– Вас не попросят делать что-либо противозаконное. – От него пахло золой, маслом и железом. Натаниэль побарабанил пальцами по книге, нашел самый яркий оттенок баритона и задействовал его, чтобы задать вопрос: – Придется ли мне оказывать содействие каким-либо противозаконным действиям? – Сами все сделаем, – ответил Длинный. – Я бы просто хотел знать, до каких… – Вы либо работает на нас, либо не работаете, – отрезал стрелок. – Мы не отчитываемся перед вами. – Он повернулся и направился к высокой вороной лошади. – Мы пытаемся найти сестер, – тихо, так что слышать его мог только Натаниэль, сказал Брент. – Их забрали. Похитили. – В глубине его карих глаз блеснули слезы. – Мы – добрые честные люди. Я, например, обычный гуртовщик[31], но… – Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить хладнокровие. – Мы готовы сделать все, что только потребуется, чтобы их вернуть. Вот почему с нами Длинный Клэй. Джентльмен поверил ковбою. – Не трепись о деле, – крикнул уже сидевший верхом Длинный. Прозвучало это так, что повторять не пришлось. Брент снова протянул аванс. Банкноты затрепетали на ветру. – Возьмите. Пожалуйста. Натаниэль взял деньги. – Я вернусь, как только положу деньги в банк. – Он спрятал купюры в карман рубашки, убрал книгу, привязал чемодан, снял поводья и вскочил в седло. * * * К тому времени когда джентльмен вернулся, положив деньги в один из десяти небольших сейфов «Сберегательного банка Лизвилля», серое небо уже прояснилось. Плагфорды и Длинный сидели верхом, а негр на скамеечке впереди фургона – с кнутом на длинной рукояти, которым мог достать любую из разномастной четверки лошадей. Двух крепких верховых под красивыми женскими седлами держал на крепко зажатых в кулаке поводьях Джон Лоуренс. Все молчали, но молчание было не мирным и покойным, а напряженным и зловещим. Натаниэль направил свою кобылу к замыкавшему небольшой караван фургону. Длинный щелкнул плетью, и его вороная тронулась с места. За стрелком последовали Плагфорды, негр и свеженанятый джентльмен. Поехали на запад. Грузный седоволосый негр сунул кнут в петлю, повернулся, потянулся через скамью и подал Натаниэлю руку, но правый рукав зацепился за пуговицу на груди. – Вот же досада. – Он расстегнул пуговицу и снова протянул руку. – Меня зовут Штукарь. – Судя по акценту, уроженец Флориды. Они обменялись рукопожатием, и оно стало единственным – никто больше подобного не предложил. – Приятно познакомиться. Меня зовут Натаниэль Стромлер. – И мне приятно познакомиться, мистер Стромлер. Часто бывает, что те, кто путешествует со мной, по возвращении домой весят больше, чем при отъезде. – Так вы знаток поварского дела? – Ваш желудок не устоит против моей стряпни. Длинный свернул с центральной улицы на ту, что вела на юг, и остальные повторили его маневр. За последними зданиями городка открылась широкая оранжевая полоса земли, такая же однообразная и унылая, как серое небо. – У вас есть любимая еда, чтобы повар мог добавить ее в меню? – осведомился Штукарь, высокопарно говоря о себе в третьем лице. – Я неравнодушен к рябчикам и фазанам. – Тушеным или жареным? – Нет у тебя ни рябчика, ни фазана, – проворчал Стиви, ехавший на крапчатом жеребце возле задней оси фургона. – Пока нет. Но Глубокие Озера уже добыл ястреба. Стиви сплюнул на дорогу, выразив свое отношение к такого рода дичи. Натаниэль вспомнил лучника, которого видел ранним утром. – Так вы купили птицу у хромого индейца с чудны?