Но, если кто–то из вас все же захочет стать непревзойденным любовником, то пусть попробует сделать куннилингус. Понятно, что на это трудно решиться. Сейчас посмотрим, что Антэн рекомендует своему сыну в столь щекотливом деле. Лаки опять для вида пролистала книгу, которую знала наизусть. Что и говорить, тема была деликатной и судя по опущенным глазам, ученики явно не желали обсуждать ее. Вик тоже старался не встречаться с ней взглядом. Только Стивен ловил каждое слово, вспоминая свои упреки и претензии к Стасе. – Антэн напоминает, что трудно бывает только в первый раз, и указывает на один важный момент, с которым я полностью согласна, – хорошо поставленным голосом продолжила урок девушка. – Он говорит сыну о том, что интимные ласки – это изысканный деликатес, который не вкушают с кем зря, и тем более не угощают им всех подряд. Далее, Антэн предлагает совместно принять ванну или душ. А что вы там все пишите? Ничего необычного я пока еще не прочитала, – насмешливо поддела она учеников, старательно строчивших общие рекомендации ее отца. – Давайте уже, поднимайте глазки, хватит изображать из себя мальчиков из воскресной школы. Парни послушно отложили в сторону книги и уставились на своего преподавателя. – Если тема вам неинтересна, тогда давайте закончим изучение данной главы, а за оставшиеся уроки бегло пробежимся по остальным разделам трактата. – Лаки, лично я считаю, что на теле любимой нет запретных мест, – первым решился ответить Грэди. – Просто трудно обсуждать такую деликатную тему. Некоторые детали мне очень неудобно выяснять у вас. – Я ваш преподаватель, и вы вправе спросить у меня все, что угодно, – великодушно разрешила девушка. – Если я не смогу ответить, то мне помогут Викрам и Стивен. – Тогда, пожалуйста, посоветуйте, как мне завтра вести себя с Тиной, – сразу отозвался Бродерик. – Я хочу, чтобы она была в восторге от меня. – Он хочет, – скептически хмыкнул Эйлин. – Мы все хотим, чтобы от нас были без ума. Так уже надоели все эти случайные девчонки, хочется одну, единственную, с которой можно переступить все барьеры, и не бояться, что она будет болтать об этом на каждом углу. – Кстати, о болтовне. Я еще раз напомню об интимности ваших отношений. Внушите своей девочке, чтобы она ни с кем о них делилась, даже с лучшей подругой. Иначе результат будет плачевный. Она потеряет и подругу, и парня. – Ну, подругу понятно. Та может позавидовать и перестать общаться с ней. А парня–то почему? – искренне удивился Тиббот. – Как сказал древнеримский поэт Овидий, опасно хвалить предмет своей любви приятелю, потому, что он сразу пойдет по твоим стопам. Надо быть осторожней в откровениях с друзьями, ведь они могут оказаться даже не приятелями, а настоящими врагами. Так, одна моя хорошая знакомая рассказала своей лучшей подруге о том, какое райское наслаждение испытывает в постели со своим парнем. А подруга, увидев ее избранника, посчитала, что такой красавец должен принадлежать ей. Лаки глубоко вздохнула, вспоминая печальную историю любви Кристианы. – Только девушка не учла один момент. Получить наслаждение можно лишь с тем, кого любишь. А если не любишь, то, какими бы умелыми не были ласки, они станут для тебя отвратительными. В результате разбилась жизнь трех человек. – Но, а почему парень не устоял? – продолжал допытываться Тиббот. – Или он просто развлекался с вашей знакомой, и, в принципе, ему было все равно с кем спать? – Нет, он любил ее. Только любовь его оказалась недолгой. Достаточно было пары фраз о мнимой измене, чтобы она развеялась, как дым, а парень бросился в пучину новой страсти. В этом и заключается один из парадоксов вашего мужского поведения. Узнав об измене, вы пылаете праведным гневом, а свои шалости оправдываете фразой: «Я же мужчина». А я бы еще продолжила ее: «И значит, похотливый козел». – Лаки, ты так и продолжаешь считать всех мужчин козлами, – укоризненно покачал головой Викрам. – Да, и регулярно нахожу этому подтверждение. Иногда даже самые лучшие из вас поступают, как последние козлы по отношению к тем, кого они, якобы, любят. Лаки в очередной раз вспомнила Алана, но боль была уже не острой, а скорее