Несколько дракониц дружно кивнули, остальные только плечами пожали. Девицы проводили время в салонах красоты и на дорогих курортах, откуда им знать о том, кто такой Кристиан и чем занимается… – Лекарства, что ли? – недоверчиво спросила Анетт. Берта кивнула. – Да, он химик вообще-то. Читал у нас на первом курсе несколько лекций. – Ну и что? – презрительно спросила Амели. – Кто его выберет? Наберет два процента и утрется. Эх, если бы все было настолько радужно! Четверть часа назад я попробовала дозвониться до Макса, но он был вне зоны доступа. Что, если драконьи семьи отрядили его переговорщиком? Попробовать заключить союз с новым Сальцхоффом и сохранить хоть что-то. – Он половину лекарств сделал бесплатными, – подала голос Кати. – У меня мать диабетик, вчера от счастья рыдала и в церковь сходила, заказала службу за здравие раба божьего Кристиана. Его вся страна будет в задницу целовать, такое дело для народа сделал. Драконицы притихли, сразу же став очень мирными и дружелюбными. Берта усмехнулась и сказала: – Первый закон, который он пробьет, – ограничение драконов в гражданских правах, разделение на граждан и неграждан. А потом полетят драконьи головы. На мгновение возникла пауза, а потом Лидия истерично выкрикнула: – Ты что несешь? Что за бред? Я вздрогнула от неожиданности. Реакция была слишком уж резкой – значит, рыжая драконица прекрасно понимала, что события станут разворачиваться именно так, как говорит Берта. Пробежавшись пальцами по экрану смартфона, Берта открыла вкладку с новостями и сказала: – Об этом пишет «Экономист». Чтоб вы знали, девушки, – она обвела тяжелым взглядом всех собравшихся, – это главный журнал деловых кругов страны. Если там что-то написано, то это почти гарантированно правда. Берта была права, «Экономист» публиковал только тщательно взвешенную и проверенную информацию и не был склонен к тому, чтобы сеять панику. Просто факты, которые тщательно проанализировали умные люди. В саду воцарилась глубокая тишина. На лицах человеческих девушек проступило злорадство. Они ненавидели и презирали дракониц за деньги, власть и возможности – и вот вдруг стало ясно, что это не навсегда, что драконы могут все утратить. Что все их блага может перечеркнуть Кристиан Семеониди одним росчерком пера. – Хвозняковски уходит в отставку. – Голос Эдварда прозвучал в тишине набатом. – Но, дорогие мои, в нашей с вами жизни ничего не изменится. Он вышел в центр площадки и махнул рукой оператору, приказывая не снимать. Красные глазки камер погасли. Эдвард с какой-то развязной небрежностью сел в одно из кресел-мешков, и я обратила внимание на то, что наследник драконьей семьи выглядит крайне спокойно, словно это не он полчаса назад разговаривал со мной, а кто-то другой. – Во-первых, конституцию менять никто не будет, – продолжал Эдвард, – а она гарантирует всеобщее равенство перед законом. Во-вторых, сейчас уже не те времена, что были до Великой войны. Тогда людей бросали в газовые камеры, но теперь такое не повторится. Мы стали лучше. Все мы – и люди, и драконы. Лица дракониц просветлели. Да и мне стало как-то спокойнее. Оператор снова включил камеры – момент истины закончился. – А в-третьих, я хотел бы сегодня обсудить с вами один момент, – сказал Эдвард уже серьезнее, и девушки подобрались, не зная, чего ожидать. – Ваши вредные привычки. Многие участницы растерялись – они дымили, как паровоз, пользуясь тем, что на проекте это не запрещалось. Я улыбнулась, прикрыла глаза: похоже, Эдвард придумал, как отправить по домам дюжину девиц. – Вы прекрасно понимаете, что моя жена должна быть здоровой, – продолжал Эдвард. – Должна родить мне здоровых детей. Я сам курил некоторое время назад, но, когда начался проект, бросил. Итак, дорогие участницы, я даю вам три