— Что с тобой происходит, Эйлия? Я думал, ты… Я думал, мы… — Он замолчал, его голос звучал настолько потерянно, что Алекс почувствовала себя вынужденной посмотреть на него, но увидела в его глазах не только замешательство, но и боль. Это была боль, которая заставила ее внутренне содрогнуться, потому что этот юный Эйвен был ее другом. Последнее, что она хотела сделать, это причинить ему боль… этого было достаточно для них обоих в будущем. То, что она теперь обращалась с ним как с изгоем, никому не помогало. — Мне жаль, — тихо ответила она, заставляя свое тело расслабиться. — В последнее время я мало сплю. — Это было правдой, благодаря строгим требованиям к обучению, предъявляемым Нийксом. — Думаю, что я просто немного напряжена и в последнее время чувствую себя не в своей тарелке. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно, верно? — спросил Эйвен, его голос был одновременно сочувственным и искренним. — Несмотря ни на что, я здесь для тебя, Эйлия… всегда. Алекс не была уверена, хочет ли она смеяться или плакать, полностью осознавая, что его заявление не будет верным в будущем. И она, конечно, понятия не имела, как справиться со своей нынешней ситуацией… как держать его на расстоянии вытянутой руки, но при этом сохранить их дружбу как можно дольше. Нийкс намекал, что ей следует подумать о том, чтобы воспрепятствовать чувствам Эйвена, но, кроме как быть бессердечной ведьмой, Алекс не знала, как еще дать понять, что она никогда… никогда… не будет испытывать к нему романтических чувств. Она все еще не могла понять, как он мог так относиться к ней, когда все, что она сделала, — это предложила несколько беспристрастных слов поддержки. Неужели он так изголодался по доброте, что ее поддержка так сильно повлияла на его чувства? Проведя время с его любящей семьей и друзьями, Алекс изо всех сил пыталась понять, как это может быть правдой. — Могу я спросить тебя кое о чем? — спросила Алекс, кружась вместе с ним в степ-хопе, пока он вел её в танце. Его ответ был мгновенным. — О чем угодно. Алекс говорила достаточно тихо, чтобы ни Рока, ни Кия не могли услышать, когда произнесла: — Ты помнишь ту ночь, когда ты отвез меня в Нарсе де Тригон? Черты лица Эйвена немного напряглись, и он быстро взглянул туда, где его брат танцевал в дальнем конце комнаты, прежде чем снова повернуться к Алекс и тихо сказать: — Что насчет этого? Закусив губу, Алекс сказала: — Когда Скрэгон подошел к нам, — тело Эйвена напряглось под ее рукой, — он предположил, что если ты… — Я помню, что он сказал, — вмешался Эйвен, бросив еще один настороженный взгляд на своего брата, но Рока был слишком занят, смеясь над чем-то, что сказала Кия, чтобы обращать на них какое-либо внимание. — Это то, чего ты хочешь? — спросила Алекс, прежде чем успела струсить. — Занять трон? Твоя семья мертва или отвергнута? Она, конечно, знала, что однажды он попытается сделать именно это. Но этот вопрос мучил ее почти две недели, с той незабываемой встречи с гарсетом. Неужели Эйвен тоже размышлял об этом все это время? Насколько он был близок к тому, чтобы стать злодеем будущего? — Конечно, я этого не хочу, — последовал его быстрый ответ, его хватка вокруг нее усилилась. — Звезды, Эйлия. За кого ты меня принимаешь? Оглянувшись через его плечо, Алекс заставила себя закончить то, что начала, ей нужно было точно знать, где он находится в данный момент времени. — У вас с отцом разногласия по поводу его поддержки смертных. Скрэгон может быть отвратительным хулиганом, но он прав в одном… если бы ты был на троне, ты мог бы править Мейей, как тебе заблагорассудится. Долгое время все, что Алекс могла слышать, это тревожный стук ее собственного сердца, усиливающийся с нарастающим крещендо музыки. Когда Эйвен заговорил, это было так тихо, что даже с ее меяринским слухом Алекс едва могла его расслышать. — Не буду лгать тебе… я обдумал его слова больше, чем хотел бы признать, — сказал он, и его постоянное руководство танцевальными па было единственным, что удерживало ее от того, чтобы замереть от страха. — Как ты сказала, Скрэгон прав… если бы моя семья была вне