— Погребняк Юрий Павлович, — сказал академик, протягивая руку. — Северин Евгений Николаевич, — отвечая рукопожатием. Рука у академика была сильная и наэлектризованная, Северина даже немного тряхнуло, как в школе, когда в кабинете физики он хватался за провода динамо-машины, а Балоба, друг любезный, принимался крутить ручку. — Располагайтесь! — Погребняк широким жестом указал на два кресла, стоявшие около высокого журнального столика. Кресла вызывали ассоциацию с именем Людовик, на месте порядкового номера зиял пробел образования, несмотря на это, Северин с удовольствием ощутил удобство сделанной для людей вещи. К некоторому его удивлению Погребняк опустился во второе кресло, бросив небрежно через плечо: — А вы, господин Сечной, присядьте на кушетку, вам оттуда будет хорошо все слышно. Вы ведь здесь для надзора и вообще, на всякий случай, не так ли? За спиной Северина раздалось недовольное сопение. — Чай? Кофе? — с любезной улыбкой продолжал Погребняк и тут же, чуть повысив голос: — Катрина, пожалуйста, каппучино, эспрессо и черный чай с лимоном. Через мгновение на пороге кабинета возникла девушка-шнурок с подносом в руках, на котором курились две небольшие чашки с кофе и одна побольше, с чаем, и стояли блюдца с кусками сахара и лимоном. Каппучино предназначалось Погребняку, эспрессо Северину, Сечному достался чай. «Вероятность — процентов восемьдесят, — подумал Северин, прикинув, что среди его знакомых кофе не пьет каждый пятый, — если бы я вдруг предпочел чай, то виноватой оказалась бы секретарша. Эффект был бы уже не тот, но в целом беспроигрышный трюк». Он маленькими глотками пил горячий кофе и не таясь осматривал кабинет. Стены все-таки были старыми, такие высокие потолки делали только в позапрошлом веке, и камин остался от тех еще времен, судя по тому, как он вдавался в стену, а не смотрелся пришлепкой. И изразцы оттуда же, вряд ли сейчас составляют композицию из сцен Страшного суда, разве что по очень специальному заказу. Кованая люстра, свисавшая на двухметровой цепи, тоже, вполне вероятно, была старой, хотя идущие по ободу подсвечники могли быть и современной стилизацией, в любом случае, смотрелась она в этом кабинете не очень уместно, ей бы больше подошло обрамление из толстых закопченных балок в каком-нибудь старинном рыцарском замке. Два книжных шкафа были забиты книгами, роскошные, блиставшие золотом переплеты перемежались дешевыми бумажными, по крайней мере, не бутафория. В углу висела старинная икона, золотой оклад скрывал темный лик, разглядеть который нисколько не помогала теплящаяся снизу лампадка. Тут же рядом католическое распятие и написанная маслом картина, изображавшая европейского, судя по одеждам, святого, он шествовал по дороге, неся в вытянутых руках свою отрубленную голову, глаза на голове были широко открыты и с грустью взирали на укороченное тело. Но истинный иконостас был рядом. Собственно, иконостасов было два, одна стена была плотно увешана различными дипломами, другая — фотографическими изображениями Погребняка, фоном ему служили различные люди, большинство из них — легко узнаваемые даже на таком расстоянии. Коллекция постоянно пополнялась, на это указывал свободный крючок, ввинченный в стену. Экспонат лежал почти под рукой у Северина, на журнальном столике, обрамленный в скромную буковую рамку, побитое неизвестной болезнью лицо украинского президента удачно подчеркивало пышущий здоровьем лик народного академика, внизу шла надпись «С благодарностью за помощь» и размашистая подпись, тут же и дата — 2 мая 2005 года. «Алиби. Вот так сразу!» — усмехнулся Северин. Оставался большой письменный стол красного дерева, выдвинутый от окон далеко вглубь кабинета. Северин с интересом и, скорее всего, не без пользы порылся бы в нем, но пришлось удовольствоваться наружным осмотром. На углу стола высилась стопка книг, золотые обрезы которых странно сочетались с белесыми обертками из кальки, так школьники раньше оборачивали учебники. Посередине лежал раскрытый толстый фолиант, вероятно, Погребняк изучал его перед их приходом. Фолиант наполовину загораживал большой чернильный прибор, изображавший какой-то храм или монастырь, тут Северин