м луком? – Глубокие Озера ничего нам не продает, – ответил негр. – Он ест что хочет и отдает остальное. – И он едет с нами? – Рядом. – Штукарь повернул светлую сторону ладони вверх, словно собирался поймать дождевую каплю, и сделал широкий жест. – Где-то в пределах нашего периметра. Братья сверкнули взглядами в сторону Натаниэля, чье лицо выразило некоторую озабоченность при мысли о путешествии в компании туземца, поедающего мозг и глаза ястреба. – Он и на рябчика охотится, – добавил Штукарь, – но предпочитает птиц, которые дышат воздухом высей и видят больше. – О? – Как реагировать на сведения такого рода, Натаниэль не знал. – Глубокие Озера не из тех индейцев, из-за которых стоит беспокоиться, – пояснил Брент. – Я и не беспокоюсь, – ответил обеспокоенный джентльмен. Лошади перешли на легкий галоп, и Лизвилль стал отдаляться. Ветры, завывавшие с отчаяньем горемыки, остудили капли пота на лбу, затылке и усах Натаниэля. Длинный задал ход, остальные подстроились под него. Последние дома на южной оконечности города скрылись вдалеке. – Если потребуется что-то починить, – продолжил Штукарь, будто они с Натаниэлем сделали паузу в насыщенном разговоре, – это тоже ко мне. – Спасибо. – Рубашки, штаны, сапоги, сломанные кости, рваные раны, болтающиеся скальпы – все могу. Глава 7. В седле Сумев выдержать в Лизвилле прямой взгляд Длинного, джентльмен произвел на Брента сильное впечатление. Да, Стромлер малость испугался, но показал, что нервы у него крепкие и что ему по силам устоять даже против стрелка, который мог нагнать страху на кого угодно. Под серым мутным небом шедшие бодрым галопом лошади преодолели пустынную равнину, за которой начиналась местность, покрытая жесткими кустами креозотника и вездесущими злаками: пурпурной аристидой и бизоньей травой. Стебли хлестали по ногам животных и кожаным ноговицам[32] всадников, но существенно каравана не замедляли. Впрочем, несладко пришлось Штукарю, ведшему свое судно через море растительности. «Вот же досада!» – то бормотал, то выкрикивал негр в зависимости от степени несовместимости пейзажа с колесами фургона. Потянув поводья вправо, Брент объехал караван сзади и пристроился к буланой кобылке наемного Щеголя. Впереди покачивалась высокая узкая спина Длинного. Отсутствие внимания со стороны стрелка означало, что теперь разговаривать с Натаниэлем Стромлером можно откровеннее. – Мы получили письмо от одного парня по имени Охос, – сразу перешел к делу Брент. – «Охос» означает «глаза», – заметил Щеголь, – и в качестве имени встречается нечасто. Плагфорды обсуждали возможность того, что имя придумано, и никакого Охоса на самом деле не существует, но они были в отчаянии и хватались за любые сведения. – Так или иначе, другого имени он не назвал. Щеголь молчал. – В письме он пишет: «Опознал двух богатых мексиканских джентльменов, которые знакомы с одной из ваших пропавших сестер или с обеими сразу». – Брент прочитал его более пятидесяти раз. – Откуда Охос знает этих мексиканцев? – спросил Натаниэль. – Надеюсь, скажет при встрече. – Теперь, изложив имеющиеся сведения вслух, Брент увидел, сколь мало им известно. – Мы с ним еще не общались – в том городе нет телеграфа. Он лишь назвал место, где бывает чаще всего и где его можно найти. Вот туда мы и направляемся. Высокая бизонья трава досаждала идущим галопом лошадям; некоторые из них выражали недовольство, но ходу не сбавляли. Стебли атаковали ноговицы Брента, треща, как костер. – Как думаете, может такое быть, чтобы называющий себя Охосом рассчитывал просто вытянуть из вас деньги? – осведомился Щеголь. – Конечно, может! – взорвался Брент. – Считаете, мы этого не предусмотрели? – Он вдруг почувствовал, что ненавидит самоуверенного янки. Натаниэль молчал.