Валери с силой оттолкнула его, замахнулась, чтобы ударить, но он поймал ее руку и сжал запястье. Потом будут синяки, поняла она, но не стала вырываться, ожидая, когда он ослабит хватку. — Я и до этого превращала твою жизнь в ад. Вряд ли можно было надеяться, что что-то изменится после свадьбы! — Мне казалось, что невозможно быть такой жестокой, что невозможно так издеваться над тем, кто любит тебя! Поэтому, когда я увидел твое истинное лицо, я попытался сбежать. Но и это не принесло облегчения, стало только хуже! Я вернулся в надежде все исправить, но стало намного хуже, хотя казалось, что такое невозможно! — И поэтому ты мечешься от любовнице к любовнице, в поисках спасения? — Валери звонко рассмеялась и вырвала руку, — так вот знай, я тебя ненавижу! Возможно это звучит слишком громко, но так оно и есть. Ты отомстил, месть удалась, а теперь исчезни из моей жизни! Она перевернула кольцо на пальце камнем вниз, размахнулась, и на этот раз ей удалось ударить его. Удар пришелся по губам, и из губы тут же выступила кровь. Хуан смотрел на нее, будто только проснулся, и глаза его вдруг начали загораться страшным огнем. Валери поняла, что наконец-то разбудила его зверя. Она попыталась отстраниться, и ей это даже почти что удалось, но в последний момент он схватил ее за руки и притянул к себе. — Я тоже тебя ненавижу, — прошептал он, — ты даже не представляешь, как сильно. Валери зажмурилась, решив, что это последняя минута ее жизни. Сейчас он задушит ее, а может быть, просто свернет шею. Или ударит головой о каминную решетку. Или как-то еще. Она вся сжалась, но не могла даже кричать, и холодный ужас сжимал ее горло. Глаза его пылали, кровь текла по перекошенному лицу, красивому, как у злого демона. На секунду он выпустил ее, Валери попыталась отползти, но тут он навалился на нее всем телом, сжал в объятьях, и принялся целовать с безумной страстью, с ненавистью, с желанием причинить ей боль. Она чувствовала вкус крови, и ужас, который она испытывала, вдруг тоже перешел в дикую страсть. Попытавшись отстраниться, вырваться, Валери одновременно ответила на его поцелуй, и мир закачался. Из его глаз текли слезы, и она тоже плакала, не зная, любит она его, ненавидит или боится, понимая только одно, что никогда еще не желала мужчину настолько, насколько желала его в этот момент. Она позволила порвать на себе платье, хваталась за Хуана, как за спасательный круг, срывала с него одежду, а потом испытала невероятнейшее блаженство. Ей хотелось сказать ему, что наконец-то она знает, почему вышла за него замуж, и почему никогда не раскается в этом поступке. Но эмоциональный срыв был настолько силен, что они оба сразу же заснули в объятьях друг друга прямо на ковре перед камином, в разорванной в клочья одежде, и лица их были перепачканы кровью, смешанной со слезами. … — Вали! Валери резко выплыла из мира грез и села. Сафи трясла ее за плечо, было темно и холодно. Оглядевшись, Валери обнаружила, что лежит на каминном коврике в библиотеке, что одежда на ней разорвана, что она жутко замерзла, а вокруг совершенно темно. И только свеча Сафи немного развевает эту тьму. Она тут же все вспомнила, попыталась стянуть на груди обрывки платья и заулыбалась воспоминаниям. — Скорее, Вали! — лицо Сафи было напряжено и слишком бледно. — Что случилось? Сафи замешкалась. Она встала, увидела на кресле плащ Хуана и принесла его Валери. Валери накинула плащ на плечи. — Вали, туз пик. — Я не понимаю тебя. — Твой муж выпил яд. — Что? — Валери вскочила на ноги. — Мессир Хуан покончил с собой. Глава 33 Валери стояла, не в силах шелохнуться. Ледяной холод сковал все ее члены, и, казалось, сердце тоже стало ледяным. — Он умер? — губы ее тоже были изо льда, не слушались и дрожали. Именно в этот момент Валери поняла, что уже давно не мыслит своей жизни без него. И что она его не отпустит. По крайней мере одного, — где он? — Пока ты спала, я приняла кое-какие меры, — Сафи потянула ее за руку и Валери пошла за ней, как тряпичная кукла, — я не знала, где ты, меня позвала горничная, когда услышала, как он упал и захрипел. Мы с ней промыли его. Я узнала яд и дала противоядие. Но я не знаю, успела я или нет. — Какой яд? — Цианид. Я дала серу и ввела в вену натр. Вену чуть не порвала. Теперь надо сладкую воду давать как можно больше. Бегом они поднялись на второй этаж и ворвались в комнаты дона Хуана. Две девушки сидели около кровати, на которой его оставила Сафи. Валери бросилась к нему, приказав на ходу девушкам покинуть комнату. Руки его были совершенно холодны. Черты лица заострились, но это его не портило. Красивое лицо, слишком бледное, слишком красивое, казалось спокойным. Даже слишком спокойным. Длинные черные ресницы не дрогнули, когда она стала звать его по имени. Влажные волосы завились кольцами, на губе была ссадина от кольца Валери. — Должен же красный быть, — Валери