щемящей, и девушка с надеждой подумала, что через несколько месяцев она совсем исчезнет, уступив место легкой грусти. – Но мое отношение к мужчинам вас абсолютно не касается, мальчики. Вы – мои ученики, и я напоминаю, что мы изучаем второй раздел трактата. – Лаки, не надо считать всех козлами, – непривычно серьезно для своего образа шутника и балагура, попросил Грэди. – Поверьте, среди нас есть много парней, способных любить. Просто иногда мы делаем глупости, о которых потом сожалеем, но исправить уже не можем. И даже не из–за гордости, а из–за боязни, что нас не простят. – Грэди, я знаю, что вы все хотите любить, – тепло улыбнулась ему Лаки, – поэтому и пытаюсь помочь вам не сделать глупостей. Давайте, дальше прочитаем советы Антэна. Не надо ничего записывать, лучше просто послушать и подумать о том, что можно применить к себе. Мы остановились на моменте, где Антэн предлагает принять совместную ванну, в которую можно добавить лепестки роз. Весьма дельный совет. Будет красиво, романтично и, главное, полезно. Вы оба уже точно будете уверены в чистоте своих тел, а заодно, и начнете любовную игру. В принципе, вы должны захотеть облизать свою девочку, как конфетку. А если такое желание не возникнет, то лучше сделать все традиционно. Значит, время для орального секса для вас еще не наступило. Вы же не маленькие и понимаете, к чему ведут все эти интимные ласки. Тиббот и Бродерик, я знаю, как нелегко решиться на такое, но все равно предлагаю попробовать легкие поцелуи, ведь они станут самым лучшим доказательством вашей любви. И совсем не стыдно будет поцеловать «туда», ведь это ваши девочки, вы первые открыли им дверь во взрослую жизнь и научили заниматься любовью. У них не должно быть никаких сомнений в том, что вы самые лучшие, чтобы предательская мысль, вдруг с другим парнем будет лучше, никогда не пришла им в голову. Ваши девочки должны кричать от восторга, а для этого надо довести их до определенного состояния, а заодно, и самим настроиться на нужный лад. И вот, что советует Антэн. Лаки открыла книгу и начала читать: – «Интимные ласки – самое лучшее средство для возбуждения, но девочка обычно считает иначе и дает решительный отпор «нескромным» поцелуям. Поэтому, не забывай об ее стыдливости и постепенно спускайся ниже. Не проявляй спешки или упрямой настойчивости. Твое оружие – нежность и только нежность, а еще горячее желание доставить наслаждение. Прислушивайся к ее телу, экспериментируй и наблюдай за его реакцией. Те замечательные моменты, которые ты подаришь своей девочке, обязательно вызовут у нее желание сделать ответный шаг. Конечно, это будет не сразу. Она стыдится даже мысли о том, что ты будешь касаться губами «неприличного» места, а, чтобы прикоснуться самой, ей придется преодолеть весьма высокий барьер. Но твое искреннее желание доставить радость, твое доверие и открытость, полностью разрушат все преграды. И когда твоя девочка решится, ты поймешь, насколько отличается робкий и неумелый поцелуй любимой от опытных действий самых искушенных женщин, от которых ты никогда не воспаришь к небесам». – Как точно он сказал, – тихо произнес Вик, вспоминая несмелые поцелуи Саманты. – Это не сравнить даже с самым глубоким минетом, – он смутился и покраснел до корней волос. – Прости, Лаки, я забылся и сказал при тебе… – Вот мы плавно и подошли к минету, – засмеялась Лаки. – Все нормально, брат. Здесь собрались взрослые люди, поэтому не буду давать физиологическое определение. Вокруг минета вертится много слухов и вымыслов. Говорят, что от него просто сносит крышу, и те, у кого еще не было, мечтают попробовать. Ну, а тот, кто пробовал, знает, что крышу сносит не всегда. Бывает, что после минета даже не хочется думать о сексе. Это когда уже совсем не повезет, и нарвешься на профессиональную «вафлистку». – На кого? – осторожно переспросил Оскар и оглянулся на товарищей, проверяя, один ли он такой тупой, что не понимает о ком идет речь. Его встретили такие же вопросительные взгляды. – Видите ли, мальчики, есть такая болезнь – «вафлизм», под которой подразумевают фанатическую страсть к лизанию половых органов. «Вафлистку» не угадаешь