Потом к месту ДТП приехали гаишники и стали составлять протокол. Хотя Николай чувствовал себя все хуже и хуже, он дождался завершения документального оформления ДТП и лишь после этого переместился в «Скорую», которая доставила его в больницу. Что ему бросилось в глаза – гаишники, в самом начале изучения происшествия однозначно трактовавшие таксиста как потерпевшего, а балбеса, выскочившего на «встречку», – как заведомого виновника, вдруг свое мнение «подкорректировали». Когда им стал известен номерной знак виновника ДТП, их обвинительный пыл как-то сразу стал угасать, и они, поскучнев, отчего-то вдруг обнаружили и в действиях Николая некие нарушения, которые, впрочем, озвучивать не стали. А к таксисту, едва он в больнице прошел все необходимые хирургические процедуры, полагающиеся в случае перелома голени и черепно-мозговой травмы, прямо в палату притащился какой-то хамоватый мужичок, который представился как «адвокат потерпевшего». От него Бескумов узнал, что, оказывается, это он во всем виноват, а вот владелец «Гелендвагена» пострадал из-за нарушения таксистом сразу нескольких положений ПДД. Поэтому Бескумов будет обязан компенсировать не только разницу в страховой выплате и реальной стоимости ремонта «гелика», но и раскошелиться на оплату морального вреда. Присутствовавшая при этом разговоре медсестра Вера, опасаясь за состояние Николая, взашей выгнала из палаты этого жулика при адвокатской должности. Но тот, уходя, пригрозил ей, что «с этим козлом» скоро придут поговорить другие, «серьезные люди». – Номер машины аварийщика запомнил? – поинтересовался Станислав, доставая свой телефон. – На память не жалуюсь… – Поморщившись, таксист провел ладонью по лицу и продиктовал номер «Гелендвагена». Созвонившись с информотделом, Крячко поручил его сотрудникам установить личность владельца этого авто. Бескумов, возвращаясь к вопросу о Фэртоне, припомнил, что американец всю дорогу отчего-то очень нервничал, как будто кого-то сильно боялся. Он сидел на заднем кресле прямо за спиной водителя, и тот в салонном зеркале видел, что клиент весь на нервах, без конца ворочается, словно сидит на иголках, и поминутно оглядывается назад. Кроме того, Фэртон без конца донимал Николая расспросами о том, когда же, наконец, они будут в Шереметьево. – Как же он достал меня своими стонами! Впору было остановиться и выставить его из машины. – Бескумов при этих словах вновь болезненно поморщился. – Собственно говоря, мне отчасти и досталось так крепко из-за его нытья. Он, зараза, так заморочил мозги, что я, когда тот дебил на «Гелендвагене» вылетел мне в лоб, толком не сумел сгруппироваться и поэтому получил по полной. Теперь вот не знаю… Он не успел договорить – его перебил какой-то непонятный шум, донесшийся из коридора. Там раздался громкий топот нескольких пар ног и отрывистые, нервные голоса. Через несколько секунд в палату даже не вошел, а ворвался тип с бычьей шеей и сиплым басом. За ним следом, хватая его за рукава, почти бежала медсестра Вера, убеждая верзилу в том, что здесь – больница и такое поведение в корне недопустимо. Но тот от нее лишь отмахивался, как от мухи. Вслед за верзилой в палату вошли еще трое крупных парней с «деловыми» ухмылками и весьма развязными манерами. Бугай, приблизившись к койке Бескумова, бесцеремонно ткнул в его сторону толстым, волосатым пальцем и голосом мастодонта сипло пробасил: – Этот, что ль? – Да! Этот, этот!.. – угодливо поддакнул один из его подручных. – Вы, двое, – высокомерно ткнулся в сторону Гурова и Крячко волосатый палец, – ну-ка, сбрызнули отсюда! Живо! Иначе… А-а-а!!! Голос верзилы резко осекся и обратился