пасовал. Остальные предметы на столе были явной бутафорией, то есть человеческий череп, старинная астролябия и огромный, с голову, кристалл горного хрусталя были, скорее всего, натуральными, но стояли несомненно для антуража. Хотя… Демонстрация ясновидения или какой-нибудь подобный трюк вполне могли входить в программу первого знакомства. — И что, работает? — спросил Северин, показывая рукой на кристалл. — Магический кристалл? Конечно, работает, — с улыбкой ответил Погребняк, — стал бы я иначе на столе его держать! Блестит, читать мешает. Если в ходе нашего разговора возникнет какой-нибудь серьезный вопрос, я покажу его действие, а попусту его энергию расходовать — это баловство. Давайте сразу перейдем к делу. Не спрашиваю, с чем вы пришли, знаю, спрашиваю, с чего начнем? — Начнем мы все же с того, что вам и так прекрасно известно, — с легким поклоном сказал Северин, — пришли мы сюда исключительно за консультацией. Дело в том, что в ходе одного расследования, о деталях которого я по понятным причинам не могу распространяться, мы столкнулись со странными фактами, которые поставили наших экспертов в тупик. Знающие люди посоветовали обратиться к вам, как к единственному специалисту в этой области. Даже сейчас, приступая к описанию этих фактов, я испытываю некоторое замешательство, настолько они противоречат здравому смыслу. Я искренне опасаюсь, что вы примете меня если не за сумасшедшего, то, скажем так, за неадекватного человека. Видите ли, все факты указывают на то, что мы столкнулись с воскрешением человека из мертвых. Так Северин вступил в игру. Он не собирался раскрывать Погребняку обстоятельства дела, несмотря на сильные подозрения, что эти обстоятельства ему и так прекрасно известны. Более того, он нарочито искажал картину, пусть Погребняк думает, что у глупого следователя голова пошла кругом. Северин не имел ничего против даже того, что академик разгадает его игру, ведь он непременно в нее ввяжется, повинуясь исконно мужской тяге к соперничеству и противоборству, а там уж кто кого. — Чушь! Шарлатанство! — прервал его Погребняк. — Даже так? — изумился Северин. — А мне говорили, что вы сами занимаетесь опытами в этом направлении. — Я не занимаюсь опытами, как вы выразились, в этом направлении. Время опытов давно прошло! Я иногда и, надо сказать, весьма неохотно занимаюсь практической работой по воскрешению умерших. Но все эти случаи строго задокументированы и, уверяю вас, ни один из них не сопровождался обстоятельствами, могущими привлечь внимание уголовного розыска. Другое дело, что сейчас развелось много шарлатанов, которые уверяют легковерных людей, что они тоже обладают секретом воскрешения умерших. Да нет никакого особого секрета, нужна сила, а сила эта есть в настоящее время только у меня. Поэтому я уверенно заявляю вам, что вы столкнулись с мистификацией, более или менее умелой, какого шарлатана. Если хотите, я дам вам на них базу данных, там больше ста имен, потрясите их хорошенько, а то спасу никакого нет, святую идею дискредитируют, человечество вам за это спасибо скажет, заодно, скорее всего, и вашего шутника найдете. — Премного благодарен! Не премину воспользоваться! И советом, и базой данных, я, знаете ли, обожаю базы данных, — расплылся в улыбке Северин, — а пока не поможете ли в мелком частном вопросе: у этого якобы воскрешенного была обнаружена записка с некой последовательностью цифр, есть основания полагать, что они непосредственно связаны с воскрешением, — он вынул из кармана ручку и вывел на салфетке цифры 812199258, — вот, если и напутал, то в какой-нибудь одной-двух, но ведь это не суть важно, не так ли? — Не ожидал от вас, Евгений Николаевич, такого легкомыслия, — покачал головой Погребняк, — важны ли одна-две цифры?! Еще как важны! Вот я недавно читал о новом кодовом замке. Если вы набираете код правильно, дверь открывается. Если вы ошиблись в одной цифре, вам предоставляется вторая попытка. Но если вы ошиблись в двух цифрах или ошиблись при повторном наборе, то из замка вырывается струя парализующего газа, и вы падаете на пол, терпеливо ожидая приезда полиции. А ведь тут речь идет не о двери, а об организме человека, тут поистине вопрос жизни