С восьми утра до полуночи Ира и Света тряслись в служебном помещении, они поостереглись даже в будку у забора сбегать. Потом раздался звонок. – Можете передвигаться. Уборщицы поспешили на объект и ахнули. Помещение убрали, вымыли и продезинфицировали, в воздухе витал запах хлорки. – Я тут больше работать не могу, – заплакала Света, – конец! Уезжаю. – Эй, ты куда? – испугалась Ира. – Так я тебе и сказала, – фыркнула Света, скрылась в комнатушке, где жила, и вышла оттуда с небольшой сумкой. – Порядки ты знаешь, – заявила она Ире, – когда в следующий раз позвонят, скажи: «Светы нет, она уехала туда, где ее не достанете». Чао тебе! На дворе стоял солнечный день, на Свете была кофта с V-образным вырезом, шею украшала цепочка из желтого металла, на ней висел медальон, усыпанный камушками. Луч солнца проник сквозь маленькое окошко и упал на украшение. Оно заискрилось, заиграло разноцветными огоньками. – На тебе бриллианты, – ахнула Ира. – Представь себе, да, – кивнула Поросятина, – я не расстанусь никогда с этой подвеской. И пошла к двери. – Не бросай меня тут одну, – заплакала Ира, – мне очень страшно! Поросятина остановилась, вернулась и села на стул. – Ладно. Когда я тебя первый раз увидела, испугалась: будто в зеркало смотрю. Даже цвет глаз совпадал, чего вообще не должно быть. Мне до сих пор не встречались люди с такой ярко-синей радужкой. Один окулист объяснил: это генетическая мутация. Возможно, мы с тобой родня. Возможно, посторонние, просто у тебя та же мутация. Не знаю. Но то, что мы выглядим близнецами, это факт. Поэтому я сейчас кое-что тебе сообщу. Я вышла замуж за Германа Файфа, потому что мечтала о богатой красивой жизни. Любила я его? Нет. Любил он меня? Нет. Ему требовалась супруга-выставка, красивая, не дура. В принципе у меня к нему претензий нет. Жили мы в разных спальнях, выходили вместе в свет. Он владелец бизнеса, не знаю какого, но постоянно занят. Мне выделялась определенная сумма в месяц, большая. Я ее тратила. Если деньги заканчивались, я обращалась к секретарю мужа Вадиму. Он всеми делами у Файфа заправляет. И на карточку падала определенная сумма. Потом мне стало понятно: моему якобы супругу бабы вообще не нужны, он со мной пару раз переспал, живенько так, раз-два, и пошел. Любовь у мужика с его секретарем. Жена – это прикрытие. Конечно, сейчас толерантность, типа все геев уважают, понимают. Ну, может, в шоу-бизнесе и так. А серьезные люди с гомосексуалистом дел вести не станут. Западло им. И пресса обрадуется, если правду выяснит, пойдет писать. Герман же о своих делах не распространяется, внимания к себе не привлекает. Разобралась я во всем, но не расстроилась. Живу как хочу, деньги при мне, считаюсь хозяйкой гостиницы. Чего еще надо? А потом спина заболела, да так, что стоять стало больно. Поехала к остеопату. Доктор молодой, красивый, я голая… Ну и сама догадайся, чем мы в кабинете занялись. Влюбилась я. Начала ездить на прием каждый день. Дура просто! Потом Вадим ко мне в спальню пришел, видео показал. Как он записал, чем мы с врачом занимаемся? Загадка. Неверную жену в тот же день сюда привезли. Файф со мной не встречался, не беседовал. Секретарь сказал: – Светлана, ты пока живешь здесь, работаешь. Подробно так объяснил, что делать надо, и завершил инструкцию словами: «Сиди тихо, не рыпайся. Герман Наумович в шоке от измены любимой супруги. Развод он затевать не хочет, но видеть тебя в своем доме ему противно. Чем ты отплатила мужу за его доброту? Легла в постель с альфонсом, покупала ему подарки на деньги Файфа. Думала, я твои расходы не проверяю? Как увидел дорогие мужские часы, так сразу понял, чем ты занимаешься. Вот и наказали гулящую бабу. Веди себя тихо». И уехал. А мне что делать? Паспорта нет, денег нет, машины нет, работы нет, прописана я у Файфа. Конечно, можно было после того, как Вадим смылся, побежать через лес, выйти на какое-то шоссе, поймать попутку, рвануть в любую газету, рассказать все, что знаю. И? Сколько мне потом жить останется? Я служила