по внешнему виду. Она может быть обычной веселой девчонкой, и только в постели, вы ощутите все «прелести» общения, когда вам долго будут «полировать» член, не давая кончить, а потом выцедят досуха и отбросят в сторону, как отработанный материал. Лаки специально говорила цинично и откровенно непристойно, но очень понятно для учеников. Ведь ее целью было предостеречь их, и не разыгрывать из себя рафинированную преподавательницу. – Фу, как грубо. Хотя, признаю, что достоверно, – недовольно поморщился Вик и не удержался от «шпильки» в адрес сестры. – Даже стесняюсь спросить, откуда такие знания. Неужели Каналья поделился своим опытом? Вы и это с ним обсуждали? – Обсуждали, Вик, когда я предупреждала его каких красавиц надо обходить десятой дорогой, – без тени смущения ответила Лаки. – Я четыре года прожила в одной комнате с тремя «вафлистками», и они, не стесняясь, обсуждали свое любимое занятие, которым занимались бы даже в моем присутствии. Но я предупредила, что если увижу нечто подобное в нашей комнате, то у них на языках вырастут бородавки. Мне было достаточно лишь один раз продемонстрировать свое знание заклинаний, – рассмеялась девушка. – Но сейчас речь идет не о моей борьбе с «вафлистками», а о причинах возникновения подобного увлечения. Я спросила о них у своего любимого учителя. – Ничего себе! Это уже не смелость, а настоящее безумие, – недоверчиво присвистнул Стивен. – И как же тебе удалось остаться в живых? – Повторю в очередной раз, что у нас не было запретных тем. Я попросила его объяснить, как можно любить подобное занятие. Нет, ну, если уж быть совсем ненормальной, то понятно, но ведь те девчонки были вполне адекватными, и неплохо учились. Лаки вспомнила, как Бирн, испуганный историей с Мариокой, все выпытывал, не подвергалась ли она насилию в Дармунде. Тогда она и задала вопрос, почему девчонки занимаются таким грязным делом, да еще откровенно бравируют друг перед другом. – И вот, что он мне рассказал. Оказывается, для того, чтобы стать «вафлисткой», надо совсем немногое. Девочке достаточно увидеть лизание мужского члена и самой впервые поцеловать его в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет, чтобы у нее возникла эта непреодолимая страсть. И мой учитель, Стивен, откровенно рассказал об этом не для общего развития. Мне тогда было тринадцать – самый подходящий возраст для любителей подсаживать на «вафли». Учитель попросил меня при малейшем намеке со стороны кого бы то ни было, бежать изо всех ног, не поддаваясь ни на какие уговоры, и обязательно рассказать ему об этом. Я могла бы сходу назвать с десяток имен друзей Вика и пару имен преподавателей, предлагавших «вафельки», но не стала этого делать, а сама объявила войну извращенцам. Мне даже стало жаль тех девчонок, да и ребят тоже. Они не могли пожаловаться на совратителей, ведь это были их преподаватели, которых надо слушаться. – Парней тоже подсаживают на… – Тиббот еще не решился сказать «на лизание», как до него дошел смысл последних слов, и он с ужасом выдохнул: – Наши преподаватели? – Давно уже не наши, и не преподаватели, – успокоила его Лаки. – Но, мы отвлеклись от темы нашего урока. А говорили мы о… – Простите, что перебиваю, но их точно нет среди наших преподавателей? И если и парней подсаживали, то получается, нам просто повезло, что никому из нас они не предложили? Как же удалось от них избавиться? Кто–то все–таки отважился пожаловаться? – засыпал ее вопросами взволнованный Грэди. – Их было трое. Двое мужчин – любителей девочек, и женщина, завлекавшая робких мальчишек обещаниями, сделать из них настоящих мужчин. Но, вряд ли она предложила бы это кому–нибудь из вас, мальчики. Мадам весьма осторожно выбирала свои жертвы. Лаки окинула взглядом своих учеников и подумала, что к Оскару она пристала бы наверняка. – Возможно, эта дама работала бы в Дармунде до сих пор, если бы не допустила роковую ошибку, выбрав Каналью. Тот сразу понял намеки, и в шутку рассказал нам, что стал объектом пристального внимания новой преподавательницы. Через неделю она ему прямо предложила, и так же прямо он отказал. И тогда мадам решила убрать Каналью из