– Ой, нет, – испугалась Елизавета, – малыш уже шевелится. Это убийство! – Тогда предлагаю другое решение, – сказал Наум, – сдаем его в интернат. Лиза, почему ты не злишься, не упрекаешь меня за косяк? Чего сидишь тихо? – Папа, вы не виноваты, – ответила Муркина, – просто так получилось. Вы всегда мудро поступаете, но все предусмотреть невозможно! Наум поцеловал Лизу: – Ты моя лучшая девочка. Умница, любимая! Рожала Елизавета всегда у одного врача, ребенка ей никогда не показывали. Но в последний раз что-то пошло не так. Доктора кто-то срочно позвал, он покинул родовую. Медсестра, которую Муркина видела впервые, сказала: – У вас мальчик. Хорошенький. И продемонстрировала матери малыша. У Лизы екнуло сердце. Через три дня из подпольного родильного дома Елизавета впервые вышла с новорожденным. Сергей встречал жену с букетом. – Ребята, вы психи, – сказал Наум, когда приехал посмотреть на «внука», – лучше его в интернат сдать. Наплачетесь с парнем, не от простого он мужика. – Папа, он наш мальчик, – остановила Наума Лиза. – Вы психи, – повторил Файф, – но я вами горжусь. Держи, Лизок, новый паспорт. В старом ошибка была, там паспортистка год твоего появления на свет перепутала. Вот коза! Тебе в реальности меньше на десять лет. И диплом об окончании художественного училища исправлен. Сережа, у тебя молодая жена! Имя «Елизавета» никогда мною при разговоре с будущими родителями не произносилось. Отцы детей считали, что женщину зовут Таней. Но всегда существует «а вдруг». А вдруг к вам заявится какая-нибудь дура-баба и заведет беседу на тему: «Елизавета Муркина – мать ребенка моего мужа». Вот тогда вы достаете основной документ гражданина и спрашиваете: «Не лишилась ли ты ума, тетя. По-твоему, Лиза родила малыша, когда еще в первом классе училась?» – Папа, – восхитился Сережа, – какой вы умный, предусмотрительный. – Этого у меня не отнять, – согласился Файф, – но даже я не могу узнать, каким вырастет Алексей. Единственное, что я знаю: генетику пальцем не стереть. Ольга на пару мгновений замолчала, потом продолжила: – Когда я начала подслушивать беседу родителей, они скандалили, потом успокоились. Понимаете, мои родители необычные люди. Ну какой мужчина спокойно отнесется к тому, что его жена рожает от других парней? У вас могло возникнуть впечатление, что папа не любил маму. Нет, нет, нет. Они обожали друг друга. В тот знаковый для меня день родители стали вспоминать всю свою жизнь. Как встретились, подружились, как провели детство… Вот я все и узнала. Провела в коридоре не пять минут, чуть не зарыдала от того, как им тяжело пришлось. И вдруг! Я получила пинок! Такой удар! Просто плевок в лицо! Мама сказала: – Леша километр моих нервов изорвал! – Да, дорогая, – согласился отец, – Наум нас предупреждал, что мы нахлебаемся с ним дерьма. – Оля другая, – продолжала мама, – с ней никаких сложностей, она хорошая девочка. – Ну, да, – после небольшой паузы ответил Сергей. – Ты тоже ее не любишь? – вдруг спросила Елизавета. – Давай сначала определим, что такое любовь, – отбил атаку Сергей Михайлович. – Ольга не имеет ни малейшего права на нас жаловаться. Ей купили квартиру, дали образование, одевали как куклу, дарили подарки, холили, лелеяли. – Девочке приобрели «трешку», – протянула мать, – а Леше двухкомнатную. Знаешь, почему дочери апартаменты побольше достались? – Чтобы она не догадалась, что сердце матери отдано Алеше, – резко ответил Сергей. – А-а-а, – засмеялась Елизавета, – мы с тобой всегда совпадаем во всех реакциях, эмоциях. Алексей пакостник! Но для меня он лучший на свете. Болтун, врун, вор – я все про него знаю. Но люблю. Оля безупречна, ею гордиться нужно, а я к ней холодна. Надеюсь, что этого не видно, девочка не понимает, как я к ней на самом деле отношусь. – Нет, конечно, – успокоил жену Сергей, – ты лучшая мать на свете. – Странно обожать мальчика от чужого мужика и быть равнодушной к девочке, которая родилась от любимого супруга, – вздохнула Елизавета. – Почему так произошло? Я прилагала все усилия, чтобы у меня возникло расположение к девочке. Но! Все впустую. Я что, душевнобольная? – Нет, милая, – успокоил