подняла глаза на Сафи, — но... — Последняя стадия. Он без сознания и не скоро придет в себя, если вообще придет. Валери стала искать пульс. Потом закрыла глаза и вознесла молитву Небесам. Пульс был. Очень редкий, но был. Но все же Валери ощущала сильную тревогу. Будто в комнате сгустился вздух. И тут она как наяву увидела Майрут, стоявшую у кровати старика. Валери вскочила. Она изменила угол зрения и увидела тот самый силуэт, дух, который колыхался, отходя от тела, и медленно поднимался все выше и выше. Валери подошла, молясь только, чтобы у нее получилось, и положила руку ему на лоб. Сафи стояла у нее за спиной и, знала Валери, тоже видела все, что происходило. Валери сделала руку теплой. И этой теплой рукой медленно повела вдоль его тела, которым она владела совсем недавно, и которому не могла позволить расстаться с духом сейчас, когда они стояли на грани счастья и готовы были сделать в него самый первый шаг. Белесый дух легко прилегал обратно к телу. Валери даже удивилась, как легко у нее это получается. Но стоило ей только отпустить руку, как он снова показался над телом, чуть мерцая. — Сафи, надо что-то ему дать. Противоядие. Что-нибудь. Я не могу удержать его, — сказала она, чувствуя, что к горлу подступает паника. Сафи влила ему в рот какую-то жидкость. Валери снова провела рукой. В этот момент тело его содрогнулось в конвульсиях и его стало рвать. Валери и Сафи поддерживали его, чтобы он не захлебнулся. Рвало чем-то желтым. Сафи влила ему в рот еще стакан воды с какими-то каплями, и его снова рвало. Но это было лучше, чем видеть, как белесый дух отделяется от тела. Яд выходил несколько дней. Валери и Сафи ни на секунду не оставляли Хуана одного. Валери спала рядом с ним, крепко обнимая его, и боясь, что проспит момент, когда дух снова захочет отделиться. Но больше такого не случилось. Через пять дней ада, когда Валери каждую секунду боялась его потерять, и непрестанно молилась всем богам и демонам сразу, дон Хуан пришел в себя. …. О Валери и доне Хуане Медина поползли новые слухи. Говорили, что дон Хуан избил супругу в библиотеке, после чего та пыталась его отравить. Говорили, что он нашел более красивую и страстную любовницу, и что Валери пыталась отравиться сама. Но только один вид этой пары — месье и мадам де Медин, мог развеять самые злые сплетни. Они держались за руки, и смотрели друг на друга, как Ромео и Джульетта. Они смотрели друг на друга, и улыбались. Их постоянно встречали вместе. Они меньше всего были похожи на людей, которые вечерами дерутся или подсыпают друг другу яд... ...Все было прощено, забыто и обсуждено. После того, как дон Хуан пришел в себя и кое-как оклемался, что заняло не одну неделю, Валери отвезла его в небольшой домик на берегу Сены, где они провели свой медовый месяц, а он восстановил подорванное здоровье. Они гуляли вдоль реки, катались сначала в коляске, а потом, когда он смог сесть на лошадь, на лошадях, они исследовали окрестности и были совершенно абсолютно счастливы. Никого и ничего не существовало для них и не могло нарушить их единение. Впервые Валери поняла, что влюблена по-настоящему. И, как ни странно, влюбилась она в человека, который столько времени был рядом, молил ее о любви, но ни красоты, ни достоинств которого она не хотела заметить. Он был рядом, но она не видела его, не знала и не хотела узнавать. И только теперь, когда она чуть не потеряла его, она поняла, как много времени было упущено, как много зла она причинила ему, и скольким он пожертвовал ради нее. Его терпение было вознаграждено — Валери стремилась всеми силами загладить свою вину перед ним, и была ласкова и нежна с ним, как ни с кем и никогда. Раньше она никогда и никого не любила. Это было откровением, которым она поделилась с Хуаном. Она никогда не любила Родриго — ей просто льстила его любовь и было весело в его обществе, но кроме него она видела и других мужчин вокруг. В том числе и Хуана, который даже тогда казался ей лучшей партией. Она никогда не любила Григора Бобрина, иначе она бы уехала с ним. За Хуаном она готова была идти в огонь и воду, и ей больше не приходило в голову, что на свете существуют другие мужчины. Она видела в них людей, но они теперь не существовали для нее, как мужчины. Валери нравилось в Хуане абсолютно все. Она как будто впервые увидела его, и не могла оторвать взгляда. Он же сначала смотрел на нее настороженно, будто ожидал подвоха и не верил, что она могла в одночасье так сильно измениться. Но, постепенно, проводя дни в разговорах и признаниях, а ночи в эйфории страсти, он успокоился, и, казалось, поверил, что Валери всегда будет принадлежать ему одному. И демон, искусно вызванный ею из глубины его души, больше не показывался. Слишком счастливый, чтобы думать о будущем, Хуан наслаждался настоящим, забывая о прошлом. Он добился ее любви, и теперь никому ее не отдаст.