— И все-таки мы поговорим. Я не позволю вам остаться здесь наедине с моим братом! — Ларион быстрым шагом пересек комнату и остановился напротив меня, испепеляя суровым взглядом. — Вы погубите свою репутацию. — Почему это наедине? Я, между прочим, тут с компаньонкой. Рука сама потянулась к стоящей поодаль корзинке. Но, увидев, что тетушка довольно посапывает, я накинула на плетеную ручку платок, соорудив подобие полога. Не надо ей просыпаться раньше времени и демонстрировать наш маленький секрет — остренький язычок. — Не смешите меня. Вы — благородная, воспитанная девушка. Первая фрейлина ее высочества. Вы прекрасно понимаете, что компания милого домашнего животного — не тот барьер от сплетен, который может вас защитить, если информация о вашем пребывании под сводами этого дома станет известна при дворе. — А кто, позвольте, виноват в том, что моя тетушка вынуждена влачить столь жалкое существование?! Моему возмущению не было предела. Это не семья, а какое-то стихийное бедствие. И я еще хотела с ними породниться! — Лия Армель, почему вы сопротивляетесь? — Ларион положил руки мне на плечи и требовательно заглянул в глаза. — Я же о вас беспокоюсь! Опыты брата не безопасны. Он может неделями не выходить из своей лаборатории, совершенно игнорируя то, что происходит снаружи. Подобная забота была очень трогательна, особенно от человека, который ранее только и делал, что отравлял мне жизнь. Но как я могла уехать, не разобравшись с проклятой меткой? — Льер Ларион, мне льстит ваше беспокойство, — начала я, старательно пряча от него взгляд, — но, если вы не против, мне хотелось бы погостить еще немного в этом чудесном месте. Тут потрясающий, целебный морской воздух… Тар Турмалинский еще некоторое время молча всматривался в мое лицо, видимо, ища в нем какие-то ответы. А затем резко отстранился и, не говоря ни слова, покинул комнату. С его уходом стало как-то тоскливо, но, обнаружив пристальный взгляд проснувшейся тетушки, я быстро взяла себя в руки. На лоснящейся черной мордочке было такое умильное выражение, что хотелось почесать свинку за ушком. Что я и проделала, чуть не лишившись пальцев. — Армель, это недопустимо! — Что на этот раз? Находиться с мужчиной в одной комнате? Или пребывать в его замке? — Чесать тетушку за ушком! Хотя, не скрою, приятно. — А-а-а… Тетя, а насчет тара вы мне ничего сказать не хотите? — Видный мужчина. К тому же испытывает к тебе интерес. Когда станешь его женой, не забудь забрать к себе старую больную тетушку… — Старую, как же, — улыбнулась я, игнорируя слова про замужество. — Не наговаривайте на себя! И, подхватив пискнувшее животное на руки, прижала ее к себе. В ответ раздался польщенный писк, но я уже не обратила на него внимания. Ощущения, которые я очень надеялась более никогда не испытать, вновь накатили волной, смывая сознание и оставляя после себя туман боли. Короткими мутными отрывками я видела происходящее, но была не в силах вернуть контроль над телом и что-либо изменить. Окончательно сознание уплыло, когда я прыгнула в холодную воду. Наступила блаженная темнота… * * * Сквозь сон и тяжелую темноту доносился чей-то неприятный голос: — Лия, пора уже открыть глаза. Ну же, не упрямьтесь. Выпьете микстуру и продолжите отдыхать. Стоило последовать совету, как я натолкнулась на добрую улыбку довольно пожилого мужчины с аккуратной бородкой пепельного цвета. Однако больше всего привлекали внимание необычные глаза, будто выцветшие, с множеством морщин в уголках. Он удерживал в одной руке пустую ложку, а в другой — бутылек с лекарством и явно ждал от меня каких-то действий. Только я пока не могла ни на чем сосредоточиться и не понимала, что от меня хотят. — Откройте ротик. — Лекарь решил повторить попытку. На этот раз я послушалась, хотя выражение лица незнакомца настораживало, словно он ждал, что я вот-вот превращусь в неведомую зверушку. Кстати, о зверушках. — Где свинка? — поинтересовалась я, как только проглотила микстуру. Если б не головокружение, я бы тут же отправилась на ее поиски, но сейчас даже сесть было непросто. — Отдыхает в моей каюте, — улыбнулся целитель, убирая бутылочку в сумку. — Я дал ей