— Побросать тебя, как в детстве? — П-ф-ф, — фыркнула Мия и засмеялась. — Я с тех пор растолстела. Вряд ли ты поднимешь меня. — Поспорим? — На что? — Я еще не решил, — загадочно произнес он. — Окей, — она игриво посмотрела на брата, таким открытым он ей определенно нравился. Она подплыла ближе к нему, еще стоящему на дне, и обняла за плечи, как вдруг ощутила его губы в опасной близости от своих. В следующую секунду они уже отчаянно целовались. Она прижалась к нему, обхватив ногами, скрестив их за его спиной, а он, в свою очередь, поддерживал её за попу. Его руки были все в мозолях, но это страшно возбуждало. А поцелуи творили что-то невообразимое с её телом, заставляя кровь искриться, словно взрывающаяся карамель. Он подтянул её чуть выше и припал горячими потрескавшимися губами к её остывшей коже шеи, слизывая соленые морские капли. Она таяла от его ласк, а голова кружилась, и, не удерживай её в объятьях Бен, она, наверное, ушла бы с головой в воду. Бен…Бен? Стоп! Усилием воли она отстранилась от него, вглядываясь в лицо. Шрама не было. Это был не Рик, но, подождите, она ведь с Риком, а не с Беном! Мия хотела освободиться, но его глаза гипнотизировали её, а окрасившиеся в малиновый цвет губы, так выделявшиеся на белой, как мрамор коже, притягивали. Она сама припала к его губам, как потерпевший кораблекрушение, припадает к пресной воде. В этот самый момент Мия проснулась и, распахнув глаза, тут же увидела смотрящего на неё Бена, который лежал на своей кровати. Примечания: *Имеется в виду TOD (transfer on death) - передача банковских активов указанным "получателям" (бенефициарам) после смерти человека, не проходя через завещание. При регистрации TOD названные получатели не имеют доступа или контроля над активами лица, пока это лицо живо. Глава двадцать первая 2 ноября, Атланта, 16:07 Бен стоял посреди разгромленной квартиры, пытаясь представить, как она выглядела раньше. Благодаря богатому воображению разбитые вещи преображались, вырисовывая ему картину роскошного жилья под стать человеку, привыкшему брать от жизни всё. Квартира Рика была оформлена в темных тонах, что придавало обстановке импозантности. Вот тут он смотрел огромный телевизор, теперь валявшийся с разбитым экраном на полу, восседая на кожаном диване, обивка которого была изрезана, попивая кофе и ставя чашку на столик, что был перевернут. Да, он мог понять Мию, чуть не лишившуюся чувств, когда увидела это. Тяжелое зрелище. Словно тут смерч прошелся. Мужчина прошел дальше, рисуя в воображении обстановку в том виде, в котором она была до погрома, пытаясь абстрагироваться от реальности. Вот — комната, видимо, служившая кабинетом, нынче перевёрнутая вверх дном так, что даже сложно было представить, как она выглядела до этого. Дальше была спальня. Он старался не думать о занимающихся любовью на этой кровати Мию и Рика, но проклятое воображение все равно продолжало подкидывать картинки, заставляя его краснеть против воли и отводить взгляд. Будто он действительно видит их здесь. Позавчера, во время их с Мией совместной ночевки в гостиничном номере, она томно постанывала, отчего всё его тело покрылось приятными мурашками, а член тут же пришел в боевую готовность. Её стоны пробуждали в голове разного рода грязные мысли. Одна из которых была о мастурбирующей на соседней койке Мии, думающей, что он спит. Он украдкой повернулся, проверяя свою догадку, но девушка крепко спала. Значит, ей снилось нечто, заставляющее её получать удовольствие. Он перевернулся, разглядывая её, приоткрывшую губы и вцепившуюся одной рукой в подушку, чувствуя, как член пульсирует, требуя разрядки. Продлись эти стоны еще пару мгновений, он готов бы был дать телу ласку, которую оно требовало. Но Мия внезапно проснулась, в ужасе распахнув глаза. Его сердце на мгновение перестало биться. Поймай она его сейчас на этом, настал бы конец. — Я разбудила тебя? — её голос был странным: «я» она произнесла фальцетом, «разбудила» прозвучало с царапающей хрипловатостью, а «тебя» девушка вообще пропищала. — Нет, — соврал он, царапая запястье, чтобы унять стояк. — Просто я плохо сплю. Она судорожно выдохнула, затем исчезла на какое-то время в ванной, после чего вернулась и, пожелав спокойной ночи, вновь легла спиной к нему, свернувшись калачиком. А он так и пролежал