– Слава и Эмили. – Это что-то новенькое, – озадаченно пробормотал Пикетт. Кобурн покачал головой. – Слава, так зовут мою… женщину. Эмили – ее дочь, ей пять лет. – Значит, у тебя все-таки есть семья, – стараясь скрыть удивление, сказал Джо. – Вроде того. Пикетт ждал продолжения, но его не последовало. Наконец он сказал: – У меня потрясающая жена и три дочки. И, знаешь, я не скрываю, что, если б не они, не знаю, на что бы я сгодился. Кобурн холодно на него посмотрел. – Хочешь сказать, стал бы, как я? – Я ничего такого не говорил. – Ты не далеко ушел от истины. Мы с ней вместе всего три месяца. – Мы с Мэрибет познакомились в колледже. Кобурн смущенно поерзал на месте. – Мы со Славой встретились при более необычных обстоятельствах. Пикетт ждал продолжения. – Я выполз из болота к ней во двор, наставил на нее пистолет, грозился застрелить, а потом связал. – Не думал, что ты такой романтик. Ли фыркнул. – Она была замешана в деле, над которым я работал. Пикетт показал на живот Кобурна. – Это оттуда? – Угу. Я даже не знал, увижу ли ее снова. Начал каждый день ходить в аэропорт… – Кобурн помолчал. – Помнишь, я говорил тебе про моего идиота босса? Гамильтона? Слава пригрозила ему физической расправой, если он не скажет ей, как меня найти. Лучше б она осталась в Луизиане. Но однажды она объявилась на моем пороге. С Эмили. И Элмо[3]. – Похоже на счастливый конец. Кобурн пожал плечами. – Может быть – для того, кто хочет осесть. Например, для такого, как ты. Для того, кому известно, кто такой Элмо. Пикетт хмыкнул. – Маленькая девочка, да? Значит, ты по уши в эстрогене. – Можно и так сказать. – Иногда мне кажется, что я живу в «Доме чувств»[4], – сказал Джо. – Бывает довольно непросто возвращаться после дня, проведенного в одиночестве в лесу, к такому. – Четыре женщины, – проговорил Кобурн, качая головой. – Мне трудно справляться с двумя. Я всю свою жизнь был одиночкой. Меня вполне устраивало собственное общество, и я не привык с кем-то делиться, особенно жизненным пространством. Теперь мне приходится обсуждать вещи вроде занавесок. Мне же совершенно плевать, какого они будут цвета; для меня главное, чтобы они закрывали окна. Пикетт кивнул. – Я тебя понимаю. А как насчет диванных подушек? – Чтоб я знал… Они несколько секунд размышляли над непознаваемым. – Слава хорошо готовит? – О да, – улыбнувшись, ответил Кобурн. – И пойми меня правильно: она потрясающая. Мне постоянно хочется до нее дотронуться. Но я должен разобраться с кучей проблем и все время себя спрашиваю, смогу ли. – Ты должен спрашивать себя о другом. – Просвети меня. – Хочешь ли ты это сделать? Пикетт дал ему время на размышления, но Кобурн молчал, и он сказал: – Ты справишься, Ли. Если я терплю тещу, которая регулярно напоминает мне, что я недостоин ее дочери, а наш брак – настоящий мезальянс, ты тоже переживешь занавески и диванные подушки. Такие вещи укрепляют характер. К тому же, возможно, Слава сделает тебя мягче. – Этого я и боюсь. – Со всем уважением, ты мог бы быть не таким упертым и жестким. И еще одно: когда мы отсюда выберемся, припиши на руку имя Эмили. Не празднуй труса в этот раз. Кобурн посмотрел на повязку, которая продолжала пропитываться кровью. – Если мы выберемся. – Думаю, вскоре мы это узнаем. К половине девятого между вершинами деревьев появился серебряный серп луны и небо над ними усыпали мириады звезд. Пикетту никогда не надоедала эта великолепная картина, и он мог любоваться ею часами. Из-за деревьев на южной стороне поляны появились двое мужчин – один приземистый коротышка с широкой грудью, другой тощий, приволакивавший левую ногу, – и серебристый свет луны отразился от винтовок у них в руках. – Ты справишься? – прошептал Приземистый. – Мне уже лучше, – ответил Тощий с южным акцентом. – Просто до сих пор не приходилось ходить на простреленной ноге. Приземистый фыркнул. Они осторожно направились через поляну к стене домика, дыхание легким облачком окутывало их рты. Подойдя ближе, пригнулись, а когда оказались возле стены, Приземистый прошептал: – Один, два, три. Оба вскочили на ноги и заглянули внутрь, поводя вдоль пола винтовками. – Проклятье, куда они подевались? – через некоторое время спросил Приземистый. – У тебя за спиной, – сказал Кобурн и поднял левую руку с пистолетом. Джо даже не успел направить на них свой дробовик, когда прозвучали два громких выстрела, и из ствола вылетели оранжевые шары. Обоих парней отбросило на стену. Тощий повалился на землю, точно кукла, у которой обрезали веревочки. Приземистый восстановил равновесие, повернулся и поднял винтовку. Кобурн снова выстрелил, и он рухнул замертво. В ушах у Пикетта отчаянно звенело. Он почти не услышал, как Ли пробормотал: – Кажется, я забыл сказать: «Замрите». * * * Кобурн посмотрел на Пикетта в янтарном свете костра. Егерь наконец замолчал и принялся с жадностью поглощать жаркое из банки. – Поверить не могу, что я так проголодался, – сказал он. – Обычно, когда я вижу труп, меня начинает тошнить. – Тогда выпей, – посоветовал ему Кобурн, протягивая бутылку бурбона, которую они нашли в запасах парней из «Единой нации». Пикетт схватил бутылку, сделал большой глоток и поморщился. – Отличная штука, верно? – сказал Ли, забирая у него бутылку. Спиртное притупило боль в плече, но гораздо меньше, чем ему хотелось.