– Достали эти гомофобы! Господа, я не знаю никакого Фэртона! Да, сегодня днем ко мне заходил мой… гм… друг, но он уже ушел! – Босиком? – иронично усмехнулся Гуров, указав взглядом на пятку туфли, выглядывающую из-под шторы, закрывающей обувную полку. – Это мои туфли! – еще больше зеленея, отчего-то очень разволновался хозяин квартиры. – Сейчас посмотрим… – Войдя в прихожую, Лев достал туфлю и перевернул ее вверх подошвой. – Ну-ка, глянь-ка! – показал он ее Стасу. – Ого! Знакомый протектор! Сейчас мы его прове-е-рим, сейчас мы его сравни-и-м! – заулыбался Стас, выводя на монитор телефона фотоснимок подошвы. Даже на первый взгляд было видно, что на снимке был запечатлен отпечаток протектора именно этой туфли. – И еще… – осторожно понюхав подошву, в упор взглянул на вконец растерянного хозяина квартиры Лев. – Направлявшийся сюда Фэртон случайно ступил в лужу с каким-то химикатом, наподобие креозота. Тут, даже не будучи дегустатором, можно уверенно сказать: именно эта туфля побывала в той луже. И самое последнее: ваш размер обуви – это я вижу более чем хорошо! – сорок первый. А эта туфля – сорок третий. Ну, долго еще будем тянуть кота за хвост?! – Или нам вызвать кинолога с собакой? Она быстро найдет вашего гостя! Но вы тогда будете проходить по документам как его соучастник. Со всеми вытекающими последствиями! – жестко предупредил Крячко. Оглянувшись, парень почти простонал: – Жорик! Прости, котик, но… Они уже все знают! В гостиной раздались какие-то непонятные шорохи, скрип дверцы шкафа и неуверенные шаркающие шаги. Из-за шторы показался мужчина в бежевом костюме, с пестрым галстуком на шее. Даже никогда не видев его ранее, опера сразу поняли, что это и есть Джордж Фэртон. А американец с лицом, искаженным досадой и нешуточной тревогой, приблизился к операм и протянул им сложенные вместе запястья: – Господа, я сдаваться российская власти, но прошу соблюдит мой законный права! Прежде всего прошу сообщать о мой арест в посольство мой страна! – Все это Фэртон произнес с сильным акцентом, стараясь говорить твердо и уверенно, что у него получалось не очень, так как в голосе отчетливо звучали нотки страха и растерянности. Измерив его изучающим взглядом, Станислав несколько грубовато проговорил: – Да если по совести, ты нам и на хрен не был бы нужен! Самое главное, верни давай деревянный контейнер с папирусом, и – марш в гостиницу под подписку о невыезде. Ра-ри-тет ве-рни, еш-кин кот! Это-то тебе понятно?! А-а ю-у андэстээнд? В прихожей повисла недоуменная тишина. – Меня не посадить в тюрьма? – растерянно пролепетал американец. – Вам нужна только папирус?! Но ее у меня нет… – Как это, нет?! – нахмурился Гуров. – А кто же его взял из номера Дебирэ? – Да, да, я его взять – да! Но его у меня отнять какой-то три бандит… – с огорченным видом развел руками Фэртон. – Когда я проходить через зеленый заросль в сторону этот дом, ко мне подойти трое мужчина и сказать, что я нарушать их территория, и за это они отнимать у меня все – смартфон, мани, сумка с раритет. У меня оставаться только документ. Я его хорошо спрятать вместе с кредитный карта. Это был рашен бандитто, в такой рваный, грязный одежда. – Какие «бандитто»?! – сердито хохотнул Станислав. – Грабанули тебя бомжи. Что, не понял? Бомжи. Бом-жи! – О-о-о, есс, есс! Я понимать. Меня грабить бам-жи! Это люди, который строить ваш БАМ, но им не платить зарплата, и они приехать в Москву, чтобы грабить прохожий… Я читать, читать об этот в наш газета «Вашингтон ворлд»! Услышав про бомжей и БАМ, опера громко рассмеялись. Хихикнул в кулачок и хозяин квартиры, чем поверг Фэртона в недоумение. Пока он вполголоса объяснял американцу, что именно вызвало смех, Стас негромко спросил у Гурова: – Как считаешь, насчет ограбления он не врет? – Такое ощущение, что говорит правду. Сейчас же срочно вызываем Анатолия с собакой, берем этого «голубка» с собой, пусть покажет то место, где его ограбили. Черт! Уже темнеть начало, а у нас, что называется, толком-то и конь не валялся! – А если это на завтра перенести? – Крячко устало вздохнул – вся эта беготня в течение дня вымотала его основательно. Но Лев с этим предложением не согласился категорически. – А если ночью дождь? Да и утренней росы