Взяв с американца наскоро составленную при свете фонарика подписку о невыезде, они направились за дома на пустырь, где, по словам Фэртона, на него и напали неизвестные. Пес, походив кругами, быстро сориентировался и уверенно побежал по пустырю в сторону заросшего зеленью корпуса старой котельной, с недавних пор заброшенной и предназначенной к сносу. Отпустив американца, чтобы тот вернулся в квартиру Засухина, опера побежали следом за Анатолием. Примерно через полкилометра пути Азарт круто свернул со своего маршрута вправо и остановился. Что-то обнюхав в траве, он отрывисто пролаял. – О! Он что-то нашел! – воскликнул Анатолий. Гуров осторожно раздвинул бурьян и, посветив фонариком, заметил в гуще травы какой-то небольшой продолговатый предмет. Надев на руку полиэтиленовый пакет, он поднял находку. Оказалось, это дорогая импортная зажигалка. Завернув ее в пакет, Лев положил находку в карман. – Что там, что там? – спросил Станислав, подойдя поближе к нему. – Зажигалка… – думая о чем-то своем, ответил Гуров. – Причем, из «статусных». Я вижу, тут прошли очень занятные бомжи, очень необычные… – Рассчитываешь найти отпечатки пальцев? – снова полюбопытствовал Стас. – Надеюсь, что они сохранились… Вообще-то, найдя эту недешевенькую хреновину, я почему-то ожидаю того, что мы сейчас придем в какой-нибудь глухой угол, где следы бомжей-грабителей резко обрываются, а вместо следов их ног мы найдем следы колес чего-нибудь наподобие «Шевроле» или «Мицубиси», – со смехом предположил Лев, оглядевшись по сторонам. – Да-а?! – с некоторым недоверием протянул Станислав. – То есть это надо понимать так, что, вполне возможно, нашего «клиента» грабили не настоящие бомжи, а ряженые, маскирующиеся под бомжей? – Полностью в этом не уверен, – пожал плечами Лев, – но чего-то похожего не исключаю. Наверняка об этом раритете могли знать не только иностранцы, но и наши местные мафиозники. И, скорее всего, они о папирусе осведомлены достаточно хорошо – и в плане того, сколько он может стоить на западных рынках, и в плане того, где и как он был спрятан. – Да это запросто могло быть… – то и дело спотыкаясь в густой высокой траве, резюмировал Крячко. – Чего это он закрутился? След, что ли, потерял? – кивком головы указал он на Азарта. А пес и в самом деле растерянно забегал из стороны в сторону, как видно, сбившись с незримой человеческому глазу ниточки чьего-то запаха. – Все, дальше идти некуда – след грабителей обрывается! – объявил Анатолий. – В смысле, обрываются следы их обуви. Зато обнаружился след автомобиля, на котором грабители предположительно могли уехать. – Охренеть! – хлопнул себя руками Крячко. – Лев Иванович, да ты как в воду глядел… Как говорится, снимаю шляпу! Ну, надо же! Черт побери! И как бы узнать-то, кто организовал такую замороченную аферу? Да-а, уж! Как говорится, вдруг, откуда ни возьмись, появился зашибись… Что у нас еще на сегодня? – На сегодня? На сегодня – все! Достаточно – ночь уже наступила. Едем по домам. Сколько можно бегать? У меня такое ощущение, что к ногам пудовые гири привязаны. – А с Фэртоном что будем делать? – облегченно переводя дух, поинтересовался Крячко. – Тут вообще ситуация хрен поймешь какая. Оставить его здесь – как бы не сбежал. Но и отправить в «обезьянник» – тоже не вариант. Что думаешь? – Пусть остается здесь, – лаконично определил Гуров. – Для его задержания у нас нет достаточных оснований. Мы его уведомили о том, что он никуда не должен исчезать? Уведомили. Подписку о невыезде взяли? Взяли. Это все, что на данный момент в наших полномочиях. Они неспешно шли к «Пяти котам» по едва заметной в темноте тропинке, обсуждая текущие дела и планы на завтра. В какой-то момент небо вдруг нахмурилось, и из тучки начал моросить мелкий дождь… Глава 5 Возвращаясь к «Пяти котам», Гуров созвонился с Константином Бородкиным по кличке Амбар – своим давним информатором. Для криминальной столичной «общественности» тот был надежным содержателем притона, где можно было и в «крапленые» картишки перекинуться, и «забить косячок». К его «хате» сходились и информационные потоки, благодаря которым Гурову нередко удавалось получить весьма ценную информацию по тем или иным преступлениям. Впрочем, случалось и так, что информация оказывалась заурядным, говоря языком гостей притона, фуфлом. Но, справедливости ради, стоило бы отметить, что попаданий «в тему» бывало гораздо больше, нежели мимо. Набрав номер Амбара, Лев услышал уже знакомое: – Але! Ктой-то там? Судя по голосу, Бородкин пребывал в отменном настроении. Как видно, сегодня у него погостили денежные «бояре», энная часть наличности которых теми или иными путями осела в кармане гостеприимного барыги. Чтобы выяснить, есть ли у Амбара в данный момент клиенты и можно ли с ним открыто вести «деловой базар», Гуров задал кодовый вопрос: – А Петра Антиповича можно позвать к телефону? Если бы информатор уведомил, что он ошибся номером, то тогда, понятное дело, ни о каком разговоре не могло бы быть и речи. Но Амбар охотно объявил: – Я за него! Это означало, что в данный момент у него гостей нет и они могут говорить «открытым текстом». Поздоровавшись, Лев изложил суть очередного задания по сбору и получению информации: – Сегодня перед вечером какие-то грабители, которые маскировались под бомжей, ограбили одного американца – отняли у него ценную историческую вещь, что-то наподобие египетского папируса, который француз-домушник стащил у профессора Дорынова на улице Звонцовой. – А они что, на пару работают, этот америкос с французом? – уточнил Амбар. – Вроде того… Только этот француз непонятно от чего умер в гостинице «Московский уют», где и проживал. А америкос – он состоял у француза в любовниках, эту штуковину прихватил и дал деру. Он спешил на самолет, чтобы смыться за границу, но в дороге такси попало в ДТП. Американец перепугался и побежал прятаться у своего знакомого, который живет в «Пяти котах»… – Во дают! – своей обычной скороговоркой ошарашенно перебил его Бородкин. – Значит, тот француз и америкос, они оба – педрилы? И вот теперь америкос надумал схорониться тоже у педрилы? – Ну, в общем-то, так получается, – подтвердил Гуров. – Но суть не в этом. Надо во что бы то ни стало выяснить: кто мог знать про ту египетскую диковину, кто именно мог послать своих людей следом за американцем и организовать на него нападение? – Чтой-то больно мудреная нынче задачка… – выслушав Льва, завздыхал Амбар. – В пивбаре «Акация» два литра пива и пару кило хорошей рыбы – аванс. Пароль бармену – «привет от академика». Запомнил? Будет надежная информация – два номинала по пиву и рыбе. – О-о-о! Ну, так это совсем другое дело! Добро, Левваныч, будет… Гм-гм! Так, я грю, что будет с этого дела толку – пшик. А мне нарываться на проблемы с ментами вовсе без дела. Покедова! В телефоне раздались короткие гудки. Гуров сразу же понял суть последних слов информатора – скорее всего, к нему без предупреждения заявился кто-то из клиентов, и Амбару пришлось на ходу придумывать «отмазку», чтобы избежать ненужных вопросов о том, кто звонил и по какому поводу. Теперь нужно было ждать результатов поиска нужной информации в криминальной среде. Рабочее утро Гурова началось со звонка Бородкина. Лев уже приступил к завтраку, как внезапно его сотовый разразился мелодией: «По тундре, по железной доро-о-ге!..» Хрипловатым с недосыпу голосом Амбар сообщил, что нашел «одного человечика», который вроде бы располагает информацией о случившемся в районе «Пяти котов». – К вечеру, Левваныч, чегой-то прояснится – век воли не видать! – заверил Бородкин. – Ентот Галах – «погоняло» у его такое – про это дело «египетское» сам начал базар за картишками. Знает он и про кражу у профессора. Вроде того, слышал от одного тут «спеца» по форточкам, что какой-то из «забугорных» фраеров сначала подъехал к евонной