тут одна, потом ты приехала! Знакома с Вадимом? – Нет, – прошептала Ира, – никогда его не видела. Меня сюда знакомая устроила. Мне просто адрес дали. – Ничего, скоро встретишься с мужиком, – пообещала Света, – не доверяй ему! Он такая падла! И ушла. Это было в понедельник. В среду раздался звонок, мужской голос сказал: – Сегодня в шестнадцать занимают первый номер. – Поняла, – ответила Ира. – Кто говорит? – удивился инкогнито. – Ира, – прошептала Бондаренко. – А где Светлана? – спросил незнакомец. – Уехала, – пролепетала уборщица. – Куда? – Не знаю. Голос неожиданно стал ласковым: – Лучше расскажи. Света ушла молча? Если хочешь соврать, то не надо. – Когда позвонят, она велела мне сказать: «Светы нет, она уехала туда, где ее не достать», – прошептала Ира. – Умница, – похвалил баритон. Гости жили до субботы. Ира убрала домик, села в своей комнате у окна и стала смотреть на лес. В голове метались разные, по большей части унылые мысли. Неужели ее жизнь так и пройдет в одиночестве? Пропадет талант актрисы? Она проведет жизнь, убирая за другими грязь? В отеле определенно творится нечто ужасное. Может, ей сбежать? Поступить, как Света? Но куда ей идти? Денег нет, жилья нет, друзей нет. – Вижу, что ты одумалась, решила вернуться, – сказал за спиной мужской голос. Ира, которая считала, что она находится одна, испугалась, вскочила, закричала: – Кто здесь? – обернулась, увидела вполне симпатичного незнакомца и замерла. Глава двадцать шестая – Ты не Светлана, – сказал чужак, – просто вы похожи! – Ага, – пролепетала Ира, – у нее волосы длиннее, а так мы одно лицо. – Приятная неожиданность, – произнес незнакомец, потом вынул телефон. – Проблема, кажется, решена. Убрали? Ок. Он снова окинул взглядом Бондаренко: – Ты едешь со мной. – Куда? – затряслась Ира. – Давай к двери, – приказал нежданный гость. – Постояльцы могут скоро явиться, – уцепилась за последнюю возможность остаться Ирина. Мужик опять взял телефон: – Пришли ее! Через пару минут в избу влетела девушка: – Я здесь. У Бондаренко подкосились ноги. На симпатичной блондинке была футболка черного цвета, на ней блестела цепочка с медальоном Светы. У бедной Иры в голове вскипели мысли. Она впервые увидела подвеску в день ухода Светланы. Похоже, Поросятина берегла ее, надела только перед побегом и заявила, что никогда с ней не расстанется. Если медальон теперь у блондинки, значит… И тут не к месту явились воспоминания об окровавленных простынях в домике, о девочке на полу, об ее исчезновении. Ира стала твердить про себя: «Стой, улыбайся, стой, улыбайся, стой, улыбайся». Сейчас она больше всего боялась, что мужчина или девушка поймут, что она узнала медальон. – Посидишь тут до завтра, – велел блондинке мужик. – Йес! – ответила та, потом внимательно посмотрела на замершую Иру и шарахнулась в коридор со словами: – Светка вернулась! Нет, нет! Мужчина поманил Иру: – Пошли. На площадке у ворот стоял черный минивэн, окна в нем прикрывали занавески того же цвета. Еще там была скромная иномарка с затонированными задними стеклами. Незнакомец открыл дверь: – Садитесь, Светлана! – Я Ира, – прошептала Бондаренко. – Нет, вы Света Поросятина, – возразил собеседник, усаживаясь за руль, – а меня зовут Вадим Петрович. Для вас я просто Вадик. На сиденье плед, подушка, в держателе минералка. Отдыхайте. – Куда мы едем? – осмелилась спросить Ира. – Домой. Герман Наумович вас заждался. – Кто это? – перепугалась Ирина и услышала: – Ваш супруг. – Я не замужем, – уточнила Бондаренко. – Вы попали в аварию, – неожиданно произнес Вадим, – получили травму головы. Герман Наумович отравил вас пожить на свежем воздухе с сиделкой. Это ее звали Ириной. Дрянная баба сбежала, бросив вас в одиночестве. Не волнуйтесь, ее найдут и сурово накажут, лишив лицензии медработника. Успокойтесь, память к вам вернется. Вадим говорил ласково, но твердо и уверенно, обращался к пассажирке на «вы», всем своим видом демонстрировал почтительность. И у Ирочки вопреки разуму появилось сомнение: вдруг он не врет?