— Но могу сказать, когда изготовили пленку, — добавил Клоди. — С погрешностью в три месяца. На «Фуджи» ставили маркировку производственного цикла. Обернувшись, Босх посмотрел на Клоди: — Покажи. Клоди шагнул вперед, к фотографии, сделанной с испорченного негатива. На ней был виден краешек пленки. — Видишь? Год и трехмесячный производственный цикл. Вон она, маркировка. — Он указал на код: 70-АИ. — Пленку сделали в промежуток с апреля по июнь семидесятого года. Босх обдумал услышанное. — Но ведь отснять ее могли когда угодно после июня? — Да, — подтвердил Клоди. — Код показывает, когда была сделана пленка, но не когда ее поставили в фотоаппарат. Что-то тут не сходилось. Фотограф погиб в декабре 1970 года. Пленку изготовили не раньше апреля. Ну да, Сантанелло запросто мог купить ее в любой из восьми следующих месяцев, отснять и отправить домой с остальными вещами. — Ты же знаешь, где это снято? — спросил Клоди. — В «Дель Коронадо», — ответил Босх. — Гостиница почти не изменилась. — Верно. Босх снова рассмотрел фото матери с ребенком, и тут до него дошло, что к чему. Он все понял. В 1969 году Доминик Сантанелло был в тренировочном лагере неподалеку от Сан-Диего, но в конце того же года его отправили за океан. Босх смотрел на фото, снятое в Сан-Диего не раньше апреля 1970 года, а тогда Сантанелло давно уже был во Вьетнаме. — Он возвращался, — сказал Босх. — Чего? — переспросил Клоди. Босх не ответил. Сейчас он чувствовал себя как серфер на гребне волны. Все мелочи лавиной сошлись в одно целое. Гражданская одежда в коробке, длинные волоски на щетке, фотографии, снятые с крышки сундука, спрятанные снимки малышки на пляже. Сантанелло тайком приезжал в Штаты. Он спрятал негативы, потому что те могли служить доказательством его проступка. Рискуя пойти под трибунал и оказаться в военной тюрьме, он все же отважился проведать свою подругу. И свою малышку-дочь. Теперь Босх мог с уверенностью сказать, что у Вэнса была наследница: внучка, рожденная в 1970 году. Глава 17 Чтобы фотографии не помялись, Клоди сложил их в папку из плотного картона и вручил ее Босху. В машине Гарри открыл папку и еще раз взглянул на фото женщины с ребенком. Он знал, что в его версии много пробелов, и некоторые он никогда не сможет заполнить. Снимки были напечатаны с негативов, спрятанных в фотоаппарате Ника Сантанелло, но это не значит, что он был автором фотографий. Возможно, их сделал кто-то другой, а потом отослал пленку во Вьетнам. Гарри понимал, что такое маловероятно, но допустимо. Однако в глубине души он был уверен в обратном. Негативы оказались в фотоаппарате, рядом с другими пленками Сантанелло. Босху было ясно, что Ник собственноручно сделал снимок женщины и ребенка. Открытым оставался еще один вопрос: почему Сантанелло скрывал отношения с женщиной и свое отцовство от семьи в Окснарде. В особенности от сестры. Босх знал, что взаимоотношения членов семьи — почти такая же уникальная штука, как отпечатки пальцев. Не исключено, что потребуется еще несколько раз съездить к Оливии, чтобы понять, как все было устроено в семье Сантанелло. Босх решил, что для начала нужно установить, был ли Доминик сыном Уитни Вэнса и является ли девочка с фотографий у гостиницы «Дель Коронадо» его дочерью. С остальным можно разобраться позже, по мере необходимости. Он закрыл папку и перехватил ее эластичным ремешком — тот шел в комплекте с подарком Клоди. Прежде чем завести мотор, Босх достал телефон и позвонил Гари Макинтайру, следователю СУ ВМС США. Днем раньше Оливия Макдоналд отправила ему электронное письмо — сообщила, что дает Босху разрешение на доступ к послужному списку брата. Теперь же Босх хотел узнать, как продвигаются поиски. — Только-только закончил все собирать, — сказал Макинтайр. — Архив большой, в почту не пролезет. Выложу на наш сайт, в раздел закачек. И пришлю тебе пароль. Босх не знал, когда сможет добраться до компьютера, чтобы скачать большой файл. И не был уверен, что поймет, как это сделать. — Славно, — ответил он. — Но сегодня я еду в Сан-Диего. Вряд ли смогу что-то скачать. Мне бы узнать, что ты нашел по тренировочному лагерю, раз уж я буду в тех краях. Просьба повисла в воздухе. Босх знал, что Макинтайра донимают запросами из всех уголков страны и ему пора уже переходить к следующему делу. Но он надеялся, что интрига, сокрытая в деле Сантанелло — ведь этот солдат погиб сорок шесть лет назад, — склонит чашу весов в нужную сторону, и хотя бы на несколько вопросов Макинтайр ответит по телефону. По большей части следователи СУ ВМС США проводят время за разбором личных дел ветеранов войны в Ираке, обвиненных в преступлениях, которые были совершены под действием алкоголя или наркотиков. Или принудительно закрытых в дурке по закону Бейкер[3]. Наконец Макинтайр