– Схемы, смею думать, мисс Адамсон, больше запутывали вас, чем помогали, – мстительно заметил инспектор. – Ничуть, – возразила Оливия упрямо. – Однако для того, чтобы понять, как яд оказался в чашке Матиаса, они были не нужны. Дедушка не полагался на случайности. Замыслив убийство, он всё продумал и предусмотрел. Как вы помните, отравлению Айрис предшествовали два события – ветром выбило стекло в мастерской, а потом, испугавшись резкого звука, девушка выронила чашку с шоколадом. Матиасу нужен был повод, чтобы передать Айрис свою чашку, в которой яд уже был. Он сам его туда бросил, ведь никто никогда не смотрит на то, что человек делает со своей чашкой. Этот момент был рассчитан просто филигранно – все были увлечены поисками тайного шифра в своих картинах, и никто ничего не заметил. – Как же он заставил девушку расплескать шоколад? Кто-нибудь обязательно бы увидел, если бы он толкнул её или проделал бы что-нибудь в этом роде, – Оливер уже не был так скептически настроен и смотрел на мисс Адамсон с серьёзным интересом. – Он не толкал её, тут вы правы. Ничего подобного, – кивнула Оливия. – Он использовал хитроумную систему, подготовленную заранее. Когда я беседовала с миссис Уоттс, то отмахнулась от её сетований на проделки мелкого народца. Она жаловалась, что в Гриффин-холле стали пропадать мелочи, в мастерской что ни день, то бьются стёкла, а в скатертях появляются дырочки. Одну из этих скатертей, которые после таинственным образом исчезли, я видела сама. Почти по центру в ней было проколото отверстие, в которое разве что леска могла пройти. Но и тогда я не сразу заподозрила дедушку, хотя исчезновение испорченных скатертей и показалось мне странным. В этом чувствовался умысел, и эта мелочь долго не выходила у меня из головы. – А когда же вы заподозрили его? Что я пропустил? – инспектор наклонился к ней, отбросив всякие насмешки. – Когда я подслушала вашу с ним беседу, – нисколько не покраснев, ответила Оливия. – Так мне не показалось, что ветка дерева за окном упала не просто так! – довольно заметил Оливер. –Ну, знаете, там не так уж просто было удержать равновесие, – заявила Оливия слегка обиженно. – Так вот, меня удивило, что дедушка отрицал тот факт, что Айрис носила очки. Хотя горничная Дорис утверждала, что Айрис частенько их надевала во время чтения. Думаю, он отлично знал о том, что девушка плохо видит вблизи и специально выкрал их, чтобы она не заподозрила подвоха и не заметила тонкую шелковую леску, привязанную к её чашке и пропущенную через дырочку в скатерти. Стол, за которым они с ней сидели, стоял в отдалении, и всё, что ему оставалось сделать после того, как разобьётся окно, это воспользоваться общим замешательством и дёрнуть за неё, а потом успокоить Айрис и отдать ей свою чашку. За время, что девушка провела в Гриффин-холле, он хорошо её узнал и был уверен, что она не откажется от лакомства. Так и вышло. Айрис была сиротой и росла в пансионе со строгими порядками, поэтому в простых бытовых вещах она была до ужаса непритязательна и послушна. Но кража очков была совершенно напрасной, ведь даже человек с острым зрением не заметил бы тонкую шелковую леску на белоснежной скатерти. Матиас перестраховался, и этим выдал себя. – В этой версии есть серьёзный изъян, – Себастьян Крэббс впервые вступил в разговор. – Сложно предугадать, когда разобьётся стекло и разобьётся ли оно вообще. А ему требовалось что-то, что могло бы отвлечь внимание от этого дьявольского трюка с опрокинутой чашкой. – Да, – кивнула Оливия, – я тоже долго сомневалась в том, что размышляю в правильном направлении. Девушка покопалась в карманах и вынула оттуда проволочную пружинку, найденную Филиппом в мастерской. Все заинтересованно осмотрели её, а инспектор с любопытством сжал её пальцами. Пружинка вывернулась и, распрямляясь, оцарапала ему ладонь. Оливер вынул носовой платок и промокнул выступившую каплю крови. Филипп машинально потёр щеку. – Чепмен подтвердит, что в мастерской непрестанно бились стёкла и приходилось постоянно вставлять новые. Думаю, что дедушке