игры, это, безусловно, упростило бы дело. Алекс чуть не упала на колени, когда измученные золотистые глаза Эйвен встретились с ее глазами. — Но я никогда не смог бы спровоцировать ничего подобного, Эйлия, — горячо прошептал он. — Возможно, я не всегда ладил со своим отцом, но он все еще мой отец. Конечно, у нас есть свои разногласия, и их слишком много, чтобы мы когда-либо были так близки, как он с моим братом, но как я смогу жить с собой, если решу… избавиться от него? — Эйвен покачал головой, ужаснувшись самой этой мысли. — И от Рока… он один единственный из людей в этом мире, кому я доверяю свою жизнь. Он никогда не предаст меня, а я его. Он больше, чем мой брат — он мой самый близкий доверенный человек. Мы рассказываем друг другу все. Я не могу причинить ему вреда раньше, чем тебе. Алекс не могла не вздрогнуть от удивления при упоминании о ней, но непреднамеренный рефлекс произошел как раз в тот момент, когда он закружил ее в вихре, эффективно скрывая ее реакцию коленного рефлекса от его внимательных глаз. Многое из того, что он сказал, огорчило ее, главным образом потому, что она знала, что Рока не рассказывал Эйвену всего… он скрывал правду об Алекс. И если Эйвен когда-нибудь узнает… Алекс не могла переварить эту мысль. Ее единственным утешением было знание того, что, когда придет время ему, наконец, сорваться и так резко измениться из того, кем он был сейчас, в человека, готового совершить убийство, ее не будет рядом, чтобы засвидетельствовать, как и почему это произошло. Все, что она могла сделать, это гадать о причине этого. Возможно, Астоф зайдет слишком далеко в одном из их споров, или, возможно, его отношения с Рока ухудшатся в ближайшие годы настолько, что, когда Эйвен, в конце концов, решит убить людей, он будет готов бросить свою семью. Как бы то ни было, для прошлого оставалась всего пара дней, и Алекс решила выбросить из головы все возможные сценарии. Она не могла остановить то, что должно было произойти, все, что она могла сделать, это прожить отпущенные ей часы. Прямо сейчас это означало сосредоточиться на танцевальных па, которые она разучивала. Возможно, с ее стороны это было принятие желаемого за действительное или, возможно, просто отрицание. Но когда она закружилась с ним по комнате, и их сложный разговор затих, Алекс решила, что она достаточно счастлива, чтобы жить в этом времени на данный момент… особенно если это означало, что она могла наслаждаться тем небольшим временем, которое у нее осталось с Эйвеном как с другом, а не как с разъяренным будущим психопатом, который больше ничего не хотел, чем видеть ее мертвой. Глава 32 — Эйлия. — Эйлия, проснись. — Давай, Эйлия, открой глаза. Легкое встряхивание заставило Алекс застонать, когда настойчивый голос продолжал звать ее, вытаскивая из глубокого сна, в котором она так отчаянно нуждалась. Прошло два дня с тех пор, как она танцевала с Эйвеном, а это означало, что прошло два с половиной дня с тех пор, как Нийкс узнал, что она скоро уйдет. Поскольку ее организационные обязанности считались завершенными после того, как распределение нарядов было закончено, все свободное время Алекс проводила, продолжая тренироваться с неумолимым меярином. Спарринг, который она провела с Нийксом за последние пару дней, был примерно в пятьдесят миллионов раз более сложнее, чем все, что она когда-либо испытывала раньше, и ее тело платило цену, с которой даже частый прием лаэндры с трудом справлялся. Что ей действительно было нужно, так это отдых, но, похоже, ночной посетитель был полон решимости прервать ее любимую часть суток. — Сейчас неподходящее время, Эйвен, — пробормотала она, узнав его, но не желая открывать глаза и ослаблять хватку сна. — Никогда не возвращайся. Он усмехнулся. — Разве ты не имеешь в виду «приходи позже»? — Нет, — сказала Алекс, крепче прижимая к себе подушку. — Никогда. — Она уткнулась лицом в мягкий материал. — Тогда я смогу, — она прервалась, чтобы зевнуть, — спать вечно. Легкое потягивание, перешедшее в сильный рывок, вырвало подушку у нее из рук. — Я пытался поймать тебя в течение нескольких дней, — сказал