Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 14 из 46 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Паромов молча взял дело. Он и сам знал, что надо изучать, составлять, расследовать. И никто это кроме него самого делать не будет. Так к чему пустые слова. В маленьком вестибюле, возле кабинета начальника увидел миниатюрную дамочку в расстегнутой меховой шубке, с заплаканным лицом. «Вот и жена потерпевшего, — отметил машинально. — Симпатичненькая… Интересно, кем она станет через несколько часов: свидетелем, потерпевшей или подозреваемой»? В практике старшего следователя уже было несколько дел, когда сын причинял отцу телесные повреждения, повлекшие смерть последнего, когда жена отправляла на тот свет мужа, когда муж отправлял к праотцам супругу, когда сосед — соседа. Часть этих дел он довел до логического конца и направил в суд, если в них оставался состав преступления, предусмотренного статьей 108 частью 2 УК РСФСР. В новом УК РФ, вступившем в силу с 1 июля 1997 года, данные преступные деяния были отнесены к компетенции прокуратуры, как и убийство. Разница в квалификации убийства и умышленных тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, по сути такого же убийства, заключалась лишь в моменте наступления смерти. Если смерть наступала непосредственно в ходе совершения преступного деяния — это было убийство, то есть статья 103 или статья 102 УК РСФСР, с санкциями наказания от 3 до 10 лет лишения свободы по статье 103, и от 8 до 15 лет лишения свободы либо смертная казнь — по статье 102. Если же смерть наступала через несколько часов или минут после того, как преступные действия были окончены, то это квалифицировалось как умышленные телесные повреждения, повлекшие смерть, то есть, статья 108 часть 2 УК РСФСР. И санкции по ней были соответственно от 5 до 12 лет лишения свободы. В УК РФ данные деяния квалифицировались немного иначе, чем в УК РСФСР, и часть четвертая статьи 111 звучала так: умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. В первом случае речь шла о тяжких телесных повреждениях, во втором — о тяжком вреде здоровья, и в обоих неотъемлемым признаком являлось влечение за собой таких последствий, как смерть человека. Причем, новый УК еще и оговаривал причину смерти «по неосторожности», то есть, не умышленную, а по неосторожности! Видно, законодатель этим словом еще раз хотел подчеркнуть разницу в статьях. Хотя какая тут, к чертям собачьим, неосторожность! Возможно, в целях компенсации за неосторожное наступление смерти, он, законодатель, увеличивал санкцию наказания до 15 лет лишения свободы. Кроме УК и статей в нем, квалифицирующих убийство или же умышленные тяжкие телесные повреждения, была еще статистика. Статистика не охватывалась уголовным или уголовно-процессуальным кодексами, но имела большое значение, особенно, если ею умело манипулировать. Манипулировать умели все: и в милиции, и в прокуратуре, и в судах. Но так как статут прокуратуры был выше, то последнее слово тут оставалось за прокуратурой, которой не нужен был высокий процент убийств. Не будет же прокурор сам себя наказывать, куда проще «драть» милицейских за рост тяжких телесных, повлекших смерть. Политика! А, как известно, политика — дело тонкое. Тоньше комариного носика. Или усика, или еще чего-то… Но все равно тоньше… К тому же, не только тонкое, но и грязное… Не успел Паромов изучить материалы принятого дела, не успел вынести постановление о принятии дела к своему производству, как того неукоснительно требовал УПК, как в кабинет постучали. — Войдите. Дверь кабинета открылась, и на пороге возникла женщина, та самая, которую он видел возле кабинета начальника. — Вы следователь Паромов? — Я. — Тогда я к вам… — Если ко мне, то проходите и присаживайтесь. Он указал кивком головы на ближайший к рабочему столу стул, специально поставленный тут для потенциальных потерпевших, свидетелей, подозреваемых и обвиняемых, то есть, тех лиц, которые подвергались допросу. Женщина села на указанный стул, по-мужски заведя ногу за ногу, и молча уставилась покрасневшими от слез глазами на Паромова. Оба молчали, внимательно изучая друг друга. — Осмелюсь предположить, — первым нарушил молчание Паромов и заглянул в одну из страничек только что полученного дела, — вы — супруга потерпевшего… Смирнова Мальвина Васильевна. — Можно просто Мальвина. — Можно, но не во время следствия, Мальвина Васильевна. У нас организация официальная, и отношения в ней только официальные. Смирнова на слова следователя не прореагировала. По крайней мере. Внешне. Молча открыла дамскую сумочку и стала вынимать из нее листок бумаги. — Я с заявлением… — Да я уже обратил внимание, знакомясь с делом, что заявление о розыске лиц, причинивших гражданину Смирнову телесные повреждения, и привлечении их к уголовной ответственности, отсутствует… Дело возбуждено по факту причинения телесных повреждений, без заявления. — Какие телесные! — выслушав следователя, вспылила Мальвина Васильевна. — Мужа убили! Слышите вы, убили!!! Даже на расстоянии чувствовалось, как напряжена она, и каким усилием воли ей удается сдерживать свою боль, обиду, слезы и раздражение. — Извините, я не знал, что он умер, — принес извинения следователь, предположив, что Смирнов скончался, а в отдел об этом факте не сообщили. — Вы, по всей видимости, только из больницы. И в курсе… А нам еще не сообщили. — Пока еще жив, — понизила она голос до нормального звучания. — Но все равно не жилец… — машинально вытерла свободной ладошкой выкатившуюся на щеку слезу. — С перерезанным горлом не живут… Врачи пытаются, делают все возможное и невозможное, но и сами не верят, что выкарабкается. А вы все, как сговорились: телесные да телесные… Его убили! Вот и говорите, что убили! И не мямлите… Того и гляди, Мальвина Васильевна могла сорваться до истерики. Паромов, привстав, из стеклянного графина, стоявшего на подоконнике, налил полстакана воды. — Выпейте и успокойтесь. Нам с вами предстоит еще о многом поговорить… И давайте, пока не будем друг друга ни в чем обвинять. Хорошо? — протянул он стакан женщине. — Поверьте, я вам очень и очень сочувствую… И сожалею… Но я — лицо официальное, кроме обыкновенной человеческой жалости, еще обязан вести расследование, задавать десятки разных вопросов, в том числе довольно жестких и малоприятных.