ответил: — Мне тут только что принесли сэндвич с тефтелями. Могу ответить на пару вопросов во время еды. Но предупреждаю: буду чавкать. — Идеальный вариант, — сказал Босх и достал записную книжку. — Что ты ищешь? — спросил Макинтайр. — Давай, чтобы не запутаться, начнем с краткого обобщения его записей. Ну, что, где, когда. — Давай. Макинтайр, время от времени отвлекаясь на сэндвич, принялся зачитывать список армейских перемещений Сантанелло, а Босх делал пометки. В июне 1969 года Доминик прибыл в тренировочный лагерь новобранцев ВМС в Сан-Диего. Затем он учился в военно-медицинской школе при госпитале ВМС Бальбоа, а после этого — на базе Кэмп-Пендлтон в Оушенсайде, где прошел курс полевой медицины. В декабре его отправили во Вьетнам и приписали к госпитальному судну «Убежище». Через четыре месяца Сантанелло получил временное назначение в Первый медицинский батальон в Дананге, где был прикреплен к разведгруппе морпехов. В Первом медицинском он прослужил семь месяцев, после чего погиб в бою. Босх вспомнил про зажигалку «Зиппо» с эмблемой базы в бухте Субик — ту, что нашел среди вещей Сантанелло на чердаке у Оливии Макдоналд. Зажигалка все еще была в целлофановой упаковке. Наверное, Доминик хранил ее в качестве сувенира. — Значит, в Олонгапо он не бывал? — спросил Босх. — Нет, об этом здесь ничего не написано, — ответил Макинтайр. Возможно, Сантанелло выменял зажигалку у санитара или солдата, прибывшего с филиппинской базы. Или же то был подарок от сослуживца или пациента на «Убежище». — Что еще? — спросил Макинтайр. — Ну хотелось бы найти людей, с которыми я мог бы побеседовать, — сказал Босх. — Его друзей. Там есть приказы о переводе из учебки в Бальбоа? Он ждал. Пожалуй, эта просьба выходила за рамки соглашения поговорить во время еды. По опыту Босх знал, что солдатская дружба, как правило, длилась недолго: и в учебку, и в войска записывали в случайном порядке. Но Сантанелло был медиком. Не исключено, что двое-трое санитаров проделали тот же путь, что и он. И скорее всего, сдружились: всегда приятно видеть знакомое лицо в океане чужаков. — Угу, есть, — отозвался Макинтайр. — С указанием личного состава в рамках одного приказа? — спросил Босх. — Да. Из учебки в Бальбоа перевели четырнадцать парней. — Отлично. Что насчет перевода из Бальбоа в Кэмп-Пендлтон? Я ищу людей, прошедших этот путь вместе с Сантанелло. — То есть учебка, потом Бальбоа, потом Пендлтон? Черт, Босх, это до вечера возиться! — Понимаю, что раскатал губу. Но если списки у тебя под рукой, глянь, пожалуйста. Кто-нибудь из тех четырнадцати отправился с ним в Пендлтон? Босх подумал, что это не займет много времени. Уж точно не до вечера. Но решил не заострять на этом внимание. — Повиси на телефоне, — угрюмо ответил Макинтайр. Босх молчал: боялся сказать что-нибудь не то, чтобы Макинтайр не рассердился и не бросил трубку. Четыре минуты из динамика не доносилось ни звука. Макинтайр даже перестал чавкать. — Трое, — наконец сказал он. — Значит, трое парней учились с ним во всех трех местах? — спросил Босх. — Верно. Готов записывать? — Готов. Макинтайр зачитал три имени, сперва целиком, а потом по буквам: Хорхе Гарсия-Лавин, Дональд К. Стэнли и Хэлли Б. Льюис. Босх вспомнил, что фамилия «Льюис» была вышита на рубашке, в которой сфотографировался Сантанелло. Тот снимок показала ему Оливия. Похоже, Льюис и Сантанелло крепко дружили. Босху стало ясно, в какую сторону копать. — Кстати, — добавил Макинтайр, — двое из них погибли в бою. Надежда Босха найти человека, способного подсказать, что за женщина стоит на фоне «Дель Коронадо», сдулась, словно воздушный шарик. — Которые? — спросил он. — Гарсия-Лавин и Стэнли, — ответил Макинтайр. — Если честно, мне пора, Гарри. Работа не ждет. Так что скачай файл. — Как только смогу, — без промедления отозвался Босх. — Еще один вопросик, и я от тебя отстану. Хэлли Б. Льюис. Есть там дата или место рождения? — Пишут, что Флорида. Таллахасси. Больше ничего нет. — Ну хотя бы это. Даже не знаю, как благодарить, Гари. Желаю, чтобы больше тебя никто не дергал. Нажав кнопку отбоя, Босх завел мотор и направился к шоссе 170, ведущему в сторону Сан-Фернандо. Он собирался сесть за компьютер УПСФ, найти Хэлли Б. Льюиса и выяснить, что он помнит о сослуживце по имени Доминик Сантанелло. По пути он думал о процентном соотношении. Четверо парней прошли учебку, военно-медицинскую школу и курс полевой медицины. Вместе отправились во Вьетнам, и лишь один вернулся домой живым. Босх знал, что санитар шел третьим номером в списке любого вьетнамского снайпера. Первым был лейтенант, вторым радист. Командир, связь, медицинская помощь — без них разведгруппа превращалась в стадо перепуганных баранов. Поэтому санитары по большей части не носили нашивок с красным крестом.