бабе, хоть сам – педрила педрилой, а потом под видом сантехника к ним в квартиру приперся, профессора чем-то вырубил и какую-то хреновину увел из сейфа. – Да, все верно. Так и было, – согласился Лев. – Но для меня самое главное – узнать, кто за этим стоит? Немного похмыкав, Амбар предположил, что «самый важняцкий антерес» к раритету, похищенному у Дорынова, может питать некий криминальный авторитет, по кличке Бирюк. До Бородкина уже несколько раз доходили слушки о том, что Бирюк отошел от своего основного «бизнеса» – рэкета – и «засветился» как перекупщик похищенных музейных ценностей. Одобрив оперативность информатора, Гуров, тем не менее, настоял на том, чтобы окончательный вариант информации был без оговорок, типа: «предположительно», «возможно», «не исключено», поскольку времени на поиски пропажи у оперов было крайне мало. Уже то, что раритет минувшим днем не был вывезен за границу Фэртоном, можно было рассматривать как настоящее чудо. Но ведь и на чудеса, наверное, есть свой лимит! Нет никаких гарантий, что некто, завладевший раритетом, не сегодня, так завтра улучит момент, чтобы махнуть с ним за бугор. А потому работать нужно было как можно оперативнее, без промахов и осечек. Конечно, подобная «операция», даже если бы ее попытался провернуть самый ушлый и пройдошливый ловкач, «в легкую» пройти смогла бы едва ли. О возможной попытке контрабанды исторического достояния были предупреждены и таможня, и охрана вокзалов и аэропортов, и многие другие структуры. Но, понятное дело, даже самые жесткие меры контроля не могли дать стопроцентной гарантии, что ценный артефакт в ближайшие дни не окажется лотом подпольного лондонского аукциона, где европейские барыги продают награбленное и украденное в других странах. Да, разумеется, профессором Дорыновым папирус был приобретен тоже не самым законным образом. Но этот артефакт в любом случае был доступен для исследования учеными, и не только одной лишь России. Он не был присвоен и при определенных обстоятельствах мог быть даже возвращен законному владельцу. Вот только найти бы поскорее этот раритет!.. Минувшим вечером, уже по пути домой, Гурову пришел звонок от Орлова. Несмотря на поздний час (время приближалось к одиннадцати), тот затребовал информацию об итогах сегодняшних поисков. Выслушав Льва, Петр некоторое время молчал, как видно, осмысливая сложившуюся ситуацию, затем весьма неоптимистично вздохнул: – Я сегодня созванивался с одним крупным историком. Он очень удивился происходящему, несколько раз переспросил: что, и в самом деле зарубежный и наш криминал начал охоту за этим папирусом? Когда я подтвердил, что – да, криминал начал такую охоту, и даже уже заполучил этот артефакт, академик очень расстроился. Он выразил пожелание лично ознакомиться с папирусом и изучить его. Сказал, что завтра же созвонится с профессором Дорыновым – вдруг у него есть фотокопия папируса? Вот такая «информация к размышлению»: когда Дорынов доказывал подлинность папируса, его никто не стал слушать. А как только возбудилась заграница и задергался криминал – все, «прозрели», ешкин кот! Лева, твоя интуиция-то что говорит? Удастся найти этот папирус? Немного подумав, Гуров подтвердил, что у него есть ощущение успеха, но побегать придется еще немало. Говоря о планах на завтра, он сообщил, что собирается еще раз «прошерстить» гостиницу «Московский уют» и окологостиничную публику, намерен еще раз встретиться с Луизой Чубаткиной. Скорее всего, что-то очень важное она так и не договорила – судя по тому, как развертываются события, ее роль, надо полагать, куда значительнее, чем она старается это представить. Кроме того, он решил разыскать Джереми Локса – вдруг тот тоже «в теме» и располагает информацией, кто именно мог совершить нападение на Фэртона. Сразу же после разговора с Орловым Лев созвонился с информотделом и поручил дежурному пробить по всем базам данных Чубаткину Луизу