Дармунда, чтобы не вспоминать об унизительном отказе. Она донесла Макбрайду о его, якобы, нездоровом интересе ко мне. И тот решил разобраться с моим другом. Лаки возмущенно хмыкнула, до сих пор храня обиду на Бирна, хотя прошло уже восемь лет. – После той разборки он три месяца провалялся на больничной койке. А Макбрайд, запретив мне общаться со всеми учениками мужского пола, кроме моих братьев, даже не задумался над тем, что угроза может исходить от преподавателей. Помню, как один из них, этакий безобидный «ботаник» попросил помочь отнести книги в его кабинет, а там вдруг начал демонстрировать свое хилое тело. Хотя, это было еще полбеды, но когда Шельма признался, что его начинают усиленно обхаживать, я уже разозлилась по–настоящему. Педофилы посчитали нас легкой добычей, ведь за ублюдков никто не предъявлял бы претензий. – Лаки, ну почему ты ничего не рассказала мне? – простонал Стивен. – Я сейчас не вызываю жалость к бедной сиротке, а объясняю, как удалось избавиться от той мерзости, – строго прервала его стенания Лаки. – Мы подумывали о побеге, но нас держал Крыса. Он не выжил бы на улице, а оставить его в Дармунде мы никогда бы не смогли. Нельзя загонять человека в угол, а они нас загнали, – с грустной задумчивостью произнесла девушка. – Тогда мы решили, что никуда не уйдем из Дармунда, а значит, пусть уходят другие. И, сказав друг другу слова своей детской клятвы: «Вместе до конца», мы впервые надели маски и стали действовать. Для начала решили избавиться от мадам, а потом уже взяться за добрых дяденек, предлагавшим деткам сладкие «конфетки». Но мисс Адамс пошла вторым номером, а первым стал всеми уважаемый декан Коллинз. – Лаки, так это благодаря вам мы избавились от этого урода! – восторженно выкрикнул Стивен. – До меня только сейчас дошло, что с ним тогда сделали. Вау! Какие вы молодцы! – А что, что с ним сделали? – раздалось со всех сторон. – Мы так обрадовались, когда он внезапно уволился, – признался Килпатрик. – Его даже преподаватели боялись, как огня, некоторые даже жаловались господину Галларду. Но Коллинз крепко стоял, все знали, что у него есть сильный покровитель в правительстве. Как же вам удалось убедить Совет четырех уволить его? Лаки интригующе улыбнулась, но не успела ответить, за нее, ухмыляясь, это сделал Стивен: – Представьте, однажды приходим мы на занятия, а декана Коллинза нет. Чтение нотаций было для него утренним допингом, поэтому он заставлял нас приходить на его лекции раньше на полчаса. И вот сидим мы, ждем, а он все не идет. Пришлось доложить Макбрайду. Тот пришел, сказал, что вместо истории магии у нас будет тренировка и велел выходить во двор. Там нас уже ожидал Килпатрик. Мы стали шеренгой перед шестами с флагами, и отец Олифа еще не успел дать задание, как у него глаза чуть не вылезли из орбит. Да и у Макбрайда тоже. Мы, как по команде, оглянулись и увидели, что к одному шесту привязан не флаг, а декан Коллинз собственной персоной. – Голый? – азартно выкрикнул Риган. – Нет, полностью одетый, только во все карманы...– Стивен сделал многозначительную паузу, – ему запихнули пачки с вафлями. А одну примотали скотчем ко рту. Тогда все еще недоумевали, причем здесь вафли, прямо детский сад какой–то. Помнишь, Вик, как мы смеялись до слез, когда ты пошутил, что, наверное, Коллинз отказался кому-то отсосать, а тот обиделся. – А наша маленькая сестренка еще невинно поинтересовалась, что же нас так рассмешило, – иронично отозвался Вик. – Ты ответил, что рассказал смешной анекдот про одного дядьку и дал ей шоколадку. А я погладил по головке и сказал: «Иди, погуляй, крошка, нам со Стивеном надо заниматься». Мы обмусоливали все подробности происшествия с Коллинзом, а, оказывается, могли услышать их из первых уст. Что-то мне сейчас подсказывает, что именно малышка Лаки накормила Коллинза, а не ее парни. – Ты угадал, – засмеялась девушка. – Еще и записочку написала: «Сам жри свои вафли, может, подавишься». Макбрайда прямо перекосило от записки. В отличие от вас, он сразу заподозрил то, что надо, только отказывался в это поверить, и поэтому решил сначала допросить декана. Команде Стивена велели пробежать