в болезненный вскрик почти фальцетом, поскольку железная пятерня Станислава проворно схватила и стиснула его палец, который попал в некое подобие мощных тисков. Еще мгновение спустя, натужно охая, бугай был вынужден скрючиться и присесть. Ринувшиеся ему на выручку подручные с выхваченными из карманов «травматами» были вынуждены остановиться и замереть, словно загипнотизированные черным зрачком пистолетного дула. – Юноши, не напрягайтесь! – Голос Гурова звучал миролюбиво и даже доброжелательно. – Иначе можно получить по лишней дырке в черепной коробке. Мне не хотелось бы устраивать стрельбище в больничной палате. А ну-ка, все разом – оружие положили вон на тот столик, сели на пол, руки за голову. Живенько, живенько! Не испытывайте судьбу и мое терпение – оно не безгранично. Так, теперь ты, главарек… Кто такие, откуда? – Он слегка постучал стволом пистолета по макушке «мастодонта». – Мы – охрана человека, который вас, козлов, сегодня же смешает с компостом! – корчась от боли, зло выдавил тот, на что опера, не выдержав, рассмеялись. – Много видел я дебилов, но таких еще не встречал… – Доставая из кармана ветровки наручники, Крячко скомандовал: – Лечь на пол, руки за спину! Защелкнув наручники, он достал телефон и взглянул на Гурова: – Ну что, в Лефортово отправим эту «милую» компанию или в «Матросскую тишину»? – Да, пожалуй, в «Тишину»… – обронил тот. – Поодиночке, в камеры с каким-нибудь излишне озабоченным контингентом. Ну, чтобы жизнь медом не казалась… – А вы… Кто такие? Менты, что ль? – вдруг начав о чем-то догадываться, растерянно спросил «мастодонт». – О-о-о… – протянул Станислав. – Ты даже не дебил, а полный дегенерат! К тому же беспамятный. Мы из Главного управления угрозыска. Ты же у меня лет восемь назад проходил по делу торговцев женщинами. Что, Дуплет, уже отсидел? Опять на зону потянуло? Поможем… Издав какое-то непонятное, подвывающее мычание, «мастодонт» с ненавистью выпалил: – Шнурок, ты откуда, падло, взял, что это – таксяры?! Кто тебе это, безголовому, сказал?! – Так бабка на вахте базлала, что к мужику с ДТП на Сосновской пришли вроде бы таксисты… – начал оправдываться начисто растерявший свой кураж один из «быков». – «Вроде бы»… Чмо ты позорное! Это, мужики, а может, договоримся, а? – приглушенным голосом неожиданно поинтересовался Дуплет. – Мы же ничего такого не сделали… За что нас в «Тишину»? В этот момент зазвонил телефон Стаса. Информотдел сообщил, что «Гелендваген» принадлежит Ананию Куплейцеву, студенту Оксфордского университета, сыну зама гендиректора авиакомпании «Сила наших крыльев» Зиновия Куплейцева. – Вон оно, кто тут «засветился»! – рассмеялся Лев. – Сынок в папашу пошел! Это же Зиновий Куплейцев года два назад учинил ДТП с человеческими жертвами на Ленинградке? Да еще и бабла слупил с потерпевших. О, семейка-прохиндейка! Как только баблом этим не подавятся?! Ну что я тебе скажу, Дуплошин? Тебе сейчас запросто можно «шить» хороший, реальный срок по злостной хулиганке, с учетом криминального рецидива. Согласен? Вот так-то… Договориться хочешь? Тут договоренность может быть только при одном очень серьезном условии. Во-первых, вы здесь больше не появляетесь, и Куплейцевы оставляют человека в покое. Второе. Куплейцев-меньшой оплачивает потерпевшему лечение, моральный вред и восстановление машины. Суммарно вырисовывается что-то около миллиона с лишним – адвокаты подсчитают точнее. Впрочем, для Куплейцевых и пять миллионов – сущие копейки. Как тебе такое предложение? – Ну-у, нормально… – после некоторой паузы неуверенно произнес Дуплет. – Но мне надо это обсудить с боссом… Сам-то я не решаю такие вопросы. – Станислав