Эйвен, когда, Алекс, наконец, открыла глаза, чтобы, прищурившись, посмотреть на него. — Я не могу перестать гадать, избегала ли ты меня. — Итак, ты решил устроить мне засаду посреди ночи… в моей спальне? — сказала Алекс, каждое невнятное слово будило ее все больше и больше, к ее раздражению. — Пока я сплю? — Это единственное место, где я знал, что ты будешь, — сказал он, улыбаясь без раскаяния. Алекс слишком устала, чтобы проявлять какое-либо беспокойство по поводу его чувств к ней, несмотря на то, что она была в довольно уязвимом положении, в постели. У нее просто не было сил беспокоиться о приличиях прямо сейчас. С неохотным вздохом она приподнялась, чтобы прислониться к изголовью кровати, зная, что он пока не собирается позволять ей снова заснуть. — Почему ты здесь, Эйвен? Его глаза заблестели в темноте, когда мальчишеское возбуждение отразилось на его лице. — Это Махна эсс Л'рандэ. Алекс сонно моргнула, глядя на него. — Марна-кто-а-что-а? — Махна эсс Л'рандэ, — повторил он со вспышкой улыбки. — Это Тиа Оран для… — Дарование жизни, — сказала Алекс, ее внутренний переводчик проснулся достаточно, чтобы слова не звучали так сильно, как тарабарщина. — Ты училась, — сказал Эйвен с явным одобрением. Алекс решила не просвещать его, а вместо этого спросила: — Но что это значит? В ответ он протянул руку. — Пойдем и увидишь. Алекс не была уверена, что заставило ее решиться пойти с ним, то ли предвкушение на его лице, то ли тот факт, что она сомневалась, что он оставит ее в покое, пока она не согласится, но в любом случае, девушка скатилась с кровати, стараясь не брать его за руку, чтобы хотя бы попытаться удержать какое-то эмоциональное пространство между ними. Поскольку она уже привыкла к тому, что ее будили глубокой ночью мужчины-меярины, в основном Нийкс, который по странному случаю решил, что рассвет недостаточно ранний, чтобы начинать тренировку, и вытаскивал ее из постели в действительно ранние утренние часы, у Алекс вошло в привычку ложиться спать полностью одетой в снаряжение, подходящем для боя. Из-за этого все, что ей нужно было сделать, это захватить плащ, и она была готова к любой ночной выходке, которую запланировал Эйвен. Следуя за принцем, когда он активировал Валиспас, они вылетели из дворца, устремившись прямо вверх. Алекс была благодарна, что Нийкс так усердно тренировал ее на прошлой неделе, потому что ее автоматическая настройка теперь постоянно переключалась на кровь меярин. Если бы это было не так, она бы уплыла обратно к границе Валиспаса, если бы ее обостренные рефлексы не помогли ей сохранить равновесие при вертикальном подъеме. Как бы то ни было, все, что ей нужно было сделать, это хладнокровно встать на ноги, вернув удивленную улыбку Эйвена, когда он увидел, что она была намного грациознее, чем в любой другой раз, когда путешествовала с ним по Пути. Они поднимались все выше и выше, направление точно говорило Алекс, куда они летели. Одно дело путешествовать так высоко с крылатым зверем под собой, и совсем другое — путешествовать на невидимых американских горках, из-за которых казалось, что под ногами ничего нет. — Зачем мы поднимаемся в Драэкору? — крикнула она, перекрывая вой ветра. Кроме визита к вулкану с Нийксом, она не была на плавучих островах с тех пор, как Ксираксус отвел ее на поле светящихся цветов в ту ночь, когда Рока раскрыл ее секрет. Насколько ей было известно, для любого, кроме дракона, считалось почти табу проводить много времени в небесных землях. Сама Зарония сказала Алекс, что драэкорцы ценят свое уединение, поэтому задавалась вопросом, какая причина могла быть у Эйвена, чтобы отвезти ее туда. — Махна эсс Л'рандэ происходит дважды в год, — крикнул он, прежде чем нахмуриться и протянуть руку, чтобы прижать ее к барьеру вокруг них, пока барьер не защитил от непогоды. — Раз в шесть месяцев драконы приглашают Мейю на свои земли, чтобы получить подношение от Тер'а Ора Воррен, — продолжил Эйвен, его голос теперь звучал нормально. Алекс нахмурила брови. — Тер'а Ора Воррен? Почему я знаю это название? — Твой дракон, вероятно, упоминал об этом, — сказала Эйвен. — Напомни, как его зовут?