Матвеевну. Кроме того, он счел необходимым сделать запрос коллегам в Краснодар по поводу этой женщины. Прежде всего, его интересовали ее контакты, ее возможные конфликты с законом. Когда он уже заканчивал завтрак, на кухню заглянула Мария – его спутница жизни и звезда московского, как это называл Лев, «театралитета». Имя Марии Строевой годами не сходило с афиш, и многие на ее месте давно бы уже страдали «звезданутостью» в самой острой форме этого недуга. Но Строевой повезло – от природы она имела стойкий иммунитет к осложнениям душевного здоровья, вызываемым избытком общеизвестного вируса Gloria mundi (мирская слава). Да и подлинно интеллигентное воспитание, дарованное родителями, надежно уберегало ее от подобных «хвороб». Королева московской сцены дома была просто женщиной. Окинув взглядом мужа, Мария обеспокоенно поинтересовалась: – Лева, ты уже позавтракал? И чего это ты там такого полезного поел? Чего-нибудь всухомятку? Разбудил бы меня – я бы тебе чего-нибудь нормального сварила. Ты не думаешь, что такими завтраками на скорую руку губишь свое здоровье? – Счастье мое, все под контролем! – пожав плечами, сдержанно парировал Гуров. – У меня железный организм, привыкший к спартанскому типу питания. И если я, чего доброго, перейду на сибаритский тип, то заболеть имею шансы куда более существенные. Кстати! А почему ты не задумаешься о том, что недосыпание – прямая дорога к еще более серьезным рискам для здоровья, чем те, что создает неправильное питание? Энергично кивнув, Строева стряхнула с плеча мужа едва приметную пушинку. – Лева, я и с этим согласна. Спать надо столько, сколько положено! – Да я не про себя насчет сна говорил, а про тебя! – Гуров тоже смахнул с плеча жены невидимую пушинку. – Именно ты частенько недосыпаешь. Хотя для женщин недосыпание губительнее, чем для мужчин. Ну, и как я мог покуситься на твое здоровье, разбудив раньше времени? – Левка, ты – демагог! – не тая укоризненного сарказма, объявила Мария. – Чтобы с тобой спорить, надо сначала наесться до отвала перца-чили. Что там у тебя на работе? – теперь уже с оттенком сочувствия спросила она. – Ищем исторический раритет, который, по мнению профессора Дорынова, может быть приравнен к библейскому копью Лонгина и Граалю… Он вкратце рассказал о ситуации, сложившейся в связи с похищением древнего папируса. Выслушав его, Строева сокрушенно вздохнула: – Слушай, Лева, а вот то, что «авторы» похищения придерживаются извращенных интимных отношений, – это случайность или как-то продиктовано их ориентацией? – Думаю, это всего лишь совпадение, не более того. Просто на Западе сегодня извращенцев – пруд пруди. Кстати! Некоторые ученые, в частности, американец Грегори Кохран, убеждены в том, что гомосексуализм – это вирусная болезнь, которая может передаваться даже через рукопожатие. – Ты серьезно? – Мария недоверчиво улыбнулась. – Нет, в том, что у всех этих извращенцев с головой не все в порядке – я не сомневаюсь. Но – вирус… Даже не знаю, что и думать. Я, конечно, не медик, но не очень уверена, что этот американский ученый прав. Допустим, идет эпидемия гриппа – все чихают и кашляют, потому что вирус гриппа размножается в легких. Так? Вирус кори вызывает какую-то свою реакцию организма. Но человек – просто болеет. А тут… У какой-то части населения Земли нормальные, естественные инстинкты отчего-то вдруг начинают меняться на какие-то вывихнутые. Но это, что называется, «крыша поехала», при чем тут инфекция? А, кстати, откуда ты это узнал… Ну, про этот «гомовирус»? Изобразив мину напряженного размышления, Лев пояснил: – Да-а… Не так давно искал материалы по расследованию, которое мы тогда вели, и случайно наткнулся на статью… И в ней, между прочим, дается пояснение, – отчего все это так, а не эдак. Там приводилась аналогия с вирусом бешенства. Он размножается в мозгу зараженного и меняет его поведение. Например, больная собака начинает вести себя