хватит, чтобы от запаха ничего не осталось. Вызываем немедленно. Кстати, сделаем так… Ты пойдешь с Фэртоном на место ограбления, а я поговорю с пацанами. Пусть прозондируют, где тут кучкуются бомжи и что слышно в народе об их проделках – вдруг этот случай ограбления не единственный? Кстати, господин Фэртон, вам знакомы люди, которые вас преследовали, когда вы на такси ехали в аэропорт? Тот, изобразив непонимающий вид, отрицательно замотал головой: – Ай-м сорры, сэр! Я не видеть, чтобы нас кто-то преследовать. И я не знать людей, которые бы хотеть мне причинить зло. – А почему же вы, вместо того чтобы продолжить путь в аэропорт, убежали с места происшествия и добирались сюда по безлюдным пустырям? А? – язвительно рассмеялся Стас. – Я вспомнить, что перед отлет не попрощаться с мой лучший московский френд Фениамин Засухин. И я побежать к нему! – Куда делся телефон Анри Дебирэ? – задал очередной вопрос Гуров, поняв, что Фэртона о преследовавших его спрашивать бесполезно. – В номере телефона не оказалось. А вы были последним, кто заходил к нему. Ну! – О, май гад! Я не знать, где его телефон. Не знать! Его могла взять корничная. Спросите ее! – всплескивая руками, завздыхал американец. – Дайте-ка мне свой телефон! – потребовал Лев, протягивая руку. Фэртон неохотно достал из кармана и подал ему весьма «навороченный» гаджет. Быстро поманипулировав кнопками, Гуров вывел на экран монитора вначале оба номера этого телефона, а затем все входящие и исходящие. Впрочем, таковых оказалось немного. Скорее всего, американец их постоянно удалял. Но и того, что еще не было стерто, было достаточно для выявления деловых и всяких иных контактов Фэртона. Загрузив в свою цепкую память все эти длинные ряды цифр, Лев вернул телефон его владельцу и властным тоном произнес: – Все, идемте, пока совсем не стемнело! Сделав знак рукой американцу, чтобы тот следовал за ними, опера спустились вниз. Шагая за ними, Фэртон, которого явно мучила его будущность, снова завел разговор о смерти Дебирэ: – Джентльмены, я хотеть сделать официальный заявлений, что я не убивать Анри, что он сам умирать во время… м-м-м… секс. Он хотеть острый ощущений и просить меня сделать ему маленький методик из БДСМ с его гальстук. И все… Что мне может быть по ваш суд? Гуров, который уже закончил разговор с Главком о кинологе с собакой, пояснил, что судмедэкспертиза уже установила причины смерти француза, и ее выводы идентичны тому, что только что сказал Фэртон. Поэтому ему может быть вменено непреднамеренное причинение смерти по неосторожности. Не исключено, какие-то коррективы внесет и дальнейшая, углубленная экспертиза, которая может эту вину как смягчить, так и усугубить. Если окажется, что сердце Дебирэ отключилось по каким-то своим причинам – это повлечет более мягкое решение суда, но если причиной его остановки стали излишне жесткие манипуляции американца с удавкой из галстука, то и решение может быть куда более жестким. – Кроме того, суд может расценить это происшествие как сознательное причинение смерти для того, чтобы завладеть ценным раритетом. Откуда вам стало известно про папирус? – выходя на крыльцо дома, изучающе взглянул на американца Лев. – Мне о нем рассказать Анри еще два месяц назад, – сразу же скиснув, заговорил Фэртон. – Он мне сказать, что хочет купить папирус у один русский профессор, с жена который у него роман. – А он что, мог и с мужчинами, и с женщинами? – не тая иронии, спросил Станислав. – Да, он есть «би»… Это… Бисексуальный мужчина, – поеживаясь, пояснил американец. – Он мне предложить потом организовать продажа на аукцион за хороший сумма денег. Я иметь контакты с устроитель неофициалный аукцион. Мы хотеть выставлять раритет на торги и потом делить прибыль на мы двое. А когда он умереть, я очень испугаться. Я быть в паника. Я схватить то, что попалось под рука, и бежать из гостиница. Я не понимать, что делать в тот момент. И еще. По новый закон Франция мы с Анри супружнико. Он мой законный жена. Наш свидетельств о брак лежать в мой вещи. Его имущество – это и мой имущество. Слушая его, опера не выдержали и громко фыркнули – настолько дикими и бредовыми, с точки зрения российской общественной морали, выглядели эти объяснения. – Того