– И? – нетерпеливо спросила я. Она поджала губы. – Обычно я так не выражаюсь… – Ну, скажите мне, пожалуйста. – Я почти уверена, что он пытался сказать: «Предатели заслуживают смерти и того, чтобы гнить в аду». Я вспомнила те же слова, прозвучавшие в моей собственной голове тогда, в мавзолее, а затем из уст матери в спальне Нолы, и по моей спине пробежал ледяной страх. Я сглотнула. – Это все? Джолли задумалась и покачала головой. – Нет. Он произнес какое-то имя. Но у меня создалось впечатление, что он думал, что это имя Джека, но это было не оно. – И что за имя? Зеленые глаза Джолли стали размером с блюдце. – Я почти уверена, что «Александр». Я знала только одного Александра. Александра Монро. Имя на одном из склепов мавзолея. Британский солдат, живший в Галлен-Холле во время оккупации Чарльстона. – Хм, – сказала я, сделав вид, будто это имя ничего для меня не значило. – Весьма интересно. И вы все это рассказали Джеку? – Да, конечно. Я подумала, что он потом расскажет об этом вам. Правда, он сказал, что из-за праздников, съемочной группы в вашем доме и подготовки к историческому ужину вы сейчас испытываете большой стресс. Джек вам сказал, что к вам на основное блюдо пожалуют двадцать четыре пары гостей? И это вдобавок к тому, что у вас двое малышей, дочь-подросток и работа на полную ставку. Стоило мне подумать об этом, как я тут же почувствовала усталость. – Она сочувственно улыбнулась мне. – Но Джек такой замечательный муж, такой сострадательный и заботливый. Вероятно, поэтому он и не стал поднимать эту тему. Ведь это не срочно. Я имею в виду, привидения не способны причинить вам вред, верно? Я пристально посмотрела на нее. – Верно, – уклончиво ответила я. – Что ж, спасибо, что сообщили мне. И за это тоже спасибо. – Я взяла со стойки розовые бланки сообщений. По пути к себе в кабинет я ломала голову над тем, почему Джек не упомянул об этом. А когда закрыла за собой дверь, на меня накатила волна гнева. Возможно, это было мелочно с моей стороны, но я терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают. От обиды я всегда становилась прежней Мелли. И хотя я это прекрасно знала, обида никуда не исчезла, и я решила, что, когда Джек будет готов поделиться тем, что мне только что рассказала Джолли, я расскажу ему о пчелах в спальне Нолы и о том, что произошло, когда мама коснулась столбика кровати. Я повесила пальто на вешалку, застегнула пуговицы до самого воротника и проверила карманы, хотя уже сделала это перед выходом из дома. Это была старая привычка, ведущая свою жизнь с тех времен, когда я юной девушкой ухаживала за отцом-алкоголиком, проверяя его карманы на предмет фляжек или бутылочек, чтобы уничтожить их прежде, чем он вспомнит, где они находятся. В общем, старая привычка, от которой трудно избавиться. Наряду с маркировкой ящиков, чтобы отцу не нужно было мучиться по утрам, выбирая между черными и темно-синими носками. Когда Джек смеялся над некоторыми из моих причуд, у меня порой возникало желание объяснить ему, почему я так поступаю. Но тогда мне пришлось бы объяснять ему, почему я делаю так до сих пор, даже после всех этих лет, когда отец бросил пить. Знай я ответ, возможно, я бы прекратила так себя вести. Подойдя к кофемашине «Кьюриг» – подарок на день рождения от Джека, – стоящей на моем серванте, я выбрала, какой ароматный кофе мне нужен, взяла со стойки соответствующую чашку – они расположены в алфавитном порядке – и вдруг краем глаза заметила красное пятно. Не двигаясь, я перевела взгляд на стол и застыла. Красная подушка в форме сердца, которую я взяла с чердака Вероники, стояла на моем стуле, приподнятая, чтобы я не могла не заметить ее. Поставив кофейную кружку, я подошла и взяла подушку, надеясь, что это какая-то другая. Но оттого, как все складывалось в моей жизни, я знала: надежда – все равно что желание потушить лесной пожар, лишь разок подув на него. Я рассмотрела подушку: аккуратные, прошитые вручную швы вдоль оборки, мягкий красный материал, который казался таким же новым и ярким, что и тридцать лет назад. Я поднесла ее к лицу, понюхала и тотчас узнала слабый запах духов «Ванильный мускус». Я нажала на настольном телефоне кнопку внутренней связи и стала ждать ответа