Как ни странно, она безропотно взяла стакан с водой и сделала несколько судорожных глотков. — Хорошо. — Передайте ваше заявление. Я приобщу его к материалам дела. Хотя, как я уже сказал, уголовное дело уже возбуждено и без заявления. — Это заявление не по факту убийства, или пусть будет по-вашему, причинения телесных повреждений мужу, а по факту кражи нашей машины из гаража, — пояснила с раздражением. — Не понял? — искренне удивился Паромов. — Вас еще и обворовали сегодня? — Когда обворовали, не знаю, но машины в гараже нет. Понимаете, нет! Мальвина заплакала. Долго держалась, но, видно, нервы, сжавшиеся, словно пружина, не вынесли нагрузки беды и треснули. Новая информация значительно вносила коррективы в расклад дела. Если раньше предполагалось, хоть и нигде об этом речь не шла, что Смирнов сначала отогнал и поставил автомобиль в гараж, а потом, возле дома на него кто-то напал и порезал, то при наличии информации нельзя было исключить и разбой с целью завладения автомобилем. «Да, дела! Час от часу не легче»! — пронеслось в голове следователя. Смирнова плакала, и Паромов принялся успокаивать молодую женщину, нежно поглаживая рукой ее опущенные плечи, точнее мех шубки в районе плеч. В иной обстановке жест следователя казался бы вульгарным и фривольным: вдруг ни с того ни с сего взять и начать поглаживать чужую, незнакомую женщину. Но в данный момент простое человеческое участие более сильного к слабому стало не только уместно, но и необходимо. Как ни мелки любые слова в горе женщины, но их надо было говорить. И он говорил. Человеческое участие следователя принесло плоды. Постепенно плечи Мальвины перестали вздрагивать. Она вновь взяла себя в руки. Еще немного отпила воды из стакана. — Я готова… пояснять… — дрожащим голосов проговорила она. — Спрашивайте. — Вот и ладненько… Вы рассказывайте, а я буду слушать. Если что не пойму, то переспрошу. Начнем с самого начала. Хорошо? Смирнова кивнула головкой в знак согласия и стала рассказывать о злополучном вечере 10 марта. Почти слово в слово с тем, что уже было зафиксировано следователем Подарковой. Только сообщение о пропаже автомобиля были новым звеном в ее повествовании. — Так, когда вы обнаружили пропажу автомобиля? — спросил Паромов, когда она окончила рассказ. — Примерно полчаса назад. Собралась после больницы на работу съездить, чтобы там официально отпроситься, зашла в гараж — а автомобиля-то и нет!.. — Гараж был замкнут? Не обратили внимания? — Как же, не обратила? Обратила! Своими ключами открывала. — И что, в гараже порядок? — Порядок, а машины моей нет! — А, может быть, муж не успел поставить вчера? — Не знаю. Может, и не успел… Не знаю я! Ничего не знаю… Отвечая на вопросы, Мальвина Васильевна немного отошла от своих мрачных дум. Расслабилась. Поспокойнела. — Вы в гараже очень наследили? — задал он вопрос, уже переносясь мысленно на новый объект осмотра места происшествия. По опыту знал, что в такие минуты люди теряются и долго топчутся на месте происшествия, затаптывая возможные следы, хватаясь за все, что подвернется под руки. — Не помню. Возможно, не очень… А что, это важно?.. — Да как вам сказать… — пожал следак плечами. — Я только с краешку… Вы уж извините. Столько раз видела в фильмах, что нельзя топтаться на месте происшествия, и, вот, забыла. — Давайте поступим таким образом, — словно советовался следователь, — заявление отдадим в дежурную часть на регистрацию, и пока дежурный будет его докладывать начальнику, регистрировать в книге учета преступлений, давать ориентировку по городу и области на обнаружение и задержание автомобиля, я ваши показания запишу в протокол. Кстати, на кого оформлен автомобиль: на вас или на супруга? — На меня. — Вот и признаем вас потерпевшей, по крайней мере, по факту хищения автомобиля. Следователь этим хотел сказать, что по факту причинения тяжкого вреда здоровью пусть будет потерпевшим сам Смирнов, что означало его выздоровление до суда. Только при смерти пострадавшего от преступных деяний, потерпевшим признается его родственник. Но Смирнова расценила слова следователя по-своему. — А вы что, в деле с мужем считаете меня подозреваемой? Меня, у которой столько несчастья?!!
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!