– Я поехал в клинику «Ворадис», – продолжал Юра, – они специализируются на абортах. А еще оказывают услуги суррогатного материнства. Я-то здоров со всех сторон. Малыш может оказаться наполовину своим, моим! И что выяснилось в процессе беседы? А? Полина, признайся, и я тебя прощу! Внутри все кипит, но я понимаю, почему ты пошла на такое! – Не знаю, о чем ты говоришь, – заплакала жена. Юрий окрысился: – Стоишь на своем? Ты сделала в клинике «Ворадис» несколько абортов. Два после якобы неудачных ЭКО. – Боже! – ахнула Анюта. – …! – выругалась Наталья Ивановна. – Это неправда, – выдохнула Поля. – Нет! – Ты знала, кто твои биологические родители, – говорил тем временем Юра, – объяснила это в клинике, сказала: «Боюсь родить убийцу». Вот так! Возникает вопрос: почему ты не сообщила правду мне? Убивала моих детей? – Ложь! – закричала Полина с такой силой, что в буфете зазвенели фужеры. – Врешь! Зачем? Не знаю! Но ты врешь! Врешь! Врешь! Невестка Барсовых вскочила и убежала. Мы остались сидеть в молчании. Я пришла в себя первой: – Что бы ни совершила Поля, сотрудник клиники не имел права разглашать сведения о клиентке. Он нарушил закон. – Подружку защищаешь? – пошел атакой на меня Юра. – Она убийца! Вся пошла в родных папашу с мамашей. Я женат на монстре из семьи чудовищ! – Если все это правда, то Поля просто несчастная женщина, которая боится открыть тебе правду! – вскипела я. – И почему же она так себя ведет? – ехидно осведомился Юрий. – Потому что ты дурак, который постоянно говорит ей: «Если нет ума, то лучше помолчать», – честно ответила я. – Потому что ты обрываешь жену на полуслове и начинаешь выступать сам. Потому что ты никогда не интересовался душевным состоянием Полины. – Да у нее все есть, – заголосил младший Барсов, – машина, деньги, она одета, обута, что еще ей надо? Я встала: – Вот ты и ответил сам на вопрос, по какой причине бедняжка боялась сообщить тебе правду. Корчишь из себя помещика, который живет с крепостной крестьянкой. Не дожидаясь реакции Юры, я выбежала из столовой и помчалась искать Полю. Вслед мне летел вопль сына Барсовых: – И отца она сегодня попыталась отравить, и мать! Что-то в кефир подсыпала. Потом следы уничтожила, сидела с невинным видом. Я затормозила, вернулась в столовую и спросила: – Назови хоть одну причину, по которой Полина решила убить твоих родителей? – Она несколько лет просит: давай жить отдельно. А я не хочу! Зачем уезжать от родителей? Дом большой, клиника под боком! Вот она и задумала моих маму с папой отравить! – заорал Юрий. – А-а-а! Вот как, – протянула я, – ладно, признаюсь! Мне известно еще об одном преступлении, которое совершила Поля! – О каком? – с жадным интересом спросил Юра. – Говори! – Она убила Джона Кеннеди, президента США[5], – отрезала я и вышла в коридор. – Когда Поля в Америку-то летала? – спросила Наташа. – Вроде все время дома находилась? О чем далее беседовали Анюта, Юра и Наталья Ивановна, я не знаю, потому что пошла искать Полину и обнаружила ее в прихожей, где та надевала туфли. – Ты куда? – спросила я. – В никуда, – дрожащим голосом ответила жена Юрия, – ухожу из этого дома, ничего с собой не беру. Кольца положила бывшему на подушку. Мне от него подарков не надо. Машина пусть здесь останется. Жаль, что всю одежду и обувь нельзя оставить! В голом виде я произведу слишком сильное впечатление на окружающих. Но вещи, в которых я сейчас уйду, им пришлю, включая нижнее белье. С курьером. – Подожди, – попросила я. – Чего? – засмеялась Поля. – Ни одного аборта я не делала! Никогда! – Ты можешь доказать, что мужа ввели в заблуждение. Всегда остаются следы. Есть экспертиза, она подтвердит, что операции не проводились, – объяснила я. Полина положила свои ключи на комод. – Я ничего не понимаю в экспертизе. Но если дело обстоит так, как