укрепляющей настойки, а потом уложил спать. Очень милое создание, должен признаться. И умное… — Еще бы ей умной не быть, — вздохнула я, расслабляясь. — Простите, вы сказали, в каюте? Это значит, что мы на корабле? — Да, лия. Мы на «Алате», личном корабле льера Идамаса. — А что я тут делаю? — Этим вопросом сейчас задаются многие, — снова улыбнулся он. — Впрочем, со всем разберемся позже. Сейчас отдыхайте, лия Армель. Я зайду через пару часов, проверю ваше состояние. — Благодарю… Простите, как ваше имя? — Льер Артур Шэлон. — Благодарю, льер Артур, — улыбнулась в ответ и, последовав совету корабельного лекаря, закрыла глаза. Спать не хотелось, но, учитывая головокружение, я предпочла полежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Веселый мужской смех, громкие голоса и шелест волн, бьющих в деревянные борта. Тяжелый гул не то ветра, не то крови в ушах. И тихие легкие шаги, что затихли у самой каюты, а потом скрипнула дверь… — Вы спите, лия Шанталь? — Нет, — с трудом ответила я. — Можно воды? — Конечно. Глаз я не открывала, поэтому вздрогнула, когда на плечи легли горячие руки, помогая приподняться. Сквозь тонкую ткань жар чувствовался очень остро, заставляя щеки заалеть, а сердце застучать чаще. Поднесенный напиток я выпила почти весь, только с последними глотками задумавшись над содержимым. Кисло-сладкий вкус с ноткой гвоздики, от которого по телу разливается приятное тепло. Кажется, это был глинтвейн. — Вы решили меня споить? — тихо спросила я. — Скорее, помогаю набраться сил, — осторожно опуская меня обратно на подушки, ответил тар Турмалинский. Голос раздался над самым ухом, вызывая странную дрожь в теле. Я нашла в себе силы открыть глаза и тут же наткнулась на тяжелый, пристальный взгляд льера, замерший на моих губах. От подобного внимания кожа стала зудеть, и я непроизвольно облизнулась. А потом вжалась в подушки от того, какими жадными и опасными стали глаза мужчины. — Лия Шанталь? — нарушил затянувшуюся тишину капитан «Алаты». — Где мы? — В открытом море, довольно-таки далеко от дома. — От вашего или моего? — От обоих. Вы почти сутки пролежали без сознания, изрядно напугав моего лекаря. — Только его? Откуда в моем голосе эти кокетливые нотки?! — Меня скорее напугала перспектива объясняться с королем и вашим отцом: почему вместо живой и привлекательной девушки домой вернулся растрепанный бледный труп. — Что?! Такого оскорбления я не ожидала! Вот же… тар! — Ну с-спасибо! — прошипела разъяренной кошкой я, отталкивая от себя наглеца (откуда только силы взялись). — Вон отсюда! — Простите, лия Армель, но это моя каюта. — Ах так? Тогда я сама уйду! — В таком виде? На потеху всем матросам? — Можно подумать, на этом корабле нет свободных кают! — Свободных, как это ни странно, нет. Но, как я уже сказал, вы вполне можете порадовать своим присутствием матросов. — Лучше они, чем вы! — Тогда не смею вас задерживать, — усмехнулся льер Идамас, отходя в сторону и скрещивая руки на груди. Просить дважды меня не надо было. Подтянув одеяло так, чтобы укрыться им, когда встану с постели, я направилась к двери. И даже успела добраться до нее, прежде чем мужские руки скользнули вокруг талии и обняли меня, превращая одеяло в кокон. — Я, конечно, могу вас отпустить, маленькая лия, но тогда вы не узнаете, куда мы плывем. — А разве не в столицу вы обещали меня отвезти? Я стояла не шелохнувшись, голос слегка подрагивал от напряжения, и вновь закружилась голова — то ли от пережитого воздействия магической метки, то ли от близости столь привлекательного мужчины. А в ответ раздался лишь искренний смех. — Вы, помнится, отказались от этого предложения, — протянул мне на ушко бархатный голос, и неожиданно меня отпустили. — К тому же поступивший приказ короля не позволяет теперь делать подобный крюк… Судя по всему, Ларион отошел к противоположной стене и преспокойно ждал, как я поступлю. Наглый, беспринципный, самоуверенный тип! Как он узнал, что неуемное любопытство — мое больное место? Пришлось держать лицо и с гордо поднятой головой вернуться обратно и присесть на койку, плотнее закутываясь в одеяло. — Вы не оставили мне выбора, — хмуро произнесла я.