнюхаешь. – Ага, обнюхаешь. Точно так же от того же деда придется бегать. – Ничего. Главное, чтобы результат был. А то «папа»… Окончание фразы Гурову расслышать не удалось, и он так и не узнал, что же может сделать в этом случае загадочный «папа». Бандиты сели в машину и уехали. Возвращаться в гостиницу снова пришлось пешком, в это время даже самые корыстолюбивые таксисты наверняка еще спали. Утренняя прогулка взбодрила, и, поднявшись в номер, Лев чувствовал себя свежим и готовым к активным действиям, несмотря на бессонную ночь. Немного отдохнув и перекусив остатками ужина, он снова спустился на улицу и поехал в цирк. Его планы предполагали самое тесное сотрудничество с местными коллегами, но свой первый и главный визит он решил нанести, не ставя в известность никого. Поэтому, не беспокоя всегда готового к услугам Соколова, не стал вызывать раритетную «Волгу», а просто поймал такси. Когда он подходил к цирковому шатру, было около семи часов утра. Дверь была заперта, и ему пришлось довольно долго стучать, дожидаясь ответа. – Ну чего еще? Кого еще там несет? – наконец послышался из-за двери недовольный голос дяди Феди. – Дядя Федя, открой пожалуйста, – на правах старого знакомого фамильярно обратился к нему Лев. – Это я, Гуров. Полицейский, с которым ты в Самаре познакомился. – Полицейский, полицейский, – щелкая замком, ворчал дядя Федя. – Ходят тут… Чего тебя принесло с утра пораньше? – Вещь одну забыл. Открой, пожалуйста, я ненадолго. Только вещь заберу и сразу уйду. – Вещь, вещь. Какую еще вещь? Ты, помнится, без вещей приходил, – продолжал ворчать наблюдательный дядя Федя, открывая дверь.