и смерти. Ведь каждому заболеванию соответствует своя цифровая комбинация, это уже сотни лет известно! — Нумерология, — тихо сказал Северин. — Приятно иметь дело с интеллигентным человеком! — воскликнул Погребняк. — Итак, раньше при нумерологическом анализе огромного количества людей было установлено, что получающиеся при определенной методике расчета ряды цифр позволяют почти со стопроцентной вероятностью предсказывать, какой болезнью болеет или заболеет в будущем человек. Я подошел к проблеме с другой стороны. Оказалось, что действительно существует однозначная связь между определенной болезнью и цифровой комбинацией, но на болезнь указывает не комбинация, а ее отсутствие или искажение. Каждый человек несет в себе числовой код, допускаю, что он включен в структуру дезоксирибонуклеиновой кислоты… — ДНК, — вырвалось у Северина откликом на некое приятное воспоминание. — Именно! В этом коде огромный блок ответственен за здоровье человека, каждый кирпичик обеспечивает ему защиту от определенной болезни, возводя вокруг человека непроницаемую стену, что-то вроде иммунитета, но более высокого уровня. Мне удалось расшифровать этот код, титаническая работа! Вы только представьте себе, геном человека расшифровывали сотни тысяч ученых в тысячах лабораторий по всему миру в течение десятка лет, и то их ошибкам несть числа, а я все делал один и сделал однозначно! — Идем дальше. Понятно, что любой сбой в коде, в этой самой одной единственной цифре, вышибает соответствующий кирпич из стены, и человек заболевает. Современная медицина пытается бороться с болезнями с помощью лекарств, право, смешно, антибиотиками с цифрами! Стрельба из пушек по воробьям и то много эффективнее! Восстановить нарушенный цифровой код может только сознание! Концентрируясь на необходимой комбинации, вы формируете импульс, который ставит кирпичик на место. — Главное — это уметь концентрироваться и знать правильную последовательность. Я даю людям это умение и это знание! Но, между нами говоря, нет никакой нужды использовать разные цифровые комбинации для различных болезней. Это я говорю для простоты, так людям проще войти в курс дела и начать активное самоисцеление. Стоит им обрести некоторый опыт, как они увидят, что для излечения достаточно одной-единственной цифровой комбинации, ведь код, то есть здоровье, у всех одно. Эта заветная комбинация пробегает по всему коду, восстанавливая его исходную структуру. Кстати, нечто подобное есть и в материальной природе, поврежденная ДНК тоже ремонтируется специальными агентами. — Все это очень интересно, спасибо за бесплатную лекцию, — сказал Северин, — но как все же с этим? — он постучал пальцем по салфетке с написанным рядом цифр. — Смерть это тоже своего рода болезнь, переход жизнь — смерть и смерть — жизнь, то есть воскрешение, тоже подчиняется определенному коду, — промчался как бы по инерции Погребняк и, притормозив, спокойно заметил, — но это не он, в коде воскрешения семь цифр, а здесь девять, девять, как правило, обеспечивает излечение от одной-двух конкретных болезней, эта конфигурация похожа на болезнь крови, но мне надо уточнить. — Нет, нет, не стоит беспокоиться, — сказал Северин, жестом пресекая попытку Погребняка встать с кресла, — скажите лучше, в чем суть звукового сопровождения. Видите ли, на месте э-э-э происшествия, мы нашли магнитофонную кассету, на которой мужской голос, как сейчас говорят, голос, похожий на ваш, повторяет одни и те же слова. — Но я к этому не имею никакого отношения! — сразу поставил точки над i Погребняк. — То есть, я допускаю, что голос даже не похож, а просто мой, но эти кассеты распространяются сотнями после каждой моей встречи с людьми, нужны же они для того, чтобы помочь человеку сосредоточиться. В нашей стране крайне слабо развита культура медитации. — Распространяются, — нарочито иронично протянул Северин. — Именно что распространяются! — воскликнул Погребняк. — А деньги, которые люди при этом платят, не что иное, как их добровольный взнос на строительство храма, храма будущей жизни, бессмертия и воскрешения. Вы думаете, это мне нужно? — он обвел рукой кабинет. — Нет, это людям нужно! Лично мне ничего не нужно, кроме