ты говоришь, я отправлюсь к специалисту. Сброшу результат Анюте на почту. Она и Виктор Николаевич должны знать правду: меня оклеветали. Да, я люблю Юру! Очень! Но как жить в доме, где меня считают убийцей из семьи убийц? Знаешь, Степа, для той, кто строго относится к дресс-коду летучей мыши, невестка с такой репутацией… она… она… Сравнения я не подберу! Она ужас! Дресс-код летучей мыши – это очень серьезно! Просто очень-очень! Полина засмеялась. Я схватила свою курточку. – Я отвезу тебя. Куда едем? – В риелторское агентство, – ответила Поля, – я сниму первую попавшуюся квартиру. Родительские апартаменты давно проданы, деньги лежат в банке под хороший процент. Я надеялась, что муж согласится в конце концов начать свободную от предков жизнь, и вот они, средства на покупку своих квадратных метров. Я не делала абортов. Впервые сейчас услышала название клиники. История про удочерение для меня тоже ошеломительная новость! Полина расхохоталась: – Ох, бедная Анюта! Иметь невестку – убийцу из семьи убийц – это вообще не по правилам. Теперь дай совет: как мне Юру разлюбить? – Давай действовать спокойно, без спешки, – попросила я, выезжая на шоссе, – не стоит на волне эмоций открывать кубышку, сейчас я доставлю тебя к нам, Роман в командировке, квартира огромная, три гостевые комнаты пустуют, выбирай любую. Мы с тобой одного размера, я отведу тебя в гардеробную, где тоскует одежда, которую я не ношу. Разные фирмы любят делать главному стилисту «Бака» подарки. Я складирую презенты и два раза в году устраиваю «праздник шмоток». Приезжают две мои близкие приятельницы, Кристя и Лариска, начинают мерить вещички, забирают их себе. Добро пожаловать в компанию обожателей платьев и туфель! – Спасибо, Степа, – сказала Поля, – ну и денек сегодня выдался! Сообщение о смерти Алексея, письмо от Кристи и на сладкое понос на меня. Просто праздник получился. – У меня дома пустой холодильник, – сообщила я, – зарулим в кафе! Кроме того, у меня есть квартира, в которой я жила до брака с Романом, она пустует. Можешь жить там сколько хочешь. Главное, не торопится с выводами и решениями. Глава двадцатая Когда мы сделали заказ, Поля пошла помыть руки, а я соединилась с Лавровым, рассказала ему вкратце про клинику «Ворадис» и попросила: – В медучреждении заводят на больного карту. Надо проверить, есть ли она на Полину Константиновну Барсову. Если да, то что в ней написано? Она делала аборты? Кроме того, узнайте, с кем сегодня в этом заведении беседовал Юрий Викторович с той же фамилией. И нужны подробности ДТП с участием Алексея Муркина. Сбросьте мне информацию на мобильный. И еще. В отеле «Свет звезды» работает массажистом Виктор. Можете найти его телефон? – Есть! – воскликнул парень. – Сделаю. – Только осторожно, – предупредила я, – без шума и грохота. Дело деликатное. – У меня нет такого опыта, как у вашего друга и моего начальника Сергея Носова, но все-таки я не совсем дурак, – ответил парень и отсоединился. Я стала пить капучино. В Москве сейчас кофе намного лучше, чем в Париже. Там почти невозможно получить настоящий напиток. Даже в дорогом ресторане вам принесут бурду. Вот в Италии даже на захудалой бензозаправке вам подадут такой американо, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Но на Апеннинском полуострове после полудня не отыскать ни капучино, ни латте. Эти напитки для итальянцев только утренние. Исключение составляют туристические зоны. Но там не отдохнешь, за соседними столиками окажутся тучные американцы, они будут делать селфи, рядом развалятся шумные бесцеремонные бюргеры и, не дай бог, немецкие школьники… О тихом наслаждении чашечкой любимого напитка даже мечтать не стоит. Зато в кафе для иностранцев капучино и латте вам сварят даже ночью. А вот если углубиться в сплетение маленьких улочек, где