дня на то, чтоб окончательно отказаться от курения. Если вы отказываетесь, то проходите дальше. Если нет, то едете домой. Я думала, что девушки станут спорить. Но на площадке воцарилась тишина. А потом Кати и Лидия поднялись и, устало посмотрев на Эдварда, сказали хором: – Мы едем домой. Я с трудом сдержала усмешку. Если не хочешь бороться со своими слабостями, попытайся извлечь из них выгоду. После того как этот эпизод выйдет в эфир, и Кати, и Лидия подпишут контракты с крупнейшими производителями табака. В следующий раз мы увидим их в рекламе сигарет. И слоган будет, например, «Дым на воде. Объединяем людей и драконов с тысяча семьсот семьдесят первого года». Пискнул смартфон, сообщая, что абонент Макс Финниган появился в Сети. Я не стала смотреть, как выбывшие девушки прощаются с оставшимися участницами и как Эдвард зажигает над остальными лепестки пламени. Вышла с площадки и быстрым шагом направилась в сторону особняка. Макс ответил почти сразу. На заднем плане я расслышала звон бокалов и негромкую музыку. «Каждый хоть раз в жизни, но полюбит. Каждый хоть раз в жизни, но найдет…» Похоже, большую часть пути Макс преодолел в драконьем обличье, иначе в столицу не попасть настолько быстро. – Я добрался, все хорошо. – Голос его звучал вполне спокойно и оптимистично. – Встретил товарища, сидим сейчас в пивной. Я прикрыла глаза. Знаю я, Макс, что у тебя за товарищ. И знаю, что сейчас ты ведешь переговоры от лица всех драконов. – Я в курсе, – промолвила я, и на миг показалось, что Макс поперхнулся воздухом. Послышался голос Кристиана: «Я ей сказал». Представилось, как они сидят в подвальчике пивной, под потолком плавают облака сигаретного дыма, и пышногрудая официантка в национальном передничке разносит по десятку кружек одновременно. – Все будет хорошо, – негромко сказал Макс. Мне захотелось заорать: «Что тут может быть хорошего? Вы вчера чуть не поубивали друг друга!» Но вместо этого я ответила: – Вернись живым. Вернись живым, пожалуйста. Мне показалось, что Макс улыбается. Возможно, он и в самом деле улыбался, сидя за одним столом со своей смертью. – Вернусь, – ответил он. – Конечно, вернусь. Макс вернулся ровно в одиннадцать вечера. Я несколько раз звонила ему, но доброжелательный механический голос отвечал, что абонент не отвечает или находится вне зоны действия Сети. Но потом Макс наконец-то вернулся. Он летел в драконьем обличье, и, стоя на балкончике, я видела, как огромный ящер заваливается то вправо, то влево, будто могучие порывы ветра превратили дракона в живую игрушку. Мощные крылья тяжело хлопали, разрубая воздух, чтоб в следующую минуту смяться, словно от удара невидимой руки: тогда дракон начинал крениться набок, но в итоге все-таки умудрялся удержаться. Я сбежала вниз и выскочила из тускло освещенной гостиной во двор – как раз к тому моменту, когда дракон рухнул огненной каплей и приземлился в облаке алых брызг. Когда волна горячего воздуха прокатилась по двору и улеглась, я увидела, что Макс стоит, покачиваясь, хлопает себя по карманам и что-то бормочет под нос. Макс был пьян. Когда я подошла ближе, в нос ударили алкогольные пары. Он по-прежнему хлопал себя по карманам, не видя меня, и почему-то весь облик его был настолько жутким, что я едва не споткнулась на ровном месте. Мужчина, стоявший перед домом, был настолько не похож на Макса, что я едва не перестала дышать от страха. – Макс… – негромко окликнула я. Давным-давно, в прошлой жизни, которая уже не была моей, мой отец напивался каждый божий день, и, когда он возвращался домой, я чувствовала такой же озноб, как и сейчас. «Тварь слепорылая», – процеживал он равнодушно. Потом я, как правило, получала крепкую затрещину. Такую, что вечная тьма, в которой я тогда плавала, расцветала пестрыми