— Стоп! — остановил его Северин. — С начала и по порядку. — Докладываю! — немедленно взял деловой тон Максим. — Согласно официальному заключению, Погребняк скончался от огнестрельного ранения в голову в машине «Скорой помощи». Обслужили его по VIP-разряду, даже пластикового мешка не пожалели. По мешку все и установили. Молния в нем была то ли тугая, то ли ее заклинило, в общем, раздвигали ее изнутри, там все искорябоно было. А потом наоборот, отпечатки пальцев были снаружи, симметрично по обе стороны от молнии, то есть он проделал дырку, схватился руками за края и разодрал молнию до пуза, — Максим для убедительности продемонстрировал, как все было сделано, — потом перехватился, там есть вторая пара отпечатков, и разодрал молнию до колен. Потом выпростал ноги из мешка, сел, опустился на пол и ушел, своими ногами ушел! — Это откуда известно? — спросил Северин. — Так ведь следы! — обрадованно закричал Максим. — Совсем как у нас! Там после того, как Погребняка привезли, полы протерли… По поводу протирки полов Северин скептически поморщился. — Ладно, шут с ними, с полами, — сказал он, — а он что, так и ушел голый? — Почему же голый? Он одетый был. Вот вечно вы до конца не дослушаете, Евгений Николаевич! Минут через пять после того, как Погребняка привезли, в морг позвонили и строго приказали, чтобы никаких действий с поступившим не предпринимали до приезда следственной группы. Такого шороху нагнали… Северин усмехнулся — это что же и как надо было сказать, чтобы нагнать страху на санитаров морга? Такого, что за швабру схватились? Да, не перевелись еще специалисты! Кого угодно построят, хоть те санитаров морга, хоть те паспортисток… Северин прикусил язык. — Тут-то наши и выдали понабежавшим телевизионщикам, что рассматриваются все версии. Один сразу прицепился: в том числе и воскрешения? Удальцов возьми и ляпни: мы не исключаем ни одну из версий. — И щеки надул, — добавил Северин. — Да быстро сдулся! — подхватил Максим. — Потому что дальше все только в одну точку било, в самую что ни на есть земную. Мухтар безбоязненно взял след и привел на площадку, там площадка есть на задах, за моргом, и остановился. Там-то Погребняк, как показали найденные потом свидетели, и … — он выжидающе замолчал. — Вознесся, — принял подачу Северин, который всегда старался не обманывать в мелочах ожидания людей. — Нет! — радостно воскликнул Максим. — Сел в ожидавшую его машину и преспокойно уехал! Дальше — больше! Разыскали врачей «Скорой помощи», так тех и след простыл. — В Анталию отдыхать улетели, — тихо сказал Северин. — Почему вы так решили? — обескураженно спросил Максим. — Да это так, к слову, — Северин не стал углубляться в детали, — что ж, суду все ясно. Ранение, судя по всему, было легким. Откуда я знаю?! — сказал он, заметив удивленный взгляд Максима. — Я же к нему даже не подходил. Сначала Сечной, потом врачи, мне-то чего было соваться. Кровь видел, лежал тихо и неподвижно, чего еще? В Скорой помощи он пришел в себя или отбросил притворство и быстро склонил врачей к маленькой мистификации. — Может быть, загипнотизировал? — предположил Максим. — Сказано было: отставить! — раздраженно отмахнулся Северин. — Зачем гипноз, если деньги есть. Много убедительней и надежней. Врачи запускают по рации в эфир сообщение о смерти Погребняка, которому все сразу верят. В журнале регистраций морга делается запись о поступлении тела Погребняка Ю.