— Лаки, я прошу прощения за все оскорбления, — прозвучал потерянный голос Аластара, до сих пор находившегося под впечатлением увиденного и услышанного. — У меня нет слов для оправдания. В последние годы я плохо относился к вам, нападал и оскорблял, а вы спасли моего ребенка и защитили от всех, даже от меня самого. Я ваш должник и… — Вы ничего мне не должны, Килпатрик, — холодно прервала его девушка. — Все, что я делаю — я делаю исключительно для себя, а не в расчете на чью-то благодарность. — Лаки, спасибо вам за то, что вы учите наших мальчиков бережно относиться к своим девочкам, а не думать только о собственных эгоистичных желаниях. Я благодарю вас от имени этих девочек, а за Кассандру буду молиться за вас каждый день. Моя дочь не будет жить в страхе, как я жила все эти годы. Алисия пыталась говорить спокойно, но это давалось ей с большим трудом. Отвратительное поведение мужа и всплывшая правда о Фицджеральде, которую она скрывала столько лет, совсем выбили женщину из колеи. Лаки погладила ее по руке и тихо сказала: — Забудьте его, Алисия. У вас есть Аластар. Он любит вас. Отодвинув кресло, девушка встала и решительно заявила: — Господин Галлард, ставлю вас в известность, что сегодня мой урок пройдет за стенами Дармунда. Мы — шесть мальчиков, шесть девочек и трое их преподавателей, хотим отметить свадьбу наших друзей Кассандры и Грэди. Заверяю вас, что не буду устраивать оргию. Все пройдет вполне пристойно, и ровно в два часа ночи мы вернемся в Дармунд. — Тут никто и не говорил про оргии, — недовольно поморщился Галлард. — Возможно, этот урок станет последним, — ровным голосом продолжила Лаки. — Вы проявили недовольство мной, поэтому задумайтесь, считать ли меня и далее своей наследницей. У вас есть сутки на размышление. Дольше ждать я не намерена. Если я не получу никакого ответа, то буду считать себя свободной от всех обязательств. Расходы за наше с Ольсеном обучение возмещены два года назад. В Дармунде меня держит только данное вам слово. Не дожидаясь ответа прадеда, Лаки развернулась и вышла из комнаты. Олиф поспешил за ней. Следом за ними ушли и Килпатрики. А между членами Совета четырех разгорелся яростный спор. *** — Что за представление вы здесь устроили, Бирн? К чему все эти объятия и поцелуи на глазах у изумленной публики? — набросился на друга Галлард. — Я уже сам начинаю сомневаться в ваших отношениях! Сегодня они явно не походили на привязанность дедушки к внучке! — А ты ревнуешь, Галл? Или завидуешь? — ухмыльнулся Макбрайд, сразу переходя в атаку. — Да что ты понимаешь в привязанностях? Лучше спроси у Ардала или Катэйра, их тоже возмутили наши объятия? — Галл, не выдумывай. Все было нормально, без перегибов, — строго произнес главный лекарь. — Наша девочка сильная целительница и лечит одним прикосновением. Она погладила Бирна по голове для того, чтобы с ним не приключился удар. Ты же видел, какой он был красный. Или в угоду тебе, ей надо было позволить ему свалиться? — Я тоже считаю, что все выглядело вполне невинно, — включился в разговор Ардал и не удержался от упрека: — А вот тебе, Галл, не мешало бы хоть один раз показать свою привязанность к Лаки. Фицджеральд никогда не посмел бы так себя вести, если бы не был уверен в твоем равнодушии. От возмущения Ардал забыл о всякой вежливости и выплеснул эмоции на своего владыку, пытаясь достучаться до его сердца. — Вспомни, как он смеялся, когда она сказала: «Дедушка любит меня и не поверит вам». Он был уверен, что дедушка как раз и поверит, причем без всяких доказательств. И сегодня ты позволил Килпатрику оскорблять Лаки. Он совсем не выбирал выражений, чувствуя безнаказанность. Так может ты его сделаешь своим преемником и наконец угомонишься? А то сначала тебя разочаровал Антэн, теперь его дочь. Тебе не угодишь. Только учти, Антэн еще может простить несправедливость, но Лаки — никогда. — Отпусти ее, — вновь вступил в спор Катэйр. — Ты ведь не считаешь Лаки преемницей, иначе не позволял бы всем унижать ее. За отказ Антэна ты наказываешь его дочь, заставляя ее жить, словно в тюрьме, без любви, без радости, без счастья. Это несправедливо. Сколько еще Лаки отвечать за отца, чтобы ты успокоился? — Причем здесь Антэн? Что ты придумываешь? — вскинулся Галлард, недовольный резкой отповедью друга, который всегда поддерживал его во всем. — Не злись, Галл, они правильно говорят, — тяжело вздохнул Бирн. — Лаки ничего хорошего не видела в Дармунде. Мы испортили ей жизнь, я так в особенности, стараясь воплотить свои мечты о наследнике, сильном и смелом. Вот она и выросла смелой до безумия. Никто в этом мире не держит ее так крепко, чтобы она боялась его потерять. Лаки живет по своим законам, и просто вычеркивает из своей жизни всякого, кто пытается ей указывать. А тебя и вычеркивать не надо, ты ей и так чужой. Дай девочке шанс изменить жизнь, отпусти ее. Пусть найдет себе того, ради которого будет жить по закону любви. — С чего вы взяли, что Лаки мне не нужна, и так настаиваете отказаться от нее? — прошипел Галлард сквозь стиснутые зубы. — Почему вы решаете за меня? Я еще не умер! — яростно выкрикнул он. — Я сам решу, что мне ответить Лаки! Уходите все! Немедленно! Галлард кричал на своих друзей, как на злейших врагов. Таким они не видели его даже, когда решалась судьба Антэна. — Пошли вон, советчики! Своих правнуков прогоняйте! Члены совета торопливо вышли, а глава клана заметался, как тигр в клетке, не находя себе места и швыряя от злости все, что попадалось под руку. А затем тяжело опустился в кресло, и целый день провел в раздумье, не зная, что ему делать. В полночь Галлард вышел из своей резиденции и направился к воротам Дармунда. Подойдя к вековому дубу, он прижался лицом к его стволу и прошептал: — Ангел, прошу тебя, помоги. Моя правнучка Лаки хочет покинуть меня. Я не могу ее потерять. Она самое дорогое, что у меня есть. Пожалуйста, помоги убедить ее остаться. И с поникшей головой он медленно побрел обратно в свой одинокий дом. Конец