книг, с ними я могу и в пещере сидеть, так, кстати, даже лучше, но любая высокая идея нуждается в соответствующем обрамлении, человек приходит в храм и его душа сразу настраивается на высокий лад, устремляется к Богу. И еще! Неужели вы думаете, что этих добровольных пожертвований хватает на все это? У меня ведь десятки центров по всей стране, офисы практически во всех крупнейших странах мира! Это миллионы долларов расходов ежемесячно. — Откуда средства, спросите вы. Отвечу. Поступают преимущественно, подчеркиваю, преимущественно из государственных источников, от правительственных организаций разных стран, чьи заказы я выполняю. Выполняю конфиденциально, довольствуясь лишь удовлетворением от спасения жизни людей, оставляя им шумную славу и политические дивиденды. — А относительно кассет и книг я вам больше скажу, — он наклонился к Северину и чуть понизил голос, — их продажа носит в основном психологический подтекст. Человек ведь как устроен? Не ценит то, что достается ему даром, а уж если что купил, но непременно желает, чтобы вещь окупила затраченные деньги. Дайте ему книгу даром и хоть бы вы перед этим целый день объясняли ему, что в книге заключен секрет его вечной жизни, а он, подлец, выкинет ее в ближайшую урну. А вот как отстоит он за ней в очереди тот же самый день, подогреваемый криками, что на всех не хватит и больше одной в одни руки не давать, да заплатит тысяч пять рублей, вот тут он ее до дыр зачитает, каждое слово впитает и переварит. То же и с кассетами: слушают днями напролет, даже ночью наушники не снимают, хотя и объясняю всем, что это лишь подступ к медитации. Но даже и тут польза есть. Пусть уж лучше это слушают, чем какой-нибудь рок. Ведь звукоряд тяжелого рока содержит код… — Знаю! — остановил его Северин. — А скажите, пожалуйста, вот эти заказы, о которых вы упомянули, они, случаем, не с воскрешением людей связаны? — Избави Бог, никогда! — воскликнул Погребняк. — Будь моя воля, я бы никогда воскрешением не занимался. Но не могу отказать людям. Против крокодиловых слез какого-нибудь денежного мешка я, конечно, устою, но вот приходит бедная вдова или безутешная мать, умоляют, я вижу искреннее горе и … от доброты сердца помогаю. И сам же себя корю за это! Ведь факт единичного спасения ничего не значит, стоит задача всеобщего спасения… — Общее дело, — вставил Северин. — Совершенно справедливо! Его и делать надо всем вместе, сообща, мне одному, не стыжусь признать это, при всем моем желании и при всей Богом данной мне силе эту махину не поднять. Я решаю задачи локальные, частные, предотвращаю землетрясения и техногенные катастрофы, выправляю земную ось, останавливаю наводнения и ураганы, вправляю мозги террористам, обеспечиваю стыковку космических кораблей, отвожу саранчу, насылаю дождь, где требуется, в этом я вижу мою главную работу! — Астральный мир чистите, — слегка подначил его Северин. — Если вам угодно использовать такую терминологию, то — да! Но только отчасти. Ведь та отрицательная энергия, которая концентрируется в нижней сфере астрального мира (я использую эти термины только для того, чтобы вам было понятнее), это есть потенциальная угроза, это даже не зародыши, а предвестники будущих катаклизмов. — Но ведь существуют и вполне материальные, воплотившиеся угрозы, например, трещина в ядерном реакторе или поток лавы, устремляющийся к разлому в земной коре, или, наконец, кирпич, падающий с крыши дома на голову прохожему. Нет ни одной секунды, чтобы чего-нибудь подобного в мире не происходило. Вот мы тут с вами беседуем, а я ведь непрерывно получаю информацию обо всех будущих происшествиях и по возможности пытаюсь их предотвратить. Не воспринимайте как упрек, ваше присутствие если и мешает мне в этой моей работе, то немного, слава Богу, ничего действительно катастрофического сейчас не происходит. — Вот, — Погребняк остановился, прислушиваясь, — в ваш компьютер залез червь из сети, хрумкает экзешные файлы. А это что за треск? А-а, компакт-диск затерся, надеюсь ничего существенного, игрушка или музыка, сейчас уже не восстановить. Но бывают и катастрофы! К сожалению, я не всегда успеваю вмешаться вовремя. Вот, скажем, землетрясение 26 