П., фотокопия соответствующей страницы будет потом объявлена документом века. — Уже показывали, — встрял Максим. — Вот видишь! Очутившись в морге и выбравшись из мешка, Погребняк позвонил своему сообщнику, который подъехал на машине и забрал его. — Тухлая какая-то версия, — разочаровано протянул Максим, — дыра на дыре, совсем на вас не похоже, Евгений Николаевич. Начнем с того, что не мог он позвонить. У него телефона не было. Его мобильник нашли у водителя «Скорой». Точнее говоря, он сам отдал. Когда к нему пришли, чтобы снять показания, он, видно, испугался, как бы его в воровстве не обвинили, и сразу предъявил этот мобильник, сказал, что нашел на полу в салоне. А в морге какие телефоны, кроме как у дежурного? Зачем в морге телефоны? — рассмеялся Максим. — Ну, не скажи, — без тени улыбки сказал Северин, — сейчас мобильники даже в гроб кладут, на всякий случай, сам читал. — А главный вопрос: зачем все это? — продолжил Максим. — Это-то как раз понятно, — ответил Северин, — жареным запахло, более того, господин Погребняк учуял, что сей неприятный запашок идет от его собственных пяток. Тут и кража книг, и распятие, ты, кстати, почитай, что я тут написал, — он постучал по листам, лежащим перед ним, — заодно пробелы заполни, а потом набей на компьютере. Да, так вот, решил господин Погребняк сделать ноги. Ты спросишь: зачем так сложно? Хотя бы для того, чтобы сбить следствие со следа. След ведет в небеса, это, знаешь ли, не по нашей части. Еще то учти, что все это делалось экспромтом. И, возможно, не самим Погребняком, он, как мне кажется, замесил бы все покруче. Тут ты прав, тут сообщник поработал. Насколько я понимаю, того, кто звонил в морг, найти не удалось. — Точно! — сказал Максим. — Есть предположения? — Почему же — предположения? — усмехнулся Северин и потянулся к телефону. — Сейчас пригласим, для дружеской беседы. Ему не удалось исполнить свое намерение, потому что телефон подпрыгнул от настойчивого звонка. — Майор Северин! — рявкнул Северин в трубку. — Что-то у тебя покойники разбегаются, как тараканы, — раздался ехидный голос Аркадия Иосифовича. — Кто еще?! — А ты в морг загляни, — загадочно сказал судмедэксперт. Уточнять, в какой морг, не требовалось. Как и то, какой покойник пропал, — на балансе Северина находился всего один неидентифицированный и незахороненный труп. Его интересовало только одно. — Кто позволил? — Наше дело маленькое, — ответил дежурный, нисколько не испугавшись грозного приступа Северина, — начальник ГУВД приказал, я выдал. А ему, по слухам, от самого патриарха звонили, настоятельно просили не чинить препятствий. — Но они его опознали? — спросил Северин, смиряясь со свершившимся фактом. — Конечно. В большом горе пребывали. Да и похожи. — Кто похожи?! — Один из тех, кто забирал, на того, на покойника. — Как его звали? — Кого? — Да покойника! — Откуда мне знать? Я думал… — У-у-у!! — взвыл Северин. — Ты хоть у тех, кому тело выдал, документы спросил? — Обижаете, товарищ майор, мы свою службу знаем, — дежурный открыл журнал, — вот, Шибанский Василий Иванович, паспорт серии… Северин уже выбежал из морга. Как же он не углядел?! Иван Грозный — как же! Вылитый покойник, только бритый. У-у, змей! Вкрался в доверие, все выпытал, а он-то!.. Хвост распустил, рад стараться! Кто змей? Биркин, кто же! К нему все нити сходятся, этот Шибанский — его знакомец, он его и вызвал, и на Северина вывел. Профессор! Это мы еще проверим, какой он профессор. Хорошо еще, если такой же, как Биркин. Как бы чего не похуже. Магия, блин, философия, тайны истории, совсем мозги засрали! Чем дальше, тем меньше Северин выбирал выражения. — Майор! Вы неправы, никто не вводил вас в заблуждение, — раздался тихий, отеческий голос, — вы сами заблуждались. А все потому, что невнимательно читаете классиков, хе-хе. А ведь «Записки» пишутся не токмо развлечения ради, но и просвещенья для. — Иван Дмитрич, вы?! — опешил Северин. — Я, сынок, я, — добродушно ответил голос, — расстроил ты меня