Джолли. – Джолли, кто-нибудь заходил ко мне в кабинет с тех пор, как я вчера ушла домой? – Нет, Мелани. Только уборщицы. А в чем дело? Что-то пропало? Я уставилась на подушку, которую все еще сжимала в руке. – Вообще нет. Просто… – Фарреллы уже здесь. Я отправляю их к вам. – Спасибо… – начала было я, но она уже повесила трубку. Звук мертвого пространства быстро сменился стуком в дверь моего кабинета. – Входите. Майкл открыл дверь и отступил, пропуская Веронику вперед, его рука заботливо легла ей на талию. Увидев, что я держу в руке, Вероника вздрогнула и вопросительно взглянула на меня. Майкл тоже заметил подушку и пристально на нее посмотрел, но в остальном не подал виду, что узнал ее. Я указала на стулья перед своим столом. – Пожалуйста, присаживайтесь. – Не зная, куда еще можно положить подушку, я бросила ее на сиденье офисного стула и села на нее, надеясь, что никого не обидела. – Извините, – пояснила я. – Боли в спине. Оба странно посмотрели на меня. Чтобы нарушить неловкое молчание, я предложила им кофе, а когда они отказались, вытащила из верхнего ящика стола новенький линованный блокнот. У меня имелся ноутбук, настольный компьютер и айпад, но ничто не могло сравниться с обычной бумагой и карандашом. И все, что я писала, никогда не исчезало в облаке, или как там называется это бестелесное нечто, где по настоянию Нолы я должна хранить документы. – Итак, – сказала я, входя в привычную роль крутого риелтора. – Я рада, что моя дружба с Вероникой сегодня привела вас ко мне, но вместе с тем я надеюсь, что вы изучили мой послужной список продаж и теперь знаете, что я лучший агент и помогу вам продать ваш исторический дом. – Разумеется, – сказал Майкл. Забросив ногу на ногу, он положил руки на бедра и наклонился вперед – мой босс, Дэйв Гендерсон, назвал это «силовой стойкой», что означало, что клиент созрел и готов поставить на пунктирной линии договора свою подпись. Вот только я еще не зашла так далеко. – Давайте не будем тратить время на пустую болтовню и выставим дом на продажу уже сегодня. Я положила на блокнот идеально заточенный карандаш номер два и посмотрела на Веронику. Та разглядывала свои колени. – Сегодня? – Да, – подтвердил Майкл. – Не вижу причин тянуть резину. Мы думаем, что он быстро уйдет, и поэтому заодно хотели бы рассмотреть варианты хорошего семейного дома, в который мы могли бы переехать. Конечно, мы поговорим и с Линдси, но преимущественно это будет выбор Вероники. – Он положил руку ей на плечо, но теперь она смотрела прямо на меня. – Понятно. – Я снова взяла карандаш. – Итак, давайте с этого и начнем, чтобы я могла начать подыскивать доступные дома. Вероника, что бы вы хотели видеть в новом доме? Майкл заговорил первым, не дав жене даже раскрыть рот. – Мы гибки в выборе местоположения. Плезант и остров Джеймса – как варианты. Пожалуй, не в центре города или к югу от Брод-стрит, потому что мы определенно хотим что-то более современное, чем то, что у нас есть сейчас. – Он улыбнулся жене, как будто не замечая, что она не улыбалась и не кивала, а сидела и печально смотрела в пространство. – Мы оба устали от ухода за старым домом, – продолжил он. – А поскольку Линдси скоро пойдет в колледж, нам хотелось бы проводить свободное время, путешествуя и делая что-то вместе, а не тратить время и деньги на ремонт дома. – Он указал на блокнот: – Разве вы не собираетесь записывать? Я посмотрела на Веронику, пытаясь оценить ее реакцию, но она снова уставилась в свои колени. Я с решительным щелчком положила карандаш обратно на блокнот. – Послушайте, давайте обсудим этот вопрос позже. Я уже мысленно выбрала около дюжины домов, позже мы сузим их выбор по местоположению. Прямо сейчас, я думаю, нам стоит посетить ваш дом на Куин-стрит и составить список вещей, которые, прежде чем выставлять его на продажу, возможно, следует заменить или обновить, чтобы вы могли получить за него больше денег. – Да будет вам! – возразил Майкл. – В крыше может зиять дыра, и проливной дождь может хлестать прямо внутрь, и все равно кто-то захочет его купить, потому что это историческое здание Чарльстона. – Что ж, в этом есть доля правды: если дом требует дорогостоящего ремонта или серьезного обновления, это отразится на цене продажи. И если вы хотите сменить его на другой дом в Чарльстоне, вам понадобится для начала выручить как можно больше денег. – Она права, Майкл, – наконец подала голос Вероника. – Не хочу экономить на новом доме, поскольку нам там жить еще много лет. Мы должны подумать о будущем, возможно, даже о внуках, о том, чтобы у них было игровое пространство и двор. Это будет недешево. Его лицо смягчилось, как будто упоминание слова «внуки» дало ему новую перспективу. Или же слова «это будет недешево». – Я понимаю, о чем вы. Но это не значит, что мы должны тянуть резину. – Разумеется, нет, – согласилась я. – Но мы должны не действовать с бухты-барахты, а сделать все правильно, сколько бы времени это ни потребовало. Попробуйте подумать об этом с точки зрения денег: чем больше готов к заселению ваш дом, тем выше запрашиваемая цена. Майкл улыбнулся, а я поняла, что мы наконец разговариваем на одном языке. – Хорошо, – сказал он, вставая. – Тогда берите карандаш и бумагу и поедем к нам домой. Надеюсь, это не займет много времени. – Майкл уже шел к двери и не видел большого пальца Вероники, который она показала мне за его спиной. – Надеюсь, – сказала я, убрав блокнот и карандаш в портфель и сняв с вешалки пальто. – Давайте на удачу скрестим пальцы, что дом не требует существенных переделок, прежде чем мы выставим его на продажу. Майкл открыл дверь и, придержав ее для нас, театрально выставил вперед другую руку, чтобы показать скрещенные пальцы. – Я загадал удачу для нас. Вероника вышла передо мной. Она коротко поцеловала Майкла в щеку, отвлекая его, чтобы он не заметил, как красная подушка пролетела через всю комнату и, ударив меня по спине, упала на пол. Майкл на миг оглянулся, как будто цветная вспышка привлекла его внимание. После чего последовал за мной в дверь и легонько захлопнул ее. Глава 26 Чтобы встретиться с матерью и детьми и добраться от дома Фарреллов на Куин-стрит до Чарльстон-Плейс, я взяла велорикшу. Рискни я идти на каблуках после изучения всех трех этажей викторианского особняка Фарреллов, мне пришлось бы ампутировать обе ноги. Мои ребра и спина были все в синяках, полученных от Вероники: всякий раз, когда я говорила, что что-то в порядке, она тыкала в меня пальцем, пока я к ее удовольствию не придумывала очередную идею обновления или ремонта. К тому времени, как я ушла от них, мой список насчитывал десять страниц. Этого было достаточно, чтобы не выставлять дом на продажу как минимум еще год, если только Майкл не настоит на своем. Закрывая за мной входную дверь, он определенно был далеко не в восторге, и я сомневалась, что он согласится хотя бы с половиной моих предложений. Пока я сидела в тележке велорикши, мне в голову пришла блестящая мысль позвонить Софи и отправить ее к Веронике – предложить несколько структурных изменений вкупе со строгими предупреждениями. Как-никак она была профессором колледжа и неплохо умела запугивать и изматывать тех, кто не соглашался с ней относительно реставрации старых домов. Именно поэтому я выложила уйму денег на новую крышу и фундамент, а еще на обои с ручной росписью и отшлифованные вручную полы. А все потому, что я не могла спорить с Софи, пусть она и одевалась как трехлетний малыш, который сам подбирал себе одежду. У меня в сумке зазвонил телефон. Я мгновенно его вытащила. Рядом со знакомым номером не высветилось имя – я была слишком оптимистична, полагая, что мне никогда не понадобится добавлять ее имя в свой список контактов. Проведя большим пальцем по экрану, я поднесла телефон к уху. – Привет, Сьюзи. Это Мелани. – Не могу поверить, что говорю с вами! Вас сложно застать на месте. – Извините, – сказала я, имитируя скучающий тон, которым моя коллега Венди Уокс говорила с одним из бывших мужей. – Просто в этой суматохе недолго свихнуться. – Это точно. – Сьюзи хихикнула, словно двенадцатилетняя девочка, собственно, она и выглядела так же. – Как я понимаю, у вас дома сейчас полный аншлаг: съемочная группа, декоратор и студенты колледжа на заднем дворе. Как вы только со всем этим справляетесь? – Это будет интервью о моей жизни? Потому что, если это так, я могу заранее сэкономить наше время и сказать вам, что мне это неинтересно. Она вновь захихикала, а я стиснула зубы.