– Марта? – Посылайте, – приказал женский голос с русским акцентом. – И пусть он увидит, что вы поработали с ней еще немного. – Круто, – сказал Руди. Внутри у Лиз все сжалось, когда он повернулся к ней, оценил, как пристегнуты ее запястья к «Наутилусу», и убедился, что руки вытянуты вверх так, что она испытывает боль. – Слушай, Макс, у меня появилась идея, – заявил широкоплечий русский. – Почему бы нам не снять собственный фильм про Рэмбо? – Ты о чем? – Помнишь, как его привязали к пружинам кровати? – Тебе следует обратиться к врачу для психов. У тебя на уме один Рэмбо. – Нет, послушай. Когда они не пропускали через него электрический ток, то пытали его, нагревая его же нож и делая вид, что собираются выжечь ему глаз. * * * Конспиративный дом имел несколько уровней; перед ним раскинулась огромная лужайка, и имелся гараж на два автомобиля с окнами, закрытыми шторами. – Я же сказал, что хочу новое видео, – повторил Саймон, направляясь к дому. – Твое нетерпение несравнимо с моим, – ответила русская женщина. Телефон издал мелодичный звук, указывавший на то, что пришло сообщение. Саймон открыл его. Со смесью страха и ярости он снова увидел Лиз на обитой чем-то мягким скамье, но на этот раз ее руки были вытянуты над головой, запястья же оставались прикованными к металлическому поручню. На лице появились новые следы крови. Неожиданно ее руки дернулись вверх, и голова с силой ударилась о стену. Она застонала. Затем ее руки резко опустились, тут же снова взлетели вверх, и она повисла, точно марионетка на веревочке. Голова Лиз упала на грудь. Камера переместилась вниз, и Саймон снова увидел покрытую шрамами руку мужчины, который ее держал. Пальцы сжали рукоять зазубренного ножа с лезвием, окутанным ревущим синим пламенем стоявшей на столе газовой паяльной лампы. – Возможно, у себя ты закон, но только не здесь. Тут закон – мы, – сказал голос с русским акцентом. Казалось, он кого-то цитирует. – Если пойдешь против нас, мы устроим тебе такую войну, которую ты даже представить себе не можешь. – Да, – сказал другой русский голос. – Тебе совсем не нужно, чтобы мы пришли за тобой, Мердок. Проклятье, кто такой Мердок? Они показались Саймону безумцами. Кончик клинка раскалился докрасна, и камера показала, как он приближается к Лиз. Она в отчаянии прижалась к стене, когда огненный кончик нацелился на ее левый глаз, попыталась отвернуть голову, но лезвие следовало за ней, повторяя ее движения. Затем оно метнулось к уху и оставило на нем клеймо с треугольным силуэтом. Лиз закричала. Видео закончилось. – Сейчас шесть минут первого, – послышался из сотового телефона голос русской женщины. – У тебя меньше девяти часов, чтобы вернуть моего брата. Саймон опустил телефон. Стараясь сохранять спокойствие, чтобы они не поняли, в каком он находится состоянии, Чайлдс спрятал телефон в карман, подошел к двери конспиративного дома и, нажав на кнопку звонка, повернулся в ту сторону, где должна была находиться камера. – Саймон Чайлдс, – сказал он. – Меня прислала Кэссиди. Он ждал, пока тот, кто находился внутри, сверит его лицо с фотографией из электронного досье. Замок загудел. Саймон повернул ручку, вошел и показал документы. Лестница с застеленными толстым ковром ступенями слева вела вниз, а справа – наверх. Мужчина в темной спортивной куртке, белой рубашке и с распущенным галстуком изучал Саймона, стоя на нижней ступеньке. Из-под распахнутой куртки виднелась кобура на ремне. – Ты выглядишь так, словно тебе сообщили по телефону плохую новость, – сказал мужчина. – У меня через десять дней свадьба. Организация торжества – это настоящий кошмар. Мужчина сочувственно кивнул. – Когда