немного. Извини, что я так запросто, но все же я постарше и годами и чином выхожу. Да-с, расстроил. С меня, старика, какой спрос, человек я не шибко образованный, книжек умных не читал, вообще, признаюсь, никаких не читал, потому, вероятно, то дело и не раскрыл. Но ты-то! Все в твоих руках было, даже «Записки» мои, а самое важное ты и упустил. — Это вы о прокуроре? — уточнил Северин. — Так я его давно… — Что прокурор! — воскликнул голос. — Прокурор — пешка. Мой-то, кстати, недолго потом прожил, его террористы вместе с начальником его бомбой в карете взорвали. Шумное дело было! Да и твой не жилец. Ему уж тут у нас место приготовили. — Где у вас? — спросил Северин. — В аду-с, — тяжело вздохнув, ответил голос, — по грехам нашим. А ты читай больше, может, чего и поймешь. Удачи тебе! Увидимся! * * * Из этого разговора Северин сделал единственно правильный вывод: у него поехала крыша. О работе не могло быть и речи. Даже в кабинет возвращаться не хотелось. Он позвонил Максиму, предупредил о своем срочном убытии в связи с неожиданно открывшимися обстоятельствами, жестко пресек попытки того доложить о последних новостях — с него достаточно! — и отправился домой. В квартиру он вплыл каким-то умиротворенным и благостным, так что даже не возникло позыва успокоить нервы обычным мужским способом. Он набрал номер телефона Биркина, долгие гудки привели его в восторг — все хорошо, именно так и должно быть! Наташа по-прежнему была недоступна. Все правильно, какие на шабаше телефоны?! Его взгляд наткнулся на синюю пластиковую папку, лежавшую на столе. Это еще что такое? Ах, да, рукопись Василия Ивановича Шибанского. Как же давно это было! Попадись ему эта рукопись час назад, быть бы ей в мусоропроводе. Но сейчас Северин достал прошитую стопку листов, раскрыл ее наугад ближе к концу, прочитал несколько строк. «Граф Адлерберг за двадцать лет придворной службы ни разу не видел государя императора в такой ярости, хотя припадки дикого бешенства случались с государем довольно часто. В этом состоянии он был страшен, много хуже своего отца, императора Николая I, который редко терял самообладание. Старики, помнившие императора Павла, говорили в свое время графу Адлербергу, что Александр пошел в деда. Глядя на улыбающегося, расточающего любезности, прекрасноликого императора, в это трудно было поверить, но в гневе в лице Александра проступали черты злобного мопса, тогда верилось. — Убийство князя Шибанского подрывает самые основы нашей державы! — кричал император. — Мы повелеваем, чтобы убийцы были найдены, преданы суду и повешены!» — Так! — воскликнул Северин, опускаясь на диван, и, придя немного в себя, сказал укоризненно: — Что же вы, Иван Дмитрич, фамилию-то князя полностью не пропечатали? — Никак нельзя было! — откликнулся знакомый голос. — Очень уж громкая фамилия, хотя и не известная широкой публике. — Главное — редкая! — протянул Северин и углубился в чтение. Глава 16 «Заговор литераторов» Берлин — Санкт-Петербург, июль 1878 года То лето в Берлине было необычайно жарким. Юго-восточный ветер приносил не только горячее дыхание Великой дикой степи, но и потаенный жар поверженной и униженной Порты, и испепеляющий гнев южных болгар, возмущенных тем, что вожделенная Свобода, явившая им свой прекрасный лик в окружении русских братушек, неожиданно поспешила обратно, покорно повинуясь окрику старшей дамы — Большой Политики. И в самом Берлине кипели страсти, главы правительств европейских государств дружно навалились на Россию, требуя смягчить условия уже заключенного в Сан-Стефано мирного договора с Портой, не забывая при этом умыкать в свою пользу кусочки Оттоманской империи, разбитой вдребезги ударом русского кулака.