– Своей смертью? – осведомился Лавров. – Что за вопрос! – повысила голос Ольга. – Ваша мать умерла внезапно, – продолжал Кирилл, – отец последовал за ней через несколько дней. Чету Муркиных нельзя назвать глубокими стариками. Они едва дожили до шестидесяти. Елизавета Петровна незадолго до кончины проходила плановое обследование, врачей ничего не насторожило. Конечно, тромб может образоваться и оторваться в любой момент, смерть вашей матери не сочли необычной. Отец умер из-за инсульта, тоже вроде обычное дело. Общались ли родители с Алексеем? Может, они его простили? – Не знаю, – пробормотала Оля, – я… ну… у нас были не очень хорошие отношения… ну… Глава тридцать пятая – Есть протокол допроса службы охраны поселка, – заявил вдруг Лавров, – там указано, что за день до смерти Елизаветы Петровны и Сергея Михайловича в поселок въезжала машина. По номеру определили владельца – это был Алексей Муркин. С ним побеседовали, он объяснил: – Я проведывал родителей, а потом приехал посмотреть, как там папа без мамы. Лавров прищурился: – Естественное поведение любящего и любимого сына. Но мы-то с вами знаем, что Муркин не таков. Я слушала Кирилла с огромным удивлением. Протокол беседы с охраной? Теоретически можно предположить, что неожиданная смерть супругов насторожила полицейских и те пообщались с сыном умерших. Но почему только с ним? Что помешало им поговорить с Ольгой? Все то, что сейчас нам она рассказала, – семейные тайны. Формально Алексей чист, закон не нарушал. Как говорится: «Не был, не участвовал, не состоял, не привлекался». С какой стати его допрашивали? И где Лавров откопал этот протокол? Почему не сказал мне о нем раньше? Кирилл тем временем продолжал: – Рассказав о том, какой он заботливый сын, Алексей посоветовал сотрудникам полиции обратить внимание на его сестру Ольгу. Сообщил, что она не общается с родителями, ненавидит их. Отец поймал девушку в момент кражи драгоценностей матери, выгнал ее вон… – Что? – закричала владелица салона. – Мерзавец! Весь в своих родителей пошел! В мать подлую! В биологического отца! И Ольгу прорвало. После того как отец впервые при ней потерял хладнокровие, рассказал, что женился на беременной, супруги удалились в спальню. По выражению лица матери Оля поняла: та намерена продолжить беседу без дочери, которой отнюдь не все сообщили. Девушка сняла тапки, на цыпочках прокралась к двери в комнату, где находились родители, приложила ухо к замочной скважине и стала незримым свидетелем беседы. Сначала мать упрекнула мужа: – Кто тебя просил сообщать девчонке правду? – Это случайно вышло, – сердито пояснил отец, – я не сдержался. – Устроил скандал, – не умолкала Елизавета. – Зачем упомянул Файфа? – Я уже сказал, нервы из-за твоего подонка сдали! – разозлился Сергей Михайлович. – Из-за моего? – взвизгнула Елизавета. – Кто захотел получить большую квартиру? Кто меня Файфу продал? – Надо было остановиться, когда получили апартаменты, – пошел в разнос отец, – а тебя по кочкам потащило. Никак затормозить не могла! Дура! – Я дура? – пришла в негодование мать. – А может, муж мой лентяй, работать не умеет и не хочет? Профессор! Доктор наук! Брехун! На какие деньги ты все купил? Диссертации тебе за чей счет писали? Кто деньги членам ученых советов таскал? И, главное, кто их заработал? А? Я!!! За каким чертом я Ольгу рожала? Кому она нужна была? Оля чуть не лишилась чувств, пока слушала беспощадно откровенную беседу. За то время, что она провела в коридоре, внимая скандалу, рухнули все ее иллюзии, разбилась уверенность, что у нее есть мама-папа, что они любят друг друга, обожают ее. А еще есть Алексей, черный кобель, которого не отмыть добела, но в каждой семье не без урода! А сейчас из подпола змеями выползали тщательно спрятанные тайны. Елизавете Петровне на десять лет больше, чем указано в паспорте, она ровесница мужа. Сережа и Лиза познакомились в пионерском лагере, куда девочку на все лето отправила тетка, а Сергея мать, алкоголичка-тихушница. Дети