– Степонька, ты ангел, который случайно залетел в «Бак» и остался в аду, – отпустила заковыристый комплимент в мой адрес Коврова. – Похвалы в адрес жены генерального босса всегда поощряются, – заметила я, – тебе за это положена награда. Топай в мой кабинет, открой шкафчик у кофемашины. Достань из коробки чай… – «Марьяж Фрер», – обрадовалась Мила, – «Марко Поло». Да? – Угадала, – согласилась я. – У меня он весь испился, – вздохнула Люда. – Ну, тогда возьми два пакетика, – милостиво разрешила я, – имей в виду, они все пересчитаны, не утаскивай три. И из зеленой картонной коробочки… – Шоколад «Патрик Роже»! – взвизгнула Мила. – Я его весь давно слопала. – Два трюфеля! – уточнила я. – Не больше. – Ты моя заинька-толстобрюшка, – впала в раж Мила, – уже бегу и обожаю тебя теперь не только как жену шефа, который мне под красивую попу может коленом поддать, но и как память о нашей ушедшей юности. – Держи свою задницу подальше от моего мужа, – предупредила я и отсоединилась. С Ковровой мы дружим много лет, с тех пор как я только появилась в фирме «Бак» и не знала, чем ножницы отличаются от расчески. Мила, в то время простая уборщица, поила меня в подсобке жидким чаем с твердокаменным овсяным печеньем и утешала после очередной выволочки Франсуа: – Ты еще станешь здесь первой. – А ты тоже отбросишь швабру, – обещала я ей, – вот увидишь! И ведь вышло так, как мы с ней мечтали, заливая кипятком изжогу от овсяного печенья. Не стоит рассказывать, чего нам это стоило, как мы карабкались вверх, падая и больно шмякаясь о камни. Но мы всего добились сами. Женой Романа я стала уже будучи ведущим стилистом «Бака», постоянной участницей международных Недель моды. И Люда своего олигарха нашла не на работе, она его в прямом смысле слова из грязи вытащила. Коврова отправилась в Подмосковье (она тогда купила маленькую дачку) и увидела в придорожной канаве антикварные «Жигули» и парня с растерянным видом… Мила вытащила из кювета тарантайку, у нее с собой всегда есть лебедка. Юноша оказался бедным компьютерщиком. Но Коврова никогда не охотилась за деньгами, она влюбилась в нескладного, тощего парнишку, чья прическа напоминала «шапку» пуделя. И что? Прошло время, Сережа попал в список «Форбс» и прочно в нем обосновался. Хочешь мужа-толстосума? Не пытайся поймать его готовым на тусовке. Посмотри по сторонам. Вдруг он угодил на своих ржавых «Жигулях» в канаву и терпит там бедствие. Сколько женщин, управляя своими автомобилями, пронеслось много лет назад мимо Сережи? А Люда остановилась. Делайте выводы, помогайте тому, кому плохо, и получайте приз. Глава двадцать первая – Энн, вы, похоже, похудели, – сказала я, входя в ванную комнату размером с футбольное поле. – Ни на грамм, котеночек, – возразила Богемская. – Люда ошиблась, – расстроилась я, – прислала вам одежду такого размера, что вы в нее четыре раза завернетесь. – Не переживай, кисонька, – засмеялась хозяйка и показала на диван, – это наборчик для моей племянницы. Она твоя ровесница, только разожралась до изумления. Анита – дочь моего брата от второго брака. Я люблю Анитку, но она инфернальная обжора, рот не способна закрыть. Ее мать передо мной поставила задачу выдать Нитку удачно замуж. Похудеть я ее заставлю, но пока она мамзель Пигги, а на горизонте неожиданно замаячил жених. Поэтому! Драпируем валики ненасытного аппетита на теле! Подбираем шмотки, которые визуально сделают из слонопотама обычного слона. Заманиваем дичь на очаровательное личико, пышную грудь и сдобную попу. Я правильно поставила перед тобой задачу? – Как всегда, гениально, – ответила я, – сейчас вечер. На который час назначено свидание? – В полночь Жорик заедет за Анитой. Он ее повезет на закрытую тусовку, – ответила Энн. – Дресс-код? – осведомилась я. – Не обозначен, – ответила Богемская. – Степонька… э… я люблю тебя, считаю лучшим специалистом, но есть… э… проблемка! У Анитки брови тю-тю. – Совсем тю-тю? – уточнила я. – Практически да, – загрустила тетка девицы на выданье, – в городе, где она живет, была мода их выщипывать начисто, а потом рисовать карандашом новые. – Аните ближе к семидесяти? – опешила я. – «Ниточки» над глазами – хит середины двадцатого века. – Она молодая, – заискрилась улыбкой Богемская, – сорока еще нет, замужем не состояла. Выглядит чудно! Ударение