человека, который занимается аукционами, зовут Джереми? Он сейчас в России? – Этот вопрос Гурова стал для Фэртона чем-то наподобие крепкого подзатыльника – он дернулся, ошарашенно глядя на этого русского сыщика, а потом нехотя подтвердил: – Йес, Джереми… Да, он в Москва. – А Джереми – какой именно? Коу, Бломм, Биггс, Локс, Шэпли? То, как много всяких Джереми знает этот сыщик, Фэртона поразило еще больше. Он напряженно задумался, но его внутренний диалог перебило насмешливое и одновременно требовательное замечание Станислава: – Только не врать, не врать! Вранье у нас наказуемо не менее жестко, чем убийство. Понятно? – Да, да, я понимать… Это Джереми Локс, мы с ним решать вопрос продажи… – нехотя признался американец. – Все, начинаем! – распорядился Гуров. – Пока еще хоть что-то видно, идите на то место, где произошло ограбление, и ждите там кинолога, он должен с минуты на минуту подъехать. Ну, а я к футболистам. Похоже, свой матч они уже закончили. На «стадионе» и в самом деле игра подошла к концу, и футболисты, собравшись в круг, что-то шумно обсуждали. При появлении Льва мальчишки разом воззрились на него. – Ну что, нашли вы этого хмыря? – поинтересовался крепыш в белой бейсболке. – Найти-то его – нашли, но вот той вещи, что мы ищем, при нем не оказалось, – огорченно развел руками Лев. – Он утверждает, что его ограбили какие-то бродяги невдалеке от ваших домов. Вот я и хотел бы узнать: в вашем краю кучкуются какие-нибудь бомжи, которые эту территорию считают своей и требуют с прохожих плату за то, чтобы по ней пройти? О чем-то шумно подискутировав, футболисты подтвердили, что, в общем-то, да, раза два или три действительно случалось, когда какие-то бродяги пытались верховодить в этом квартале. Но после того, как у нескольких домохозяек они рискнули «отжать» деньги и продукты, тут же сформировалась команда местных «тимуровцев» послеармейского возраста, которые поймали вымогателей и хорошенько намяли им бока. С той поры ничего подобного слышно больше не было. – А где они вообще тут обитают? У них есть какое-нибудь основное стойбище? Ну, там, здание, подвал, что-то еще? – поинтересовался Гуров. – Ну да, вон в той стороне, где гаражный массив, около тех девятиэтажек, – указал белобрысый голкипер в сторону домов, мимо которых опера проходили совсем недавно. – Там есть большой коллектор, вот в нем они и прячутся. Зимой их там человек тридцать жило. Так-то они не выпендриваются, банки собирают, бутылки, побираются около вокзалов. Но грабежами не занимаются, нет… Может быть, чужие какие-нибудь забрели? Выслушав все мнения и суждения, Лев произнес: – В общем, парни, есть такое предложение: если кто-то поможет нам выйти на след тех, кто ограбил американца, то он получит возможность пострелять из моего пистолета в нашем главковском тире. На пару мгновений повисла напряженная тишина. – А-а… Сколько раз? – спросил «спартаковец». – Целую обойму! – не задумываясь, ответил Гуров. Теперь тишина длилась еще дольше. Нарушил ее крепыш в белой бейсболке: – А как вам сообщить, если я, например, что-то узнаю? Достав из кармана несколько визиток, Лев раздал их тем, кто стоял поближе. Прочим пояснил: – А так-то, если что, с любого таксофона звоните «ноль-два», попросите, чтобы соединили с Главком угрозыска, с полковником Гуровым. В этот момент из-за домов вынырнул «уазик» с мигалкой, из которого выгрузился кинолог Анатолий со своим Азартом. Несмотря на сгущающиеся сумерки, их появление не осталось незамеченным. – Это че, собака сейчас пойдет по следу? – возбужденно загомонили футболисты. – Ух ты! А нам можно посмотреть? – С дистанции не менее двадцати-тридцати метров! – строго уведомил Гуров. – Собака очень чувствительна к помехам со стороны и из-за этого может потерять след. Все вместе они подошли поближе и остановились, наблюдая за происходящим. Вернувшиеся Станислав и сопровождаемый им Фэртон подошли к Анатолию и что-то начали ему пояснять. Дав зрителям установку оставаться на этом же месте и не приближаться к кинологу с собакой, Лев подошел к Стасу и спросил о результатах осмотра места происшествия. – Ну, похоже, там и в самом деле было несколько человек, – подтвердил тот. – Сейчас пойдем, глянем. Азарт, я думаю, разберется, что к чему.