Васильевич, сними с него наручники – пусть поговорит с Куплейцевым. Кстати, Дуплошин, передай своему боссу, что у нас в министерстве произошли некоторые серьезные кадровые перемены, и его ярый защитник досрочно отправлен на дачу полоть грядки. А это означает, что теперь есть все шансы отыграть назад с его собственным ДТП, что неминуемо повлечет определенные и очень серьезные последствия. Теперь как бы сам Куплейцев не оказался возле тюремной параши. Времена-то меняются, а срок давности еще не истек. Пусть шевелит извилиной! – Можно, я… поговорю в коридоре? – достав телефон, просительно взглянул на Льва окончательно скисший Дуплет. – Можно! – кивнул тот и на вопросительный взгляд Стаса безмятежно улыбнулся: – Да не убежит он, не убежит! Не в его это интересах. Тем более что эти трое пока что остаются здесь. А мы продолжим разговор с Николаем. Коля, а чего-то характерного такого не вспоминается? Может, он с кем-то в дороге говорил по телефону? – А, да! Говорил… – утвердительно кивнул Бескумов. – Но только по-английски. А я знаю-то его едва-едва… В школе-то мы его как учили? Правда, кое-что я все же разобрал. Вроде бы того, с кем он говорил, зовут Джереми. Он несколько раз орал в телефон: «Джереми! Джереми! Хэлп ми, Джереми!» – Хм-м… Он просил помощи у какого-то Джереми? – Крячко не преминул щегольнуть тем, что по части английского тоже не лыком шит. – Надо понимать, этот Джереми, скорее всего, находится где-то в Москве. И как бы узнать, кто это мог быть? – Надо созвониться с Вольновым. Вдруг вся эта «свистобратия» каким-то краем «засветилась» и у них? – пожав плечами, предположил Гуров. – Здесь сейчас закончим – созвонимся. Кстати, Коля, опиши-ка мне то место, где произошло ДТП. – Хочешь туда съездить? – изобразил недоуменную мину Стас. – Это что-то может дать? – Меня интересует, куда именно Фэртон мог побежать. Думаю, есть смысл задействовать служебную собаку… – задумчиво произнес Лев, доставая телефон. – Надо будет через информационщиков заказать кинолога с собакой. Но сначала – о месте ДТП! – А, так место это очень даже приметное! – почесав темя, заговорил Бескумов, жестикулируя руками. – Короче, долбанул меня этот гребаный мажор почти напротив автобусной остановки. А через тротуар от нее – какая-то булочная. Я почему запомнил-то ее? Как-то сразу в глаза бросился большой крендель на стене у двери. А! И еще там маленький скверик есть с детскими качелями. Это все, что запомнилось. – Этого вполне достаточно, – коротко махнул рукой Гуров. – Сейчас съездим туда, пробежим с собачкой по следу. Хотя бы узнаем, в какую сторону он подался… – Погоди, погоди! – А где возьмешь образец запаха этого америкоса? – уточнил Стас. – Где-где… В салоне машины. – Сейчас выясним у гаишников, куда ее отправили, а в салоне образцов запаха в избытке. Должна быть кровь, за бутылку он брался рукой… В этот момент к нему бочком приблизился Дуплет, вернувшийся в палату, и прошептал чуть ли не на ухо: – Гражданин начальник, босс согласен. Все будет – тип-топ. – Ну, это хорошо, что он согласился. Тогда можете быть свободны. – Гуров кивком головы указал на дверь. – Но прошу иметь в виду: мы проверим, все ли выполнено. – Понял! Пока… – Дуплет закивал в ответ и быстренько вымелся из палаты. Его подручные поспешили следом, разминая затекшие в поднятом положении руки. Глядя им вслед, Бескумов оптимистично улыбнулся: – Выходит, зря я клял сегодняшний день, говорил, что он совсем плохой. Если разобраться, то мне здорово повезло. Вот что бы я сейчас делал, если бы не приехали вы? Значит, есть еще на свете справедливость!.. Это, Лев Иванович! Вот что еще мне показалось