декабря в Юго-Восточной Азии, там физические процессы приняли необратимый характер, я смог только предупредить об опасности, за три дня сообщил правительствам всех стран региона, что будет землетрясение силой 8,8 балла по шкале Рихтера, а с ним цунами. Не поверили и вот результат — триста тысяч погибших. Это официально, на самом деле значительно больше. Только и умеют, что считать погибших да измерять силу толчков, и то плохо. Намерили 8,9 балла — ошиблись! — Но ведь есть же научные методы предсказания землетрясений, — выразил легкий скепсис Северин. — Ха! Научные! В 1999 году журнал «Nature», авторитетнейшее издание, ихняя «Природа», провел научную дискуссию по электронной почте с вопросом: «Предсказуемы ли землетрясения или их варьирующаяся природа делает предсказание невозможным?». Окончательный вывод: «Предсказания землетрясений отличаются от гадания на кофейной гуще тем, что последние иногда сбываются». Если любопытствуете, можете заглянуть на сайт «Nature», там доступны все материалы дискуссии. — Для меня-то тут нет ничего удивительного, не умеют предсказывать и никогда не научатся! Потому что вся их наука строится на ложных основаниях. Вступают в девственный лес природы, берут какое-нибудь дерево, расчищают вокруг него полянку, отбрасывая за ненадобностью подлесок, начинают изучать, все усилия сосредотачивают на этом дереве, а леса-то вокруг не видят! А надобно наоборот, охватить и понять целое, тогда мгновенно высветится и прояснится частное. Это совсем другая наука, новая наука, ею я и занимаюсь. — К сожалению, в науке я полный профан, хотя с удовольствием поговорил бы с вами об этом, — Северин нисколько не лукавил, и «профан» и «с удовольствием» прозвучали одинаково искренне, несмотря ни на что, он не мог отделаться от ощущения, что академик ему чем-то симпатичен, чем-то он был по-своему очарователен. Северин несколько охолодил сам себя замечанием, что все мошенники очаровательны, это составляют необходимую часть их профессии и имиджа, а иначе кто же им поверит. Так настроившись, Северин продолжил: — Поговорил бы, как-нибудь потом, если представится такая возможность. Сейчас же меня интересует воскрешение умерших. — Не уподобляйтесь обывателям, Евгений Николаевич! — укоризненно воскликнул Погребняк. — Они хотят лишь чуда, не задумываясь о последствиях. Но мы-то с вами, как умные люди, должны смотреть на проблему шире, во всех аспектах, со всех точек зрения, включая и самого воскрешаемого, да-да, и именно так, проблема ведь не только в том, чтобы воскресить человека, но и в том, чтобы одновременно предоставить ему благоприятные условия для нормальной жизни. Первый момент, по вашей части: воскрешенный должен где-то официально зарегистрироваться, получить, так сказать, вид на жительство. Такие учреждения уже созданы, с приемными и телефонами, но их еще очень мало. А скольких усилий стоило мне утверждение их статуса в ООН! Но это вопрос бюрократический, а есть ведь и жизненные. Воскрешенный — не дух, не привидение, это нормальный человек из плоти и крови, ему, извините, кушать хочется. Вы только представьте, что будет, если на Землю обрушится лавина воскрешенных, — казнь египетская, хуже саранчи! Тут необходима длительная подготовка. — Развитие сознания — вот вам еще одна важнейшая задача! Не только индивидуального, которое обеспечит постоянное повышение уровня здоровья и совершенствование функций организма каждого конкретного человека. Главное — сознание коллективное. Сейчас существует угроза глобального уничтожения, это надо перебороть, надо направить человечество на добро, необходимо внедрить в общее сознание мысль, что устранение противника, его физическое уничтожение не является путем решения конфликта, хотя бы потому, что бессмысленно, ибо невозможно. С другой стороны, если все человечество утвердиться в мысли, что всех надо воскресить, что жизнь должна быть вечной, вот тогда все и начнет происходить. Дело воскрешения будет вершить коллективное сознание. — Общее дело, — вновь повторил Северин. — Именно! — воскликнул Погребняк. — Круг замкнулся! — Прекрасно, — сказал Северин, — но я все же любопытствую, по вашему выражению, частными, практическими