– Не хочу, – капризно ответила племянница. – Правильно, скорчи рожу, – засмеялась Марго, – вот тогда точно всю оставшуюся жизнь проведешь с котом, вместе дерьмо на диване жрать будете. Анита растянула губы. Мы вышли в комнату и увидели мужчину лет сорока пяти. Я икнула. Жених нарядился в костюм, который ему был «слегка» мал. Пиджак чуть не лопается под напором отнюдь не худенького тела, шея, которую стянули галстуком, покраснела, волосы слишком блестят, вероятно, их намазали дешевым укладочным средством. – Добрый вечер, – сказал красавчик, – я Дима Хворкин, приехал за Анитой. – Я здесь, – кокетливо произнесла девица-красавица, – вот она я! Мужик протянул ей три мятые гвоздички в прозрачной целлофановой упаковке. Анита смутилась: – Это мне? – Конечно, – кивнул кавалер. – Очень приятно, – обрадовалась племянница Энн, – мне никогда не дарили цветы. – Вы на машине? – спросила Рита. Кавалер кивнул. – Подвезете меня до метро? – осведомилась Светина. Я дернула ее за кофту, но поздно. – Конечно, – согласился потенциальный жених, – пойдемте. – О нет, – засуетилась Богемская, – Марго, давайте поужинаем, потом я вас на машине отправлю. – До дома? – уточнила Маргарита. – До подъезда? – Не волнуйся, дорогая, – сказала Энн, – тебя внесут в апартаменты на руках. Я онемела. Богемская обратилась к Светиной на «ты»? Невероятно! Попасть в узкий круг людей, с которыми Энн на «ты», не только сложно, а почти невозможно. Мне она «выкала» несколько лет, а Рита мигом попала в круг избранных. Мы отправились в гостиную пить чай, потом водитель увез Маргариту, а я и Богемская остались вдвоем. – На твоей очаровательной мордочке застыл вопрос, – улыбнулась хозяйка. – Их два, – призналась я. – Один я знаю, – заявила Энн, – тебя удивило, что мне понравилась Марго. – Верно, – согласилась я. Богемская сделала глоток чая. – Люди, которые вертятся рядом со мной, хорошо воспитаны, знают, что торт едят специальной вилкой, локти на стол не ставят, некоторые слова в обществе не произносят. Они прекрасно одеты, умеют вести беседу ни о чем. Идеальные прическа, макияж, украшения прилагаются. Соблюдаются и правила разговора. Жаловаться позволительно на погоду, ужасные телешоу, длительность перелета от Москвы до Майами. Можно поныть на трудности поиска няни, гувернантки, мастера по маникюру. В остальном все прекрасно, только что купили дом в Испании, квартиру в Лондоне, яхту, заработали миллиард. Есть тьма проектов, они в стадии запуска. Вы просто везде нарасхват, звезда экстра-класса! Понимаешь, Степа? – Да, – кивнула я, – об этом еще в своем романе «Ярмарка тщеславия» писал Уильям Теккерей. – Браво, дорогая, – рассмеялась Энн, – абсолютно верно. Почти двести лет прошло с того времени, когда журнал Punch начал публиковать труд английского литератора, а создается впечатление, что он написал его в наши дни. Все фальшиво. Улыбки, позы, слова, поведение. Порой хочется поковырять ногтем собеседницу и посмотреть: польется кровь или сахарный сироп с ароматом шоколада! Вроде все дружат, любят друг друга, говорят комплименты, но в реальности светлых чувств нет и в помине. А Марго настоящая. Она коренным образом отличается от тусовки. Говорит, что думает, не стесняется в выражении эмоций. И ее абсолютно не волнует чужое мнение. Знаешь, солнышко, если она таковой и останется, то к ней хлынет поток клиентов. – Почему? – удивилась я. – Брови и ресницы получаются красивыми, – хихикнула Богемская, – и Маргарита, несмотря на полное отсутствие манер, притягивает к себе людей. Я когда-то тоже такой была. Сейчас покрылась лаком, умею щебетать правильно, но внутри меня до сих пор живет наивная Анечка со свободным языком и наплевательским отношением к чужому мнению о себе. Порой Аня