кругами. – Инга. – Макс наконец-то увидел меня и попробовал улыбнуться. Его глаза косили, а волосы стояли дыбом. – А я смартфон в том кабаке про… – Макс икнул и добавил: – Потерял… – Макс… – только и смогла повторить я. Он шагнул вперед, обнял меня так крепко, что кости хрустнули, и я почувствовала, что Макса тоже знобит. Ему было больно и страшно. – Все, я вернулся. – Горячий шепот обжег мой затылок. – Все, все… – О чем вы говорили? – спросила я. Макс рассмеялся, негромко и горько. – Я спасал мир, – ответил он и икнул. – Папенька и остальные… умные сволочи… как всегда решили, что цель оправдывает средства. Ох, Инга, ты не представляешь… Макс разжал руки и рухнул на дорожку – я резво отпрыгнула, чтоб он меня не задавил. На шум из дома выглянул один из помощников и, правильно оценив ситуацию, скрылся за дверями. Я присела на корточки рядом с Максом, погладила его по голове, пытаясь сдержать волны паники, что накатывали на меня, утекали и накатывали снова. Мне казалось, что я тону. – Макс, милый ты мой. – Он не потерял сознание, просто окончательно ослаб от выпитого и теперь смотрел на меня, но никак не мог сфокусировать взгляд. – Что случилось-то? Из дома выбежал Эдвард – всю его одежду составляли пижамные брюки – и ему хватило одного взгляда на Макса, чтоб окончательно понять ситуацию. Он нагнулся над братом, легко и без малейших усилий поставил его на ноги и, мягко встряхнув за воротник сорочки, спросил: – Так вы договорились? Макс кивнул. Главы драконьих семей отрядили его переговорщиком к Кристиану. Макса, добряка и дурачка, которого никто и никогда не воспринимал всерьез и который мог бы добиться большего, чем все остальные, опытные и влиятельные. Бледное и осунувшееся лицо Эдварда залило румянцем – казалось, он сейчас бросится в пляс от облегчения. – Войны не будет, – произнес Макс. Он наконец-то смог встать твердо. – Драконам ничего не угрожает. В президенты он не пойдет. Я не могла сказать, что почувствовала в эту минуту. Мысли кружились перепуганными птицами, и я смогла поймать за хвост только одну: «Какую плату Кристиан потребовал за свой отказ?» – О господи… – только и смог вымолвить Эдвард. Он прижал брата к себе, его лицо искривила нервная и очень счастливая гримаса. – Слава богу. Драконьи башни устояли. Мир оставался прежним, спокойным, незыблемым, и драконы в этом мире по-прежнему могли ничего и никого не бояться. Они станут и дальше вести свою привычную жизнь, в которой их ждут дорогие машины, еда на золотой посуде и женщины на веницейском шелке. Но Макс так напился не от радости. Он пытался залить спиртным мучительную боль. – И что вы ему дали за отказ? – спросила я. Слова были камнями, рухнувшими на драконью голову, – огромными, тяжелыми глыбами, из-под которых не спастись. Я уже догадывалась, что именно заставило Кристиана отступиться, но мне хотелось все-таки услышать ответ от Макса. Драконы всегда предлагают самое ценное. Драконы способны отказаться от самых важных вещей, если того требует их выживание. Но сейчас, глядя на Макса, я очень сомневалась, что он сможет смириться с тем решением, которое его вынудили принять. Макс повел плечами, освободившись из рук брата. Обернулся ко мне. Я смотрела в его лицо – мертвое, опустошенное болью – и не могла оторвать от него глаз. – Инга… – промолвил Макс. По его щеке скользнула слеза, сорвалась и оставила влажное пятно на сорочке. Он смотрел так, словно я была не живым человеком, а призраком, и тоже не мог оторвать глаз. – Инга, пойдем в дом. Я… я все тебе расскажу. Похоже, Эдвард тоже понял, какую именно плату Кристиан запросил за то, чтобы драконьи головы остались на плечах. Понял и, кивнув, сделал шаг в сторону, освобождая нам дорогу. Я посмотрела в его потемневшее лицо и отвела взгляд.