провели в Подмосковье три месяца. Во время пересменок они на несколько дней оставались одни с персоналом. У ребят было много общего. Лиза понятия не имела, где ее родители. Тетя на все вопросы племянницы отвечала: – Померли, туда им и дорога. У Сережи была мать, которая каждый вечер напивалась до состояния нестояния. Варвара вела себя хитро. Она не якшалась с местными алкоголиками, не приводила домой мужиков, работала секретаршей начальника автобазы. На службе ее уважали и жалели, у Вари нет мужа, она одна воспитывала сына и страдала от болезни почек. Шоферы, слесари мало что смыслили в медицине. Они верили женщине, которая объясняла: – Опять ночью колика случилась. Глаза опухли, лицо отекло, устала. То, что у Варвары Муркиной на редкость здоровая и крепкая мочевыводящая система, а одутловатость физиономии объясняется вульгарным пьянством, никто и подумать не мог. Секретарша одевалась скромно, но всегда аккуратно, никогда не появлялась на работе растрепанной, без накрашенных губ и глаз. Сережа не походил на ребенка фанатки бутылки. Мальчик приходил в школу в чистой форме, со сделанными уроками. У него в портфеле всегда лежало яблоко или апельсин. Родительские собрания Варвара не пропускала. После их окончания она подходила к классной руководительнице и смущенно говорила: – Не могу сдать деньги на новогодний подарок для Сережи. Алиментов не получаю, зарплата маленькая. – Забудьте, – успокаивала ее добрая учительница. И Сережа получал свой пакет с конфетами. У детей в классе были отзывчивые родители, все охотно скидывались, чтобы Сережа не остался без подарка. Что происходило у Муркиных по вечерам и ночам, как Сережа убирал блевотину, тащил пьяную мать в ванную, будил ее на работу, вот об этом не знал никто, кроме Лизы. А девочка не рассказывала в школе, что тетка бьет ее несколько раз в день просто так, от злости. Лиза ела скудно, спала на кухне на полу, на старом ватном одеяле, носила вещи, которые сердобольные соседки отдавали тетке, когда их дети вырастали. О чем мечтают девочки лет в тринадцать? О любви, о прекрасном принце. Лиза же до дрожи хотела новые туфли и шоколадку, сладости ей доставались на Новый год на школьной елке. Неношеные ботинки она получила, когда Сережа в четырнадцать лет начал зарабатывать. Мальчик выгуливал собак, мыл чужие машины, топтался у рынка в ожидании, что какая-нибудь женщина попросит его донести до дома ее сумку с картошкой. Принято считать, что таким «бизнесом» дети стали заниматься только в перестройку. Но нет! И в советские годы некоторые подростки работали. После лета в пионерском лагере Сережа и Лиза подружились, у них не было тайн друг от друга. Когда Сереже исполнилось шестнадцать, его мать пропала. Один раз она не пришла домой с работы. Сергей побежал в милицию, но там сказали: – Вернется. Варвара как в воду канула. Сережа тогда уже учился на фельдшера, поэтому в детский дом его не отправили. А тетка Лизы просто выставила племянницу вон со словами: – Здоровая лошадь выросла, сама себя корми. Елизавета поселилась в крохотной квартирке Сережи. Она вела нехитрое хозяйство, готовила, училась на повара. Два тихих, скромных молодых человека без вредных привычек, не собирали компаний, не пели по ночам под гитару, никому не мешали, выглядели старше своих лет. Соседи на них внимания не обращали. Неизвестно, как бы повернулась жизнь ребят, но один раз Сережа помог немолодому мужчине откопать зимой его машину. Тот щедро расплатился с пареньком, задал ему много вопросов, потом сказал: – Мне нужен помощник, расторопный юноша твоих лет. Сережа с радостью согласился, стал выполнять разные поручения Наума Германовича, познакомился с его сыном Германом. Когда Лизе исполнилось восемнадцать, Наум спросил у Сережи: – Хочешь иметь машину, дачу, большие деньги? Сможешь одеть, обуть Лизу, купить ей шубу. Свадьбу шикарную сыграть. Нравится мое предложение? – Здорово, конечно, – сказал Сережа, – но мне это не светит! – Ошибаешься, дружок, – возразил