требовалось отработать этот трюк с разбившимся стеклом. Знаете, если пружину сжать, механическим способом зафиксировать и заморозить в кусочке льда, а потом расположить его нужным образом в раме, где стекло вставлено, но не закреплено, то рассчитать время, когда лёд растает, а пружина распрямится, особого труда не составит. Такой приём гарантированно привлечёт несколько секунд внимания всех присутствующих. Ему оставалось только дёрнуть за леску, и чашка Айрис опрокидывалась, обжигая руки девушки горячим напитком. – Жертвоприношение, – хрипло сказал Филипп. – Матиас в тот вечер рассказывал про жрецов, которые пили шоколад перед тем, как принести человеческую жертву. – Да, я тоже об этом вспоминала, – согласилась Оливия. – Так что сами видите, инспектор, первое убийство было продумано до мелочей. Никто никогда не заподозрил бы его. Все поверили в то, что убийца ошибся и жертвой должен был стать сам Матиас. Дедушка отлично сознавал, что мотив убить его на самом деле есть у всех, и он знал, что полиция первым делом проверит финансовое положение всех его родственников. – И каждый из них будет подходящим кандидатом, – подтвердил Оливер, задумчиво кивая. – Тут вы правы, мисс Адамсон, на подозрении у меня были все обитатели Гриффин-холла. До тех пор, пока мы не обнаружили блокнот и угольные карандаши в чемодане вашего брата. – Он сделал это специально, – с нескрываемой досадой на мертвеца произнесла Оливия. – Записку он написал сам, заранее, и ему оставалось только засунуть её в рукав платья Айрис. А потом он рассказал вам о той беседе, что состоялась у него с Филиппом, и высказал свои опасения на его счёт. Этого было достаточно, чтобы направить ваши мысли в нужное русло. – Признаю, это так, – с досадой покачал головой инспектор. – Всё казалось таким очевидным. – Слишком очевидным, – злорадно поправила его Оливия, вспомнив, сколько неприятных минут ей пришлось пережить, волнуясь за судьбу брата. Инспектор вновь открыл блокнот и принялся делать записи. – Ну, с прислугой и Чепменом я побеседую, – сказал он, со вздохом капитулируя. – Ваши рассуждения, мисс Адамсон, не лишены логики. Бейли мы отыщем, доказательства того, что Айрис Белфорт была вымогательницей, тоже достать несложно. А что насчёт Майкла? Вы думаете, что Матиас Крэббс и его собирался убить? Или это вышло случайно? – Думаю, что это убийство ему пришлось планировать буквально на ходу. Зная дедушку, я могу только представить себе его гнев, когда Майкл раскрыл свои намерения и принялся угрожать ему разоблачением. Он успешно избавился от Айрис, а тут выясняется, что ничего не кончилось, его снова шантажируют, и кто?! Муж его внучки, вхожий в семью. Дедушка понимал, что аппетиты Майкла удовлетворить намного сложнее, чем требования Айрис. – Да, тут вы абсолютно правы, мисс Адамсон, – подтвердил инспектор. – Покойная мисс Белфорт отличалась благоразумием, суммы, которые она требовала, были приемлемы для человека среднего достатка. Она старалась не разозлить свою жертву, а позволить ей откупиться от прошлого. Она была бережлива и долго могла кормиться подобным образом. Хоггарт же действовал напролом, сразу же давая понять, что избавиться от него будет чрезвычайно нелегко. Это его и погубило. – Не думаю, что именно это, – мягко возразила Оливия. – Матиас всё равно бы его убил. У дедушки был пунктик – он не терпел, чтобы у него что-то выпрашивали или диктовали ему свои условия. Майкл думал, что его противник – старик, трясущийся от страха и готовый платить за молчание, но он не знал дедушку, не принимал во внимание масштаб его личности. Матиас никогда и никому не позволил бы указывать, что ему делать. Он сумел воспользоваться ситуацией, хитроумно играя на чувствах Грейс. Поведение Вивиан тоже было ему на руку. – Должна заметить, крайне распущенное поведение, – не преминула сказать тётушка Розмари. – Кэролайн явно не смогла дать дочери подобающее воспитание. – Неужели дедушка допустил бы, чтобы Грейс посчитали виновной и заставили отвечать за его преступления? Даже зная обо всём, мне трудно в это