до рассвета со стоящим, словно постовой, членом, стараясь не думать о том, что именно ей снилось. Наверняка Рик. Тот был опытным любовником. Он, сто процентов, мог доставить Мие удовольствие. Бен до сих пор не был уверен в количестве женщин, с которыми переспал его брат. Хотя тот делился своим опытом, будучи подростком. Бену — девственнику до выпускного, оставалось только завидовать и безбожно краснеть от рассказов брата. В конечном итоге он потерял девственность с Карэн — бывшей девушкой Рика. Бен страшно напился, да и ему много и не надо было, как и сейчас, в принципе, но тогда — восемнадцатилетнему юнцу, особенно. Он напился, как, впрочем, и большинство одноклассников. Он, можно сказать, осмелел и, хотя у него и в мыслях не было кадрить девчонок, принялся приглашать их всех танцевать. Согласилась Карэн — бывшая Рика, а Бен был слишком пьян, чтобы обращать внимание на её состояние и искать подвох. Хотя теперь он понимал, что Карэн сделала это назло его брату, чтобы тот видел. Они танцевали, Бен не видел её лица, так как она была ниже его ростом, да и несмотря на хмель, он все равно робел смотреть прямо на неё. Рик был неподалёку, и когда их взгляды встречались, делал недвусмысленные жесты поощрения и даже кое-какие намеки. Он вздрогнул, ощутив вязкий, из-за её блеска для губ, поцелуй на своей шее. Ошеломленный и даже немного протрезвевший от такого расклада, он посмотрел на девушку, в глазах которой, как ему тогда показалось, была мольба. Но теперь Бен понимал, что это была печаль и горечь неразделенной любви. «Сейчас или никогда», — подумал он и, наклонившись, поцеловал её, как умел, ведь в поцелуях у него было не так много опыта. Но к его удивлению (и облегчению) она ответила, хотя Бен мысленно готовил себя к пощечине. И как ему было стыдно на следующий день смотреть в глаза брату. Но Рик не злился, даже, наоборот, радовался за него, приговаривая: «Я уже боялся, что ты умрешь девственником». Казалось, ему было совершенно плевать на то, что брат переспал с его бывшей, по сути — неприкасаемой. Но Бен все равно мучился угрызениями совести вплоть до момента, когда пришла пора впервые расстаться на долгое время. Юношеские воспоминания немного остудили его разбушевавшееся больное воображение, и теперь он просто осматривал бедлам в спальне. По всей комнате была разбросана одежда и обувь. Двери шкафа были открыты нараспашку, являя взору полки с перемешанными вещами; одна полка была сломана. Внутри двери были оборудованы зеркалами, они все теперь были разбиты, кроме одного. От него просто оторвался нижний осколок стекла. Бен подошел ближе, разглядывая висящие на вешалках, не тронутые бурей два костюма. Все остальные отправились в общую груду вещей. Видимо, воры искали сейф или тайник, в котором могли бы быть ценные вещи. Раз они переворошили все полки. Кончиками пальцев он провел по дорогой материи, представляя ежедневный ритуал облачения Рика в костюмы. Сам же Бен в последний раз надевал костюм на выпускной, дальше — только форма или обычная гражданская одежда. Его руки сами сняли безупречно отглаженный костюм с вешалки. Он не знал, что на него нашло, но уже не мог остановить себя и подумать, стоя полуголым в разгромленной спальне. На полке он нашел белую мужскую сорочку, на его взгляд, подходящую к костюму. Спустя пять минут он повернулся к уцелевшему зеркалу, разглядывая себя в костюме брата. Тот сидел, как влитой. Ну еще бы — одинаковое ДНК. Но все равно на нём он смотрелся нелепо из-за «модной» армейской стрижки. Мужчина провел рукой по голове, отмечая, как отросли волосы, глядя куда-то в сторону, а затем вновь перевел взгляд на зеркало и перестал дышать, потому что из отражения на него смотрел длинноволосый брат, лицо которого украшал шрам. Бен моргнул, и видение исчезло: на него смотрело его испуганное, побледневшее отражение. — Господи! — вымолвил он, хватаясь за сердце. Ну и какой черт его дернул надевать одежду покойного? И хоть Бен и не верил во всякого рода суеверия, по позвоночнику все равно пополз противный холодок. Ухом он уловил какой-то шум в квартире. Видимо, Мия пришла. Они ведь договаривались встретиться тут, чтобы начать разбирать бардак и упаковывать уцелевшие вещи. Он просто пришел намного раньше. — Бен, ты здесь? — послышался голос девушки. Он проглотил