несколько миль, а Коллинза отвязали и повели в кабинет Макбрайда. – Мы еще злились, что не увидим продолжение, – ухмыльнулся Стивен. – А на следующий день всем объявили, что декан Коллинз уволился. – А хотите узнать, что было дальше? – с хитрым видом спросила Лаки. – Еще бы, – оживились все, – конечно, хотим. – Лаки, это тебе господин Бирн рассказал? – вкрадчиво поинтересовался Викрам. – Он знал о твоем участии? – Ага, знал. Скажи еще, что тоже погладил по головке и дал шоколадку. Да он бы нас прибил за такой самосуд. Просто я видела все своими глазами, потому что прокралась в кабинет Макбрайда. – Он же всегда закрывает его, – недоверчиво посмотрел на нее Вик, – да и в приемной у него вечно торчат две секретарши. – Не ты ли научил меня открывать любые замки? А отвлечь секретарш – это раз плюнуть, – снисходительно улыбнулась Лаки. – А если бы тебя обнаружили? Ты представляешь, что с тобой могли сделать? – Ну, и что они сделали бы? Отправили в приют? Да после Дармунда мне, и тюрьма была не страшна, – пренебрежительно скривила губы Лаки, вспоминая свое трудное детство, и решила сменить тему, пока настроение совсем не упало. – Давайте, продолжим наш урок. – Пожалуйста, расскажи нам всю историю до конца, – тихо попросил Стивен. – Даже не верится, что Коллинз не смог выкрутиться. У него ведь была весьма длинная «мохнатая лапа», поэтому он и был таким высокомерным. – Мне тоже интересно узнать, как все закончилось с Коллинзом. Ты прости за все вопросы. Мне просто стыдно, что я не замечал, как ты страдала. – Вик, ну сколько раз можно повторять, что ничего сверх ужасного со мной не происходило? Рядом всегда была моя банда, и поверь, нам есть, что вспомнить, – ностальгически улыбнулась Лаки. – Ладно, доскажу вам в двух словах. Я прокралась в кабинет господина Бирна и залезла в шкаф. Есть там один такой – с мумиями. – Брр, они такие страшные, – вздрогнул Стивен. – Ты восхищаешь меня все больше и больше, Лаки. – Сама восхищаюсь собой, но другого подходящего места не нашлось. Оттуда все хорошо было видно и слышно. Короче, они втроем вошли в кабинет, и Макбрайд сразу доложил господину Галларду о нападении на декана Школы Оватов. К моему счастью, глава клана не стал вызывать их в свою резиденцию, а сам спустился в кабинет Макбрайда. Вместе с ним были и остальные члены Совета. Коллинзу предложили рассказать, как все произошло, и декан, брызжа слюной, стал кричать, что вчера поздно вечером на него напали четверо учеников. Кто именно, он не знает, потому, что нападавшие были в масках, поэтому требует, чтобы глава клана немедленно провел расследование и установил их личности. А с наказанием он сам разберется. Просто возмутительно, что в Дармунде творятся такие вещи, и кто надо в правительстве обязательно узнает об этих безобразиях. Господин Галлард хладнокровно выслушал вопли декана, а затем подошел к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза. «Угостить тебя «вафельками», падаль? Нас здесь пятеро, тебе вдоволь хватит», – прошипел он и ударил декана в солнечное сплетение. Все прямо оцепенели от удивления. Коллинз упал на пол, а глава клана наступил ему на руку и приказал: «Быстро говори имена учеников. И не вздумай врать, убью на месте!» Декан, заикаясь, назвал имена трех учеников и семи учениц. Вот тогда я и полюбила твоего отца, Олиф, – хитро подмигнула своему любимому ученику девушка. – Услышав имя парня с вашего курса, он подскочил к Коллинзу и начал его мутузить. А Макбрайд как заорет: «Килпатрик, ты совсем очумел?» Подбегает к декану и давай сам его дубасить, приговаривая: «Вот так надо бить, чтобы следов не было». Отходили они его знатно, пока господин Галлард не решил, что Коллинз получил уже достаточно. Он прекратил экзекуцию и приказал ему: «Чтобы через час тебя не было в Дармунде. Узнаю, что попытаешься всунуться в какую–нибудь школу, сразу убью. А когда снова захочешь угостить «вафелькой», то у тебя сразу начнется безудержный понос, я тебе это гарантирую. Пошел вон, и молись, чтобы я не сообщил твоему покровителю об увлечении его протеже. Представляю, как он отблагодарит тебя за такой подарок накануне предвыборной гонки».