поверить. Айрис, Майкл – но Грейс?! – Филипп вскочил на ноги и, неловко выбравшись из тесного круга, отошёл к окну. Небо на горизонте уже посветлело, близился рассвет. Лампы в библиотеке светили тускло, дрова в камине давно прогорели, но никто из прислуги не приходил, чтобы выгрести золу и навести порядок. – К сожалению, Грейс тоже чуть не стала его жертвой, – печально сказала Оливия. – Именно её Матиас прочил в убийцы. Казалось очевидным, что у неё единственной из всех были мотивы совершить оба преступления. Она знала, что Айрис Белфорт – бывшая любовница её мужа, и могла выйти из себя, когда дедушка объявил о своей женитьбе на ней и изменении условий завещания. А потом она могла обезуметь от ревности, наблюдая ухаживания Майкла за Вивиан. Её замужество не выглядело счастливым, Грейс была издёргана безденежьем и постоянным уходом за малышкой Полли. В таком состоянии люди часто совершают необдуманные поступки. – Особенно женщины, – закивал Оливер, но Оливия сделала вид, что не обратила внимания на его слова. – Матиас усыпил бдительность Майкла, а сам, после того случая, когда в окно столовой влетел камень, показал всем револьвер, ничуть не скрывая, где он хранится. Думаю, что картина преступления сложилась у него сразу. Дедушка начал интересоваться малышкой Полли, понимая, что девочка в самом ближайшем времени лишится обоих родителей. Он стал довольно груб с Грейс, провоцируя её и неосознанно потакая Вивиан в её стремлении нравиться всем мужчинам без исключения. В тот день, когда мы все отправились в гости к Джереми Эштону, он разговаривал с Грейс. Она сама сказала мне об этом. Скорее всего, он подготавливал почву и раздумывал, как всё обставить. Грейс, сама того не зная, предоставила ему все козыри. Дальше Матиасу оставалось только добавить ей в чай капли тётушки Розмари, добиваясь, чтобы она впала в бессознательное состояние, и запереть её дверь изнутри тем хитроумным способом, который сумел разгадать Филипп. – Дедушка Матиас учился в той же школе, куда отправил и меня. Наверняка умение запирать дверь дортуара снаружи передаётся там как тайное знание посвящённых, – пояснил Филипп. – Постойте-ка! – встрепенулась тётушка Розмари испуганно. – Но ведь я, я сама, собственными руками добавила в чашку Грейс всего пять капель! Клянусь, я не могла ничего перепутать! – Конечно же нет, тётушка. Никто вас ни в чём не обвиняет, – успокоила её Оливия, похлопав по руке. – Ваши капли Матиас давно перелил в другой флакон, заменив их обычной водой. Он заранее добавил в чашку с мятным чаем для Грейс весьма приличную дозу. Аромат чая с мятой заглушил запах капель, и кузина выпила содержимое чашки без всяких сомнений. И констебля Лэмба дедушка тоже угостил этим снадобьем. Ему было необходимо расчистить себе путь. По этой же причине он запер в подвале дядю Себастьяна, который так не вовремя попался ему на пути. – Кстати, мисс Сатклифф, вы так и не нашли рецепт ваших капель? Полицейский врач был бы очень признателен, если бы мог узнать их состав. – Мне не выписывали на них рецепт, – покраснев, ответила тётушка Розмари запальчиво. – Мне их дала подруга, которой они очень помогают от бессонницы. – Хм, – неопределённо хмыкнул инспектор и снова обратил взгляд на Оливию: – Так значит, это Матиас Крэббс подкинул в комнату миссис Хоггарт и револьвер, и алмаз, который она якобы забрала у мужа после того, как застрелила его? – Да, именно так, – печально согласилась Оливия. – Он снова продумал каждую мелочь. На поверхности находились лишь очевидные факты, не вызывающие сомнений, поэтому так трудно было его заподозрить, и поэтому мне понадобилась помощь тётушки Розмари и сержанта Киркби. Иначе я не могла помочь Грейс, ведь вы были убеждены в её виновности. – К несчастью, все улики указывали именно на неё, – инспектор умудрился так пожать плечами, чтобы выразить своё сожаление и при этом не начать оправдываться. – А пожар в мастерской? Это случайность или… – Дедушка сам, уходя, опрокинул несколько свечей, что стояли рядом с подготовленными холстами. Как только тётушка