Наум, – если имеешь желание сделать свою жизнь успешной, умеешь держать язык за зубами, то обретешь все, о чем я говорил, и даже больше. Приглашаю вас с Елизаветой стать членами моей семьи. – Да! – выпалил Сережа. – Да, да, да. – Не спеши с ответом, – остановил его Наум, – подумай как следует. Те, кого я считаю своей родней, имеют все, что пожелают. Но им приходится выполнять мои приказы. Все! Не спорить! Понимать: я генерал, остальные солдаты. Глава тридцать шестая Лиза и Сережа с восторгом согласились войти в круг самых близких людей Файфа. Наум велел Лизе отправиться на полное медицинское обследование, узнал, что девушка совершенно здорова, и приказал ей… забеременеть. Но не от Сергея, от другого, уже не очень молодого мужчины. Парень и девушка растерялись, такого они точно не ожидали. Наум деловито объяснил: – За этого ребенка вас примут в вузы. Не волнуйтесь, экзамены сдавать не придется, и, пока вы учитесь, будете получать от меня приличные стипендии. Сергей станет психологом, а Лиза хорошо рисует, она поступит в художественное училище. Потом вас устроят на престижную работу. Лизоньке никогда не придется мыть полы, а Сережке кататься на «Скорой помощи» фельдшером за копейки. Девушка согласилась. Их зачислили на первый курс. Молодые люди стали ходить на занятия. Файф платил Елизавете немалую сумму за то, что она носила ребенка, и выдавал, как и обещал, им стипендии. Удивительное дело, но Сережа увлекся психологией, а Елизавета рисованием. Новорожденного они никогда не видели, кто появился на свет: мальчик, девочка, понятия не имели. За пять лет учебы Лиза родила троих детей и диплом защищала, будучи беременной. Став дипломированными специалистами, молодые люди переехали в просторную квартиру – как Науму удалось переселить их в огромную «трешку» в центре столицы, Сережа не спрашивал. Жизнь Муркиных из тьмы резко повернула к свету. Сергей поступил в аспирантуру, Лиза сидела дома, вынашивала очередного ребенка. Девять беременностей за двенадцать лет принесли Муркиным звание кандидата наук для Сергея, дачу в Подмосковье, солидные накопления, престижную работу для мужа. Елизавета никак не развивалась профессионально, да и как бы она это делала? Между очередными беременностями проходило пять-шесть месяцев. Муркины знали, что они помогают богатым бездетным парам. Взять малыша из детдома – это всегда риск, хорошие родители ребенка не бросят, из подкидыша неизвестно кто вырастет. Лиза же идеальный «контейнер», молодая, здоровая, умная. Она была ответственной, новорожденные легко появлялись на свет и отличались завидным здоровьем. Большинство людей с ужасом отвергнет такой способ заработка. Но Елизавета и Сергей считали, что им повезло. Они выросли и долго жили в беспросветной нищете, мечтали о богатстве, вкусной еде, красивых вещах. Ради финансового благополучия Муркины были готовы на все! Чтобы не скучать в квартире, Лиза пошла учиться на ювелира и неожиданно стала делать красивые украшения, у нее появились клиенты. Время шло, все было прекрасно, потом настал день, когда Наум сказал: – Лизавета, ты моя героиня. Следующая беременность последняя. Не волнуйся, денег у вас не станет меньше. Держи подарок от меня за послушание и старание. Файф протянул ей коробку, она открыла ее и ахнула. – Папа! Вы с ума сошли! Такое кольцо стоит безумных денег. Оно антикварное, невероятной красоты. – Ты заслужила! – остановил Лизу Наум. – Спрячь его хорошенько. Не носи на пальце, не привлекай к себе внимания. Живот у Лизы всегда появлялся поздно, даже на шестом месяце она не выглядела беременной, просто полной. Когда последняя беременность дозрела до двадцати четырех недель, Наум опять приехал к Муркиным. Файф выглядел озадаченным. – Дети, случилось непредвиденное, – сказал он, – отец ребенка погиб. Его жена арестована. Встал вопрос: что делать с новорожденным? Лиза растерялась, а Файф продолжил: – Аборт на таком сроке запрещен. Но у меня есть врач, который все устроит.