– Вполне возможно. В письме указаны имена трех мужчин, которые вроде бы проявляют интерес, но пока еще не решили. Твой дядя советует обратиться к ним с официальными запросами. – Кэтлин подняла стопку листков. – Я уже написала, требуется только твоя подпись. – Она недоуменно посмотрела на него. – Ты недоволен? – Доволен. – В таком случае твое лицо выражает это чувство необычным образом. – Я доволен, правда, но когда ты упомянула письмо дяди… я надеялся, что речь идет о чем-то более… более конкретном… более непосредственном. – Натаниэль ненадолго задумался. – Откуда эти люди? – Двое из Коннектикута. Один из Нью-Йорка. Всколыхнувшиеся было надежды опали, как набежавшие на берег волны. – Пройдут дни, может, даже недели, прежде чем мы получим от них ответ. – Мы уже больше года снимаем жилье. – В голосе женщины прозвучали резкие нотки раздражения. – Эта возможность – лучшее, что было у нас за последнее время. – Так и есть. – Натаниэль положил руку невесте на плечо и поцеловал в щеку. – Я ценю твою инициативу, ты молодец, что написала эти письма. – Просмотри их, чтобы отправить как можно скорее. Натаниэль кивнул, сел на скамеечку для ног, прочитал первое письмо (составленное безукоризненно), сказал «прекрасно» и расписался внизу золотой перьевой авторучкой, которую собирался оставить в вестибюле «Первоклассной гостиницы Стромлера», чтобы гости заведения пользовались ею при регистрации. Подписав еще два документа и положив листки на пол до высыхания чернил, он повернулся к невесте. – Я нашел работу. – Ты нашел работу, – бесстрастно повторила Кэтлин. – Я нашел другую работу. И плату там предлагают намного лучшую, чем помощнику сапожника. – Даже озвучить название столь низкой профессии далось ему нелегко – на лице джентльмена проступила легкая краска стыда, – но так было нужно. – И что же это за работа, о которой ты говоришь с такой неуверенностью и так уклончиво? Натаниэль достал из-под манишки сложенное объявление, и Кэтлин тут же выхватила листок из его рук. – Я хотел бы прочесть тебе это. – Я и сама вполне способна. Спорить с этим утверждением Натаниэль не стал. Кэтлин развернула документ и прочла его три раза. Потом, не поднимая глаз от листка, голосом сухим и тихим спросила: – Кто эти люди? – Не знаю. – Вымысел часто подстегивает ссоры, и ложь всегда давалась ему с трудом, когда он разговаривал с кем-то, кто был ему дорог. – Для чего им потребны услуги «джентльмена с представительным костюмом, способного проехать несколько дней верхом и умеющего бегло говорить по-испански»? – Не знаю. – Как же случилось, что это замечательное предложение привлекло твое внимание? – Сарказм Кэтлин сочился ядом. – Мисс Барлоун работает на телеграфе и… – Сует нос в чужие дела. – Мисс Барлоун знает, в каком мы затруднительном положении. В прошлом месяце я починил ботинки ее сыну и не взял денег, поскольку она стеснена в средствах. Теперь она показала мне объявление, прежде чем разослать его, чтобы я мог воспользоваться преимуществом. – Натаниэль помолчал. – И она уже передала мое согласие. – Так ты уже согласился? – В зеленых глазах Кэтлин промелькнуло недоверие, тут же уступившее место чему-то пожутче. – Согласился работать на людей, о которых ничего не знаешь? Согласился отправиться с ними в такую даль? – Говори потише. К тому же ни ты, ни я не знаем, какая именно это даль. – В объявление сказано, что от джентльмена в представительном костюме требуется ехать несколько дней верхом. Как по-твоему, что это значит? Нареза?