не носятся толпы людей с криком: «Эй, кто-нибудь, щелкните меня на фоне фонтана Треви!» – вот там вы найдете покой и такие спагетти, которые вам не подадут в кафешках на площади Пьяцца-дель-Пополо. Такие спагетти готовят только для своих. Но не надейтесь запить их капучино или латте. Утренние напитки вы не получите. И что делать? Выход один! Слопать спагетти в глубине квартала и идти пить любимый кофе в компании с бюргерами и американцами. Праздные размышления прервал звонок Людмилы Ковровой, главного менеджера по работе с ВИП-клиентами «Бака». – Степа! – закричала она. – Умоляю! Стою на коленях… Вызов на дом! Требуют только тебя! – К кому надо ехать? – обреченно осведомилась я. – К Энн Богемской, – уточнила Мила, – извини. Ты же знаешь, она кроме тебя никого не признает. Прическа, макияж, собрать образ. Я молча слушала Коврову. Бесполезно спрашивать у нее, куда поздним вечером собирается во всем боевом снаряжении Энн. Сколько лет госпоже Богемской, никто не знает. От сорока до двухсот. Лицо у нее столько раз побывало в лапах пластического хирурга, что невозможно понять, как дама выглядела до того, как стала посещать операционную. Злые языки шепчут, что по паспорту госпожа Богемская – Анна Ивановна Сидорова. Что графа Франца Богемского на свете никогда не существовало. Мне думается, что в данном случае в сплетнях есть доля правды. Мы с Энн в очень хороших отношениях, и по некоторым фразам, которые я от нее слышала, мне стало известно: Энн появилась на свет при советской власти, а тогда существовал устный запрет сотрудникам ЗАГСа вписывать в метрику иностранное имя. Дома зовите ребенка как хотите, но официально записывайте дочь Таней, Машей, Катей. Вполне вероятно, что Энн – Аня. И с графом странность. Энн улетела много лет назад в Италию по работе, она переводчица. Там встретила немолодого, но бодрого аристократа, вышла за него замуж и получила титул графини Богемской. Муж в России никогда не появлялся, Энн спокойно объясняла: – Фредерико аэрофоб и домосед. Поскольку по светским салонам фланируют поэтессы и прозаики, никогда не издавшие ни одной книги, а только рассказывающие, какие произведения они напишут, музыканты с мировым именем, о которых мир никогда не слышал, олигархи, порой берущие в долг и забывающие его отдать, то граф-невидимка никого не удивил. Над Энн похихикивали и громко выражали ей сочувствие, когда Богемская заявила, что овдовела, но то, что у Энн есть деньги, не подвергалось сомнению. Она никогда не ноет о своей нищете, живет в особняке, прекрасно одевается, дает щедрые чаевые тем, кто ее обслуживает. Мне Богемская никогда не кладет в карман купюру, она делает мне подарки, ну, например, брошку в виде кошки. Я очень люблю этих животных. Энн вовсе не глупа, она понимает, что жена Звягина работает не из-за чаевых. Мне просто нравится ремесло стилиста. Богемская легко может вручить мне бижутерию от Шанель, Диор. Но вещи такой ценовой категории я покупаю себе сама. Недорогое украшение от Энн – знак ее расположения и безмолвное признание: мы с вами стоим на одной ступени социальной лестницы. – Поедешь? – осторожно уточнила Мила. – Да, – согласилась я, – только подружку домой доставлю. – Энн никуда не торопится, – пояснила Люда, – наверное, на шабаш собирается, в полночь улетит на Лысую гору. Похоже, она растолстела, я отправила ей сейчас вещи для примерки. Пятьдесят второй российский размер. – Шутишь? – удивилась я. – В начале месяца я была у Богемской, она выглядела как обычно, тридцать шестой итальянский, это примерно наш сороковой. – Она еще вызвала тетку для бровей и ресниц, – предупредила Людмила, – новенькую. В нашем салоне та только появилась. К ней сразу очередь образовалась. Француженка. Марго! Я едва не расхохоталась: – Понятно. Спасибо. Не волнуйся, мы не подеремся.