— Придется, на всякий пожарный, и замок в квартире поменять. — Придется. Понимаю… Но кому?.. Муж убит… Может, вы? — Ну, уж нет. Выбивать приходилось, не скрою. И то, давным-давно, когда был участковым… Но вставлять… Я — все же следователь, а не слесарь из ЖКО. — Вот так вы помощь бедной вдове оказываете? Что было больше в этой фразе: истинного сожаления, что следователь не может сменить замок или женского кокетства — Бог её поймет! — Не хороните живого. Грех! А что касается помощи, то в приделах нашей компетенции, как принято говорить! В приделах компетенции… Дежурный доложил начальнику отдела о заявлении Смирновой. И к его удивлению никакой негативной реакции не последовало: он не знал, что Смирнова уже побывала в кабинете Алелина. Зарегистрировал. Можно было выезжать на осмотр места происшествия, благо, что освободился дежурный автомобиль. Осмотр гаража дал немного: несколько наслоенных друг на друга, затоптанных, фрагментов следов обуви, по которым можно было только предположительно установить размер. Говорить о возможной идентификации — не приходилось. Слишком все было смазано, обрывочно. Эти следы могли быть оставлены как самим хозяином, так и посторонними лицами. С полной уверенностью можно было только констатировать факт отсутствия взлома. Успел Смирнов поставить автомобиль прошлым вечером, не успел — оставалось по-прежнему нерешенной задачей. После осмотра места происшествия, гаража, заехали к Смирновым домой: следователь решил вызвать на дополнительный допрос Нехороших Олега, чтобы допросить его по вновь открывшимся обстоятельствам, а, заодно, и его сестру Ирину