в дороге… У меня постоянно было такое ощущение, что за нами тащится какой-то «хвост». Я раза два замечал метрах в ста от себя черную «Тойоту». Тогда-то я на это внимания не обратил, а вот сейчас и подумалось: может, ее-то этот хмырь и испугался? – А на каком участке пути увязался за вами этот «хвост»? – прищурился Лев, явно сделав для себя какие-то выводы. – Понимаете… Вначале у гостиницы, честно говоря, я «подрезал» одного «бомбилу» на серой «Шкоде». Как это вышло? Ну, когда этот англосакс выскочил к дороге и стал махать рукой, чтобы я остановился, с парковки в его сторону тут же начала выруливать эта «Шкода». Ну, а я-то и так весь на нервах – полдня промотался чуть ли не себе в убыток, а тут еще и этот «бомбила» хочет перехватить клиента! Резко взял влево и прямо к америкосу. Эти по тормозам дали, мне посигналили, типа, неправильно себя ведешь. А они правильно себя ведут? Работают без лицензии, у меня отбирают клиентуру! Вот… И мне сейчас подумалось, что те, кто ехал в «Шкоде», как-то могли быть связаны с теми, кто гнал за нами на «Тойоте». – А куда она делась после ДТП? – с азартным огоньком в глазах спросил Станислав. – О-о-о… Этого я не знаю. – Николай огорченно развел руками. – Я башкой так шандарахнулся об стойку, что было уже не до «Тойот»… Хотя! У меня в кабине есть видеорегистратор. Если эта тачка проскочила вперед, то ее номер мог попасть в кадр. Глава 4 Выйдя из клиники, Гуров первым делом созвонился с полковником ФСБ Александром Вольновым. Объяснив ситуацию, он попросил его пробить по своим базам данных некоего Джереми. Тот пообещал позвонить, как только у него появится хоть какая-то информация. Этот же самый запрос был сделан информотделу Главка. Кроме того, через информационщиков Лев вышел на городскую ГИБДД и выяснил, на какую аварийную стоянку была отправлена машина Бескумова. – Мы сейчас на аварийную стоянку? – уплетая беляши, только что купленные в больничном буфете, поинтересовался Крячко. – Угу… – кивнул Лев, усердно прожевывая свой беляш. – Ешкин кот! Времени-то уже остается шиш – скоро будет смеркаться, а у нас дел еще – воз и маленькая тележка. И все срочные, все неотложные… Они отправились в микрорайон Мостки, предварительно заказав в Главке кинолога с собакой. Аварийная стоянка оказалась где-то в районе МКАДа. Найдя охранника и показав ему свои документы, приятели прошли через решетчатые ворота на ее территорию и достаточно быстро нашли синий «Рено» с вмятым внутрь левым боком. Глядя на изувеченную машину, можно было себе только представить, какой силы удар приняло это авто. Опера заглянули внутрь салона и сразу же увидели начатую бутылку минералки, лежащую на заднем сиденье. Кроме того, на междверной стойке обнаружились уже подсохшие следы крови. Аккуратно упаковав бутылку, носовой платок и бумажные салфетки со следами крови в большой полиэтиленовый пакет, они занялись видеорегистратором. Но, к их досаде, карты памяти на месте не оказалось. Видимо, кто-то оперов опередил. Костеря «сволочь препоганую», Крячко решительным шагом направился к дежурному на воротах. Тот, обалдело заморгав на не вполне печатную лексику полковника, признался в том, что почти сразу же после доставки «Рено» на территорию парковки, сюда примчался экипаж ДПС. Один из прибывших в чине капитана, показав свою «корочку» (его имя дежурный не запомнил), для чего-то осмотрел эту машину. Что он делал в кабине – дежурный не видел. Не теряя больше времени, опера поспешили на Сосновскую. В дороге Гуров связался с информотделом и поручил Жаворонкову выйти на столичное управление ГИБДД, чтобы там выяснили, кто из их сотрудников и с какой целью