горький ком. На лбу выступила испарина — результат пережитого испуга. Она появилась в дверях спальни и тут же замерла, разглядывая его округлившимися глазами. *** Она старалась не глядеть на Бена и сосредоточиться на уборке и сортировке вещей, но у неё это плохо получалось. Находиться с ним в одной квартире уже было сложной задачей, а когда он оказывался рядом, её руки начинали дрожать, а сердце ускорять ритм. Тот сон всё никак не выходил из её головы, хотя она уже не помнила декораций, но четко помнила свои ощущения. Она, видимо, рехнулась окончательно, раз ей снится, как она целуется с Беном. За день до этого она чуть не поцеловала его, а теперь ей это снится. Господи, ну зачем она повела его на колесо обозрения! Мия пыталась переключить мысли на воспоминания о Рике, но сознание упрямо возвращало её к картине, где она впивается в мужские губы. В такие моменты ей чудилось, что она чувствует на языке вкус чужой слюны. Даже вчерашнее посещение полицейского участка не оставило в её душе ни единого следа, и всё — из-за этого проклятого сна. Её заявление со списком исчезнувших вещей приняли, но предупредили, что шансов найти их очень мало, так что не стоит и надеяться. К огромному удивлению Мии, украли немногое. Больше развели бардак. В числе прочего исчезли компьютер, фотоапарат, кофеварка, золотые запонки и заколки для галстуков, а также — армейский перстень Боба — самая ценная из всех украденных вещей. Перстень хранился всё это время у Рика, так как у Бена по окончанию курса летчиков был свой собственный. За украденный перстень приёмного отца было обиднее всего, и вчера, когда Мия поняла это, разбирая вещи и делая список для полиции, на неё вновь накатила волна всепоглощающего гнева. Как она расскажет об этом Эйлин? Бен тоже был страшно огорчен этим фактом, насколько, что весь вчерашний день практически не разговаривал с ней. И Мия не могла не признаться, что испытывала легкое облегчение от этого молчания. После этого сна она не знала, как говорить с ним, черт побери, она не знала, как смотреть на него без румянца на щеках! Она закончила приводить в порядок спальню. Злость на воришек и горькие мысли об украденном перстне Боба помогли ей ненадолго абстрагироваться. Осколки были убраны, ящики тумб вернулись на место, а вся одежда Рика, рассортированная, отправилась в огромные черные пакеты. Если Бен не захочет взять себе некоторые вещи, то они отправятся к Эйлин в Мэдисон. Себе Мия решила оставить несколько футболок и пару свитеров. Мия тяжело вздохнула и опустилась на голый матрац, разглядывая до отказа полные пакеты. Она потянулась к одному из них и взяла верхнюю вещь, которой оказалась небесного цвета рубашка, и положила её на колени, разгладив материю. Голова тут же нарисовала образ Рика, завязывающего галстук перед зеркалом. Как он укладывал волосы и застегивал запонки. — Гх-кхм. Она подняла глаза и увидела в проеме двери Бена. Его глаза были влажными. В руке он держал нечто, похожее на альбом фотографий. — Я не вовремя? — Всё в порядке, — Мия быстро утерла выступившие слезы и положила рубашку на место. — Я уже здесь закончила. — Смотри, что нашел, — мужчина прошел в комнату и сел рядом на краешек матраца. — Старые фотки. Мия улыбнулась против воли, увидев первое фото, на котором были изображены близнецы в возрасте трех-четырех лет. — Ты знаешь, где здесь ты? — спросила она, забирая у него альбом. — Конечно, — он указал на себя. — По родинкам. Смотри. — Точно. Мия листала страницы, рассматривая фотографии, пока не остановилась на одной — той, где была запечатлена она сама в первое Рождество в семье Хадсон. Дальше шли их совместные или её отдельные фото, а под конец — их с Риком совместные фото. Когда Рик успел распечатать все эти снимки? — Я не знала, что у Рика есть альбом с нашими фотографиями, — тихо проговорила она, откладывая тот в сторону. — Очень на него похоже, — произнес Бен задумчиво. — Рик никогда не выставлял напоказ свои истинные чувства. Не хотел, чтобы его считали сентиментальным. За пренебрежением пряталась забота, а за строгостью — мягкость. Мия хмыкнула. — Ну Рика точно нельзя назвать мягким, — она посмотрела прямо на Бена. — Это больше твоё качество. Бен посмотрел на неё с какой-то особой грустью, отчего Мие стало не по себе. — Извини, — быстро вымолвила она.