очень агрессивно и кидается кусать всех подряд. А почему? А потому, что из больного животного вирус выделяется в основном через слюнные железы… – Ой, давай сменим тему! – зябко передернула плечами Мария. – Что-то мне как-то даже стало нехорошо от таких подробностей. Все! Теперь цветы принимать больше ни от кого не буду! – категорично объявила она. – А то мне их несут охапками, и каждый руку чмокнуть норовит, а иные и в щечку… А вдруг это кто-то из, как оно называется, ЛГБТ?! Не дай бог заразиться и оказаться в числе «однополых». Ужас! Жуть! Бр-р-р-р!.. – Не окажешься… – рассмеялся Лев. – У тебя железный иммунитет, так что тебе никакой гомовирус не страшен… На работу Гуров прибыл в половине восьмого утра. Войдя в кабинет, в котором по причине выходных он не был уже дня два (впрочем, вчерашний день выходным был лишь отчасти), он первым делом включил свой компьютер и проверил почту. Ничего существенного в ней не оказалось. Разве что некая Международная школа сыщиков предлагала ему сотрудничество в плане подготовки лекционных материалов, основанных на реальных делах, которые ему довелось расследовать. Взамен предлагался весьма приличный гонорар. Ответив авторам письма, что он подумает над их предложением, Лев просмотрел оставшиеся письма и, набрав в поисковой системе задание: «г. Сочи, Чубаткина Луиза Матвеевна», получил энное число ответов, подавляющее большинство которых– «мимо темы». Если был какой-то материал о Чубаткиной, то не Луизе, а, например, Зинаиде или Феодоре. Если нечто занимательное о некой Луизе, то никак не Чубаткиной, а Петровой или Сидоровой. Однако перелистав несколько страниц, он нашел-таки именно то, что искал. В интернет-версии газеты «Линия прибоя» пятилетней давности оказался материал, озаглавленный «Фальшивая нота». В нем повествовалось об исполнительном директоре концертной студии «Весенние ласточки» Луизе Чубаткиной, которая возглавила ее всего год назад. Но, как особо отметил автор материала, корреспондент «Линии прибоя» Александр Кираян, даже за столь короткий промежуток времени эта «деятельница искусств» успела превратить прежде ведущее концертное объединение в некую мутную шарашку. Оно очень резко сдало позиции и по качеству своей работы, и по финансовой прозрачности для налоговой службы. Когда вместо прежнего директора Тамары Большаковой пришла Чубаткина, студию залихорадило не на шутку. Из нее стали уходить лучшие исполнители, почти распался кордебалет, обеднел состав оркестра. А про финансовые нарушения и злоупотребления не говорил только ленивый и глухой. Из-за нехватки кадров сорвалось несколько уже оплаченных концертов. В суды посыпались иски с требованием неустойки за невыполнение контракта. Однако, несмотря на все эти злоупотребления, Луиза Чубаткина почему-то ухитрялась выйти сухой из воды и продолжала свой халтурно-концертный бизнес. Автору материала удалось выяснить, что с некоторых пор «Весенних ласточек» стала «курировать» крупная ОПГ, возглавляемая неким Бараби Ангирдо по кличке Лекарь. Как оказалось, Чубаткина не случайно сменила Тамару Большакову – та была вынуждена уйти под давлением и угрозами расправы со стороны Лекаря. Добившись устранения руководителя студии, главарь ОПГ на ее место посадил свою любовницу. Он же помогал ей уйти и от ответственности, имея своих людей в полиции, суде и прокуратуре. Луиза, став у руля «Весенних ласточек», сразу же урезала зарплату сотрудникам студии, многократно взвинтив свою собственную. Более того, она начала оказывать на солисток и девушек из кордебалета давление, пытаясь склонить их к интимным услугам членам ОПГ. Разумеется, это моментально стало причиной кадрового кризиса. Наспех набранные взамен ушедших девицы, готовые спать хоть с чертом, лишь бы получать за это бабло, кроме постельных «талантов» ни вокальными, ни хореографическими похвастать не могли. Былая слава «Весенних ласточек» быстро потускнела и померкла.