оживает, затаптывает Богемскую, и я становлюсь похожей на Марго. Возьму Светину под свое крыло. Биографию ей придумаю, не стоит Рите выдавать себя за француженку-итальянку-англичанку! Сама знаешь, многие сейчас свободно владеют языками. А вот дочь царя с острова… э… Манахен, маленького такого, затерянного в Тихом океане, это самое подходящее. Марго получила уникальное образование, воспитание в древних традициях, овладела техникой создания бровей-ресниц-волос от лучшего целителя. Вот это очень понравится нашей тусовке, падкой на экзотику. Вели Марго завтра ко мне приехать. Откорректируем ее анкету и внешний вид. Я не родилась Богемской. Когда-то мне помогла графиня Вельская, которая тоже не родилась графиней. Я превращу Маргариту в дочь царя. А второй вопрос каков? Я пустилась в объяснения: – Когда Рита сказала: «Вот поросятина», вы занервничали и успокоились, когда поняли, что это просто словечко, не фамилия. Кто-то говорит: «Ах ты, поросенок». А у Светиной слегка другой вариант фразы. Глава двадцать четвертая – Ты наблюдательна, – кивнула Энн, – это редкое качество для женщины. – Вы знали Светлану Поросятину? – спросила я. Богемская взяла фужер с коньяком: – Эта информация важна для тебя? – Очень! – воскликнула я. – Думаю, что Света умерла, – грустно уточнила хозяйка дома. – Не совсем так, – возразила я, – она была женой Германа Наумовича Файфа. Богатого мужчины, он купил ей отель «Свет звезды». Поросятина сейчас лишилась разума, супруг оформил развод, женился на Розе Липятиной. – Детонька, не лезь в эту историю, – попросила Богемская, – добром это не кончится. – Не могу, – ответила я, – близкий мне человек, похоже, попал в беду. И это как-то связано со Светланой. – Поросятина! – повторила Энн. – С такой фамилией ребенку трудно в школе. Свету постоянно дразнили. Я советовала ей поменять паспортные данные, но она уперлась: – Единственное, что я о себе знаю, это фамилия и имя. Вдруг мама начет искать меня! Энн сделала глоток из фужера. – Жаль, что ты за рулем. Может, останешься ночевать? Выпьешь капельку? Соглашайся! В гостевых комнатах удобные кровати, завтрак в постель принесут. – Никогда не трапезничала утром в постели, – призналась я, – всегда тороплюсь на работу, вскакиваю, несусь в ванную. – Вот и попробуешь, каково это, – засмеялась Богемская. И тут у меня зазвонил телефон, это был мой муж. – Привет, ты где? – спросил Роман. – Сижу у Энн, – ответила я, – она предлагает остаться у нее на ночь, соблазняет подачей завтрака в койку. – Поставь на громкую, – попросил Звягин. Я нажала на кнопку. – Не соглашайся, – воскликнул муж, – выльют чай-кофе в подушки, бросят туда пару круассанов! Тебе это не понравится. – Ромочка! Хочешь сказать, что никогда не приносил супруге поднос с завтраком в спальню? – перебила его Энн. – А надо? – удивился Роман. – Конечно! – воскликнула Богемская. – Степонька, как ты относишься к такому знаку внимания со стороны мужа? – Не знаю, – улыбнулась я, – никогда не пробовала. – Рома, у каждой жены должен быть день, когда муж ей приготовит и принесет пти дежёнэ[6]. Без этого мы несчастные! О нас надо заботиться. – Подумаю на данную тему, – пообещал Звягин. – Если завтра утром ты мне не ответишь, я пришлю к Энн специалиста по выкапыванию жен из останков завтрака. На что угодно спорю, Степа опрокинет на себя поднос. – Никогда! – возмутилась я. – Стопроцентно «да», – засмеялся муж и отсоединился. – Прекрасно, – обрадовалась Энн, наливая мне коньяк, – пара капель хорошего напитка никому еще не повредила! Со Светой мы познакомились в луже. – Где? – изумилась я. – Бабушка рассказывала, что в Москве существовала пивная, которую все называли «Яма». Светская Москва тех лет в ней опохмелялась по утрам. Лужа – это…