я женился во второй раз, организатор свадьбы за два дня до церемонии свалился с сердечным приступом… Кэссиди сказала, что ты, возможно, встречался с Ником Демидовым раньше. – Мне не знакомо имя, но я узнал его по фотографии. Мне кажется, он один из тех, кого европейский отдел задержал, когда я находился в Лондоне. – В Лондоне? Значит, он врет, что не говорит по-английски? – Это один из тех вопросов, на которые я хотел бы получить ответы. Саймон спустился по лестнице в комнату, где стояли кожаный диван и кресло с плюшевыми подушками, на которых, казалось, никто никогда не сидел. Пустой кофейный столик. В дальнем конце в газовом камине были сложены фальшивые дрова и с искусственным постоянством горело голубое пламя. – В этом подвале никак не удается избавиться от сырости, – сказал мужчина. – Ты здесь один? Саймон сделал вид, что он недоумевает, хотя на самом деле испытал облегчение. – До девяти вечера, потом придет смена. На самом деле больше людей не требуется. Тут все устроено так, что одного агента достаточно. К тому же Демидова нельзя назвать влиятельной персоной, которая нуждается в защите. Однако он может привести нас к кому-то крупному… Кстати, меня зовут Джон Фадиман. Они обменялись рукопожатием, и Фадиман отвел Саймона в комнату, где несколько мониторов показывали подходы к дому. Чайлдс заметил сотовый телефон и кольцо с ключами рядом с кофейной чашкой на письменном столе. Потом он посмотрел на стеклянную стену, через которую можно было наблюдать за соседней комнатой, где почти не имелось мебели. На узкой кровати лежал темноволосый мужчина с тяжелым, лишенным выражения лицом, в черной рубашке и брюках. Он закрыл глаза, а руки сложил на груди. – Он ведет себя так с того самого момента, как мы его привезли, – сказал Фадиман. – Либо он очень долго недосыпал, либо его уже запирали раньше и он знает, как проводить время за решеткой. – Это тот человек, которого я встречал в Лондоне. Он нас видит? – Стекло одностороннее. – Тогда мне нужно войти, чтобы Демидов увидел мое лицо. Как только он меня узнает, он больше не сможет скрывать, что говорит по-английски. Фадиман кивнул, шагнул к расположенной справа двери и набрал код на электронной панели. Дверь с негромким щелчком открылась. Мужчина, лежавший на кровати, сел. Фадиман открыл дверь. – Я привел к тебе старого друга, – сказал он. Демидов тряхнул головой, как будто не понял слов Фадимана. – Привет, Ник. Ты наверняка помнишь меня, мы встречались с тобой в Лондоне, – сказал Саймон. Демидов вновь покачал головой, и на этот раз на его лице появилось искреннее недоумение. – Да, мы с твоей сестрой имели долгую беседу, – продолжал Саймон. – Если ты хочешь увидеть ее в ближайшем будущем, тебе следует делать то, что я скажу. Ты понимаешь? Ты хочешь ее увидеть? Скажи по-английски, чтобы я знал, что ты меня понял. Глаза Демидова вспыхнули. Гнев?.. Нет, скорее отвращение. – Моя сестра? – переспросил он. – Проклятье, – пробормотал Фадиман. – Вот это называется быстрые результаты. Агент застонал, когда Саймон одной рукой схватил его за горло, а другой вытащил из кобуры пистолет и толкнул в комнату. Чайлдс не знал, есть ли патрон в стволе, поэтому передернул затвор. Теперь пистолет был готов к стрельбе. Фадиман поднял руки. – Ты окончательно спятил? – спросил он. Оставаясь стоять в дверном проеме так, чтобы держать под прицелом Фадимана и Демидова, Саймон приказал русскому выйти. Демидов тут же вышел, Чайлдс последовал за ним, закрыл дверь и убедился, что замок защелкнулся. Через стекло он видел, что Фадиман подскочил к двери и схватился за ручку. – Где моя сука-сестра? – сердито спросил Демидов.