ездил в Мостки и для чего была изъята карта памяти видеорегистратора. Когда они прибыли к автобусной остановке у булочной с бутафорским кренделем на стене, на телефон Льва пришел звонок из Главка – машина с кинологом и служебно-розыскной собакой уже на подъезде к Сосновской. Минут через пять и в самом деле появилась «Приора» с синими номерами, из которой вышел лейтенант, который вел на поводке крупную серую овчарку. Кинолог, назвавшийся Анатолием, поинтересовался масштабом и особенностями предполагаемого поиска. Гуров пояснил, что искать им предстоит одного человека, который непонятно куда и каким маршрутом мог скрыться пешим ходом. Кинолог, пожимая плечами, пояснил, что, если маршрут беглеца будет пролегать по людным улицам, на результат надеяться очень трудно – собаке непросто будет идентифицировать след, затоптанный сотнями других ног. Он дал своему псу понюхать бутылку, платок и салфетки и коротко скомандовал: – Азарт, искать! Походив кругами, пес настороженно принюхался и, натянув поводок, уверенно побежал по протоптанной прямо через газон тропинке, которая огибала автобусную остановку. Опера поспешили за ним. Следом за Азартом они проследовали через детскую площадку, оборудованную во дворе многоквартирных домов, и далее их маршрут пролегал через гаражный массив на задворках необъятно-длинной девятиэтажки. Здесь, на территории, изобилующей следами ГСМ и автохимии, псу работать было сложнее – нежное собачье обоняние травмировали излишне резкие искусственные запахи. Он несколько раз терял след, но опять находил, и кросс возобновлялся. Ускоренным шагом следуя за кинологом, приятели на ходу пытались определить, куда же все-таки он направлялся, этот нервозный американец? У него была какая-то конкретная цель или он бежал, что называется, куда глаза глядят? – Мне почему-то кажется, что Фэртон и без того драпал из гостиницы, пребывая в полнейшей панике, а тут еще и такое жесткое ДТП… – утирая пот со лба, размышлял вслух Станислав. – Похоже, после этого он вообще потерял голову. – Ну да… – согласился Гуров. – Видимо, он думал рвануть в Шереметьево, чтобы сразу определиться на ближайший рейс за бугор. Но потом до него дошло, что труп Дебирэ к тому моменту уже могли найти и что он теперь – главный подозреваемый. Видимо, испугался, что в аэропорту его будет ждать полиция. Но надо понимать так, что за ним кто-то еще вел наблюдение. Он об этом знал, и это его очень пугало. – Похоже на то… Но на его месте я бы попытался добраться до посольства США. Правда, засада могла поджидать его и в округе посольства. Тогда для него самое лучшее – добраться до каких-то своих знакомых, если они есть в Москве. Тем более если это его «братья-гомосеки». А там – все проще пареной репы: знакомый может сходить в посольство, а потом в нужный час в нужное место прибывает их посольская машина. Фэртон запрыгивает в салон, и – ищи ветра в поле… Как считаешь? – Резоны есть… – одобрил Лев этот ход мысли. – Чую, сегодня мы поздненько вернемся домой. Вон уже и солнце село, а наша пробежка все никак не кончается. Кстати, Стас! А ты не боишься, что твоего «мерина», пока мы тут бегаем, могут увезти на эвакуаторе? – Пусть только попробуют! – свирепо нахмурился Крячко. – Я им такой «хэндехох» устрою, что мало не покажется. Помнишь дело по «снежному человеку», когда мы разбирались с криминальными эвакуаторщиками? Вот-вот… Я думаю, те козлы нас еще долго не забудут! К этому времени они покинули пределы гаражей и оказались на задворках целого ряда башен-высоток. Пес, периодически теряя след, вновь находил его и, свесив язык, упорно бежал и бежал в северо-восточном направлении.