ее муж, – просто Лешу мы ждали, обсуждали, как будем жить с ним. Волновались, полюбим ли его. И не хотели больше детей. – Не хотели, – эхом откликнулась мать, – я устала от беременностей. – Оля получилась случайно, – сказал отец, – у тебя месячные не прекращались. Ну, вес прибавился, но и возраст изменился, ты могла слегка раздобреть. К врачу ты пошла, когда плод зашевелился. – Да, – согласилась мать, – жаль, что не сразу помчалась. Могла бы сделать аборт. Понятия не имела, что при беременности могут сохраниться месячные. Доктор объяснил: «Это не редкость». Знать бы раньше, не оставила бы ребенка. Ольга посмотрела на меня: – Понятно, почему я на следующий день ушла от родителей? Меня не хотели, притворялись, что любят, жалели, что не сделали аборт. Я ни словом не намекнула, что слышала ночной разговор. Сказала: «Хочу самостоятельности». Меня отпустили с радостью. – Ясно, – пробормотала я, – непросто такое пережить. – Подонка, мерзавца, вора, потаскуна, наполовину чужого родители обожали, а дочь, которую не в чем было упрекнуть, так и не смогли полюбить, – с горечью подытожила Оля. – После сообщения Кирилла о визите Алексея к родителям незадолго до их смерти я больше не сомневаюсь: это он их убил. И маму, и папу. Не знаю как! Подлил, наверное, какое-то лекарство в кашу! – Герман Наумович Файф продолжает дело своего отца? – осведомился Лавров. – Не знаю, – протянула Ольга, – я с ним никогда не общалась. Что же касается Кристины… Отношения с ней у Алексея завязались, когда родители еще были живы. Осенью прошлого года у отца был юбилей, он позвонил мне, сказал: – Понимаю, ты по горло занята, но у меня круглая дата. Хочу отметить ее вместе с детьми, сделай одолжение, приезжай. Я выполнила его просьбу, прибыл и Алексей. Мы беседовали на отвлеченные темы. Потом он сказал: «Я женюсь». Мама оживилась: – На ком? Он назвал имя, фамилию. – Кристина Барсова, семья богатая. Родители переглянулись, отец осведомился: – Она единственный ребенок в семье? – Есть брат Юрий, – уточнил Алексей, – у него жена Полина. Отец взял планшетник: – Спасибо научно-техническому прогрессу, сейчас прогуглим семейство. Мы пили кофе, Сергей Михайлович копался в сети, потом показал айпад жене. Та изменилась в лице. – Леша! Держись от этой девицы подальше. Она тебе не пара. – Почему? – рассердился Алексей. – Чем вам Кристина не подходит? – Ее родители – неприятные люди, – отрезала мать. – Милая, налей всем кофе, – оборвал ее муж. Елизавета ушла, супруг поспешил за ней. Мы с Алексеем остались вдвоем. Так себе вечерок получился. – В гостях у Барсовых Алексей сообщил, что девичья фамилия его матери Зильберхаус, она немка. У семьи когда-то был ювелирный магазин. А квартира парню досталась от покойной бабушки, – пробормотала я. Ольга засмеялась: – Наверное, вы плохо меня слушали. Елизавета Петровна понятия не имела, кто ее родители! Девочку воспитывала тетя, которая в конце концов выгнала ее на улицу. Мать никогда не упоминала о своей семье. Никогда! Ювелирный магазин! Зильберхаус! Сплошное вранье. Кстати, родители Кристины, случайно, не этнические немцы? – Мать ее из семьи фон Блюмен, – ответила я. – Врун узнал об этом и придумал себе предка, который придется по душе будущей теще. На что угодно готова спорить: он не упомянул о сестре! – О вас он умолчал, – подтвердила я, – а о родителях говорил так, как будто они живы. Когда мы вышли на улицу, я обратилась к Кириллу: – Запись беседы с охраной? Полиция говорила с парнями, которые стерегут шлагбаум? Но вроде никаких подозрений не было. Смерть Муркиных не вызвала у полиции интереса. – Я это придумал, – засмеялся Кирилл, – и добился нужного эффекта. – Врать нехорошо, – вздохнула я. Спутник вскинул брови: – Да ну? Что плохого в моих словах? Я что, обманул старушку с целью отобрать у нее квартиру? Мы ищем твою пропавшую подругу! В этом случае любые способы получения информации оправданы. И я не врал! Применил практическую хитрость. Ты сама-то всегда со всеми честна? – Нет, – ответила я. – Прежде чем кого-то обвинять, подумай о своих недостатках, – хмыкнул парень. Я молчала. А что тут скажешь?