Розмари намекнула, что вспомнила некоторые события того вечера, когда умерла Айрис, он принял решение заставить её замолчать. Матиас знал, что не может рассчитывать на любовь сестры и видел только один способ избежать возмездия – отвлечь внимание остальных и проникнуть в библиотеку, где, как он думал, находится тётушка Розмари. Ему бы понадобилось совсем немного времени, а выйти он мог через вторую дверь. В суматохе никто бы ничего не заметил. На роль сообщника Грейс он, думаю, прочил Филиппа, который так рьяно её защищал. Тётушка Розмари внезапно всхлипнула. Викторианская сдержанность покинула её, лицо пожилой леди сморщилось. – Будьте добры, передайте мне, пожалуйста, мою сумку, – попросила она чуть слышно. Сержант Киркби услужливо поднёс ей гобеленовую сумку, и та принялась по привычке искать чудодейственные капли. Вспомнив, что они конфискованы полицией, она тяжело вздохнула и прикрыла глаза. – Знаете, а ведь мы с Матиасом никогда не ладили, – призналась она. – Он никогда не упускал возможности поддеть меня, указать мне на мои слабости. Из-за него мне пришлось покинуть Гриффин-холл, место, чудеснее которого нет, мой истинный дом. Из-за него я потеряла человека, который был мне очень дорог. Много лет я была вынуждена влачить довольно жалкое существование, и вот, когда от него пришло письмо с приглашением, я так обрадовалась этому. Ведь что бы ни было, мы когда-то были семьёй. А теперь выходит, что Матиасу до последнего дня никто из нас не был нужен. Он так и остался одиноким себялюбцем, не замечающим своего одиночества и не тяготящимся им. И всё равно я его оплакиваю, ведь теперь не осталось никого, совсем никого… Некому теперь сказать: «А ты помнишь?..» – лицо тётушки Розмари снова сморщилось от сдерживаемых слёз, маленькие ручки стиснули потрёпанную сумку. Глаза остальных оставались сухими, лица – бесстрастными. У Оливии мелькнула мысль, как это страшно, если после смерти тебя оплакивают лишь двое – глупенькая тётушка Розмари и Вивиан. *** Рассвет окрасил небо в янтарный цвет. Лучи солнца, уже не согревающие и не пытающиеся бороться с утренней прохладой, тем не менее с прежним летним пылом освещали подъездную аллею и весь Гриффин-холл, будто застывший в ожидании, что же с ним будет дальше. Грейс Хоггарт наблюдала эту картину с безучастным видом, сидя в машине рядом с инспектором Оливером. Состояние её ещё оставляло желать лучшего, но спутанность сознания уже прошла, и слабость почти отступила. Известия о виновности Матиаса Крэббса в совершенных преступлениях и причастность Майкла к мошенничеству и шантажу почти не удивили её. Грейс пыталась найти в своём сердце хоть какие-то сожаления о случившемся, но не могла. Сейчас её занимало только одно событие – она возвращается к малышке Полли, она возвращается к дочери и больше никогда не позволит разлучить их. Инспектор пытался загладить свою вину, принеся искренние извинения миссис Хоггарт, но та не удостоила его и взглядом. Оливер прекратил попытки и оставил молодую женщину в покое. Как только автомобиль остановился на подъездной дорожке, Грейс самостоятельно, не дожидаясь помощи инспектора, выбралась наружу и без всякой оглядки на приличия, подхватив подол длинной юбки, взлетела по ступеням и вбежала в холл. Её встречали близнецы, тётушка Розмари и дядя Себастьян, но она лишь мельком кивнула им и отрывисто спросила: – Где Полли? Где моя дочь? Филипп вышел вперёд, уверенно взял Грейс за руку и повёл за собой. Тётушка Розмари немедленно растрогалась и промокнула глаза уголком кружевного платочка. Вообще, без регулярного употребления мятных капель Розмари Сатклифф сделалась чрезвычайно сентиментальной. Слёзы умиления или печали то и дело выступали на её глазах, и тогда она вскидывала маленькую ручку с зажатым в ней платочком и произносила какую-нибудь слащавую сентенцию или весьма отдалённо подходящие к случаю поэтические строки. Также она, следуя непонятной логике, выбрала Оливию в качестве наперсницы, и то и дело делилась с ней сокровенными мыслями, советами по рукоделию и воспоминаниями