деталями. — Боюсь, вы будете разочарованы, — со вздохом сказал Погребняк, — ничего мистического, ничего экстраординарного, доступно, после некоторого обучения, любому человеку. Вот смотрите, я всегда предупреждаю, чтобы не подвергать людей стрессу, — пояснил он, вытягивая вперед руку ладонью вверх, — сейчас здесь материализуется шарик. Действительно, на ладони возник шарик от пинг-понга, легким движением Погребняк подбросил его вверх. Северин посчитал ниже своего достоинства следить за полетом, но слух напряг, несмотря на это, звука падения не расслышал. — Растворился, — пояснил Погребняк, — так вот, воскрешение людей ничуть не сложнее. Ведь личность после биологической смерти не уничтожается, это физическое тело распадается на совокупность простейших частиц, но каждая из них отмечена печатью личной принадлежности… — Григорий Нильский, — вспомнил вдруг Северин. — Нисский с вашего позволения, — проворчал Погребняк, — и чего, спрашивается, я перед вами рассыпаюсь в объяснениях, коли вы все знаете. Мечу, можно сказать, бисер… Нет-нет, не принимайте на свой счет! — спохватился он. — Я сейчас все объясню! — В следующий раз! — остановил его Северин. — Давайте вернемся к техническим деталям воскрешения. Правильно ли я понял, что вам для воскрешения не нужно иметь собственно тело. — Правильно поняли, — ответил Погребняк, — хотя иногда это существенно облегчает процесс, вплоть до самовоскрешения. Но для этого тело должно быть похоронено специальным образом. Существует специальная методика, связанная с закапыванием человека в землю… — Ах, как интересно! — тихо воскликнул Северин. — Да, если человека закопать в землю и вставить распорки особым образом, то тело восстанавливается. Лучшие результаты приносит захоронение в пещерах, в каменных гробницах и, правильно подумали, в пирамидах. Хотя и тут надо знать секрет. При правильной технологии захоронения физическое тело не разлагается и даже периодически может вставать для приема растительной пищи, так поддерживая себя в течение столетий. Наиболее известный пример — нетленные святые, недаром прислужники дьявола, атеисты-сатанисты, стремились непременно выбросить их тела из гробниц и ковчегов. — Наверно, для столь давно умерших сохранение останков не только желательно, но и необходимо для воскрешения, — сказал Северин, — а то за века разлетятся элементарные частицы по Вселенной, собирай их потом. — Нет, это не так, — ответил Погребняк, — воскрешение новопреставленных и давно почивших требует приблизительно одинаковых усилий. Я вам больше скажу. Если, к примеру, человек был убит или казнен, то отдаление от трагического дня даже облегчает воскрешение, потому что рассеивается атмосфера зла, сопровождающая любое преступление. С другой стороны, при воскрешении часто важно понимать причину, повлекшую смерть. А это лучше всего известно именно в случае убийства, тем более казни. Если нам удастся представить ощущения человека в момент его смерти, то есть убийства или казни, то мы сможем перевести ощущения в образ, а затем материализовать это образ. Эта цепочка проходится очень легко. — Но, вероятно, воскрешение, в отличие от казни, совершается не прилюдно, в тайне, — сказал Северин. — Отнюдь! С чего вы этого взяли? Совсем наоборот! Там толпа создает ауру зла, мы ей противопоставляем ауру добра. Чем больше людей желает воскрешения, тем легче пробиться к воскрешаемому. Лучше всего, когда о воскрешении молят близкие родственники, наиболее эффективно движение по прямой нисходящей линии, когда дети участвуют в воскрешении собственных родителей. Северин выяснил почти все, что его интересовало, но все же не смог сдержать естественного любопытства. — А все-таки как вы это делаете? — спросил он. — Вас интересует, как можно это сделать? — усталым голосом переспросил Погребняк. — Способом много, в моей книге их сорок девять, семь по семь, семь — магическое число. Почему так много, если достаточно одного? Что вы могли выбрать, какой вам больше по вкусу, какой больше отвечает вашим склонностям, вашим убеждениям, вашей вере. А суть, конечно, одна, суть не в технике, главное, чтобы были желание и воля, вера и сила. — И все же… — подхлестнул его Северин.