в этом слове на «о». – М-м-м… – пробормотала я. – Не обижайся, котенька, я позвала еще бровиста, – замурлыкала Богемская. – Ты ведь не сердишься? Я начала вынимать из сумки все необходимое. – Конечно, нет! – Заинька! – обрадовалась Энн. – Спасибо. Я испереживалась, вдруг ты подумаешь: «Старуха меня разлюбила»? Я стала демонстративно оглядываться: – У вас еще какая-то бабуля для меня есть? Ведите всех! Постригу машинкой под ноль. Энн кокетливо повела глазами: – Старушонка перед тобой. – Я очень хочу в вашем возрасте выглядеть именно такой старушонкой с талией пятьдесят пять сантиметров, – серьезно ответила я. Энн села на диван: – Ошибочка! Пятьдесят семь. Бабуля разожралась. Бровистка из Парижа, зовут ее Марго. И только сейчас я сообразила, что попала в сложное положение. Врать Энн, разыгрывать перед ней комедию я не способна. Но и говорить Богемской правду не хочется. Она может с кем-то поделиться, и тогда конец карьере Маргариты. – Что не так? – напряглась клиентка. – Степонька, мне можно сказать все. Ты же знаешь, обгладывание чужих тайн в компании подруг не мой вид спорта. Я сделала глубокий вдох и выложила всю правду! К концу моего вдохновенного выступления Энн лежала на диване и стонала от смеха. – Мыши на глазах! Накладки из собачьей шерсти. О боже! Такое не придумаешь, такое только в жизни случается. – Пряди искусственные, – уточнила я, – но качество на самом деле отменное, даже мне показалось, что грызуны подлинные. – Заинька, спасибо! Ты превратила нудный вечер бабульки в праздник, – заявила Энн. Потом она встала, подошла ко мне и взяла за плечи: – Детка, тебе же не нужны чаевые? – Денег много не бывает, – ответила я, – но в чаевых я не нуждаюсь. Хорошо зарабатываю, а Роман очень рад, когда я запускаю свои жадные лапки в его кошелек. А вот от работы, за которую платят, я никогда не откажусь. Энн обняла меня: – Я знаю это. И очень ценю, что ты ко мне относишься с любовью, доверяешь и не стала сейчас обманывать. Я вас с Марго не выдам. Брови хорошо смотрелись на Людмиле? – Замечательно, – подтвердила я. – Есть шанс исправить дефект на лице с помощью макияжа? – спросила Энн. Я развела руками: – Издали будет красиво, а вблизи сразу понятно, что нарисовано. – Пусть Марго ей своих мышей приклеит, – решила Богемская, – на первом свидании надо произвести приятное впечатление. А бровки не отвалятся? – У Людмилы как пришитые стоят, – отрапортовала я, – сегодня Фаина потихоньку у ее старшей горничной поинтересовалась и мне доложила. В дверь постучали, раздался голос Риты: – Можно? – Конечно, я жду вас, – включила светскую даму Богемская. В ванную сначала въехал огромный чемодан на колесах, а за ним появилась Светина с сумкой на шее. – Бонжур вам, – сказала она, – я из Парижа приехала. Не удивляйтесь, что прекрасно на русском шпрехаю. Моя прапрабабушка – княгиня Московская. У нас дома только на ее родном языке калякают. Даже если на колени встанете, я не буду на французише балакать. Прапрапра моя узнает и наподдаст внучке. Где мне инструменты швырякнуть можно? Я осторожно взглянула на Энн. Лицо ее украшала приветливая улыбка. Из моей груди вырвался выдох. Богемская идеально владеет собой. И Маргарита достойна похвал, она сообразила, как объяснить свое нежелание изъясняться на иноземном языке. История только требует корректировки. Если прапрапрабабушка жива, то сколько же ей лет сейчас? Триста? И навряд ли княгиня Московская употребляет глагол «швырякнуть», я такой впервые слышу. Хотя, может, во времена, когда Мамай шел походом на Русь, в год появления на свет прапрапрабабушки Марго, это слово любили все князья и княгини? – Дорогая, – приветливо сказала Энн, – устраивайтесь где хотите. Не успела Маргарита разложить на столике инструменты, как в ванную вошла женщина. Как ее описать? Представьте холодильник, к которому снизу приделали две ножки от бильярдного стола, и получите Аниту. Ой, забыла. На холодильник поставьте корзинку, в которой живет гигантский пудель, – это будет голова. – Степонька, Марго, перед вами моя булочка, – пропела Энн. – Можно превратить ее в девицу-красавицу? Глаза Аниты начали наполняться слезами. – Ваша племянница очень интересная внешне, она уже красива, – возразила я. – Мы можем лишь подчеркнуть все лучшее: тонкую талию, пышную грудь.