об Изабелле и других членах семьи Крэббс. Такое пристальное внимание тётушки невероятно раздражало Оливию, а рукоделие она всей душой возненавидела ещё в пансионе. Порой ей приходила в голову мысль, что, когда тётушка Розмари принимала свои капли, выносить её было гораздо легче. С Вивиан у неё отношения тоже окончательно разладились. Кузина искренне оплакивала Матиаса Крэббса, упрямо, по-детски не веря в его виновность и считая Оливию источником всех неприятностей. За завтраком, который наспех сервировали заплаканные слуги, она сверлила её таким тяжёлым взглядом, что Оливии захотелось спрятаться за штору. У Филиппа она сочувствия найти не могла – брат всё ещё сильно злился на неё из-за того, что она скрыла от него и поездку в Лондон, и западню для убийцы, которую устроила в библиотеке. Дядя Себастьян был единственным, кто с большим пониманием отнёсся к Оливии. Всё утро, пока в Гриффин-холле ждали прибытия Грейс, а в комнате Матиаса Крэббса работали криминалисты, дядя с племянницей провели в закутке библиотеки, где Себастьян устроился со своими книгами, заметками и прочими материалами для подготовки рукописи. Отца он не оплакивал, и даже притворяться ради приличий нужным не счёл, и Оливия поймала себя на мысли, что Себастьян стал выглядеть лучше, будто избавился от некоего груза. Он рассказал ей о новом замысле, который пришёл ему в голову совсем недавно, с воодушевлением прочёл наброски первых глав, а потом неожиданно переменил тему. – Не вини себя, Оливия, в том, что произошло. Ты защищала тех, кто тебе дорог. Если бы не ты, старый Крэббс остался бы безнаказанным. – Если бы не я… – Оливия не стала увиливать, благодарная, что Себастьян без слов понял, что её терзает. – Сначала это казалось чем-то вроде игры, но потом превратилось в нечто более серьёзное. Признаться, я до последнего не желала верить. – Ещё раз говорю, твоей вины тут нет, – твёрдо произнёс Себастьян. – Благодаря тебе восторжествовала истина. Отец был готов к смерти, он принял решение за секунду. Он никогда не колебался, сомнения были ему чужды. – Тётушка Розмари бы сейчас сказала что-нибудь вроде: «Господень мир, его мы всюду зрим, И смерть придёт, копи или расходуй…»9 Себастьян не смог сдержать улыбки, и Оливия, ощутив, как ей стало легче дышать, грустно рассмеялась. Слова Себастьяна о готовности Матиаса Крэббса к близкому концу подтвердились после обеда. Прибыл жёлчный маленький человечек с огромным пухлым портфелем. Неприязненно на всех посмотрев, он буркнул, что ему понадобится четверть часа для подготовки всех документов. Казалось, что причастность старинного и уважаемого клиента к убийствам и его непристойную смерть мистер Трейси воспринимает как личное оскорбление. Энглби, замещающий Симмонса, проводил поверенного в библиотеку. После зачитывания длинного подробного завещания мистер Трейси обвёл всех присутствующих внимательным взглядом и поинтересовался, всё ли им понятно. – Да, вполне, благодарю вас, – с достоинством ответила Грейс, поправляя на малышке Полли чепчик. После возвращения в Гриффин-холл она не выпускала дочь из рук. Новость о том, что Матиас Крэббс завещал поместье и бо́льшую часть капитала малышке Полли, произвела на всех сильное впечатление. Управление капиталом до совершеннолетия дочери передавалось Грейс с возможностью использования двух четвертей годового дохода. Вивиан получала всю коллекцию драгоценных камней, хранившуюся в сейфе конторы мистера Трейси. Тётушке Розмари причиталась солидная рента, несколько памятных предметов обстановки из гарнитура её матери и право пожизненного проживания в Гриффин-холле. Себастьян Крэббс и близнецы не получали ничего. – Что ж, думаю, пришло время собирать вещи, – Себастьян поднялся и, поклонившись, повернулся с намерением покинуть библиотеку. – Я бы очень хотела, чтобы вы все остались, – Грейс тоже встала, бережно прижимая к себе малышку Полли, которая, сдвинув тёмные бровки, с изрядным удовольствием хищно грызла погремушку. – Гриффин-холл такой огромный, боюсь, нам с тётушкой Розмари будет тут одиноко вдвоём.