ть огромные круги?! – Теперь ее могли слышать все, кто еще не спал на втором этаже. Выдержав паузу в десять ударов сердца, Натаниэль спокойно ответил: – Речь и в самом деле может идти о поездке в какое-то далекое место, но вдруг имеются в виду несколько поездок куда-то поблизости с возвращением к вечеру домой? – Учитывая обязательное требование уметь бегло говорить по-испански, тебе, скорее всего, придется отправиться в Мексику. – Очень даже возможно, – согласился Натаниэль. – Не знаю. – Однако ты намерен бросить меня здесь и ускакать с чужими людьми, куда бы тебя ни поманили. – Я намерен заработать четыреста пятьдесят долларов за одну неделю. Кэтлин поджала губы, как будто собралась плюнуть ядом в глаза жениху. – Предлагаемая плата достаточно высока, чтобы поднять вопрос о безопасности работы и… ее законности. – Я сделаю все, что от меня потребуется, если только это не будет что-то незаконное или аморальное. Кэтлин недоверчиво покачала головой. – И я никак не могу повлиять на это решение? – Ты высказала свои соображения. – Уже бывало, что ты оставался глух к противоположному мнению. Ты принял решение задолго до обсуждения со мной. – Принял, – согласился Натаниэль. – Я должен это сделать. Невеста фыркнула. – А вдруг я скажу, что брошу все и вернусь на восток, к семье, если ты согласишься взять эту работу? – Я люблю тебя, но если ты больше не уверена, что я могу быть достойным мужем, если не веришь, что мои действия пойдут нам на пользу… Что ж, ты вправе искать лучшей жизни с кем-то другим. Мы ведь еще не женаты. Потрясенная Кэтлин молчала. От волнения у Натаниэля скрутило живот. Он не думал, что Кэтлин в самом деле уйдет, но такая возможность существовала – она была умна, образованна, привлекательна и приехала на фронтир[16] не для того, чтобы работать служанкой в семье Футменов, пока ее жених чинит обувь. Как и всякая пара, они были отдельными личностями, связанными веревкой с неопределенным пределом прочности, и этот разговор, конечно, натянул веревку. Долетающие издалека глухие звуки животных и более отчетливые скрипы дома нарушали повисшую в комнате тяжелую тишину. Дышать сгустившимся воздухом становилось невозможно, и джентльмен сказал: – В мастерской я заработаю такие деньги за пять месяцев. – За четыре, – холодно поправила Кэтлин. – Послушай, если работа опасная или противозаконная, я не соглашусь. – Он посмотрел в недоверчивое лицо невесты и добавил: – Сумма очень значительная. – Да, – немного смягчившись, согласилась та. С плеч Натаниэля свалился груз – ссора закончилась. – Не исключено, что мои наниматели – просто богатые люди, для которых четыре с половиной сотни долларов мало что значат. – Судя по тому, как составлено объявление, с хорошим воспитанием они не знакомы, – ответила Кэтлин, – но все возможно. Натаниэль пересек комнату одним коротким шагом, присел на матрас и поцеловал Кэтлин. Она приняла его на мгновение и тут же поспешно отстранилась, как будто они были влюбленными подростками и за окном только что появилась грозящая суровыми карами голова кого-то из родителей. – Не огорчайся так. – Ты не желаешь меня, – сказал Натаниэль, редко получавший от ворот поворот, и снова прижался губами к губам невесты. Но та держалась твердо и не шла даже на малейшие уступки. Джентльмен отстранился. – Даже в первый раз лучше получилось. – Не сегодня. Столько забот – сейчас мне с тобой не до романтики. Натаниэль положил правую ладонь на обнаженный участок кожи, окаймленный кружевами, и слегка надавил, принуждая Кэтлин лечь. Женщина сопротивлялась. – Я слишком озабочена твоим отъездом. – Пожалуйста, ляг, – с улыбкой сказал джентльмен. – Я не в том настроении, чтобы… – Понимаю. И обещаю, что не стану раздеваться. – Натаниэль посмотрел в изумрудные глаза Кэтлин и почувствовал, как затрепетало ее сердце под ладонью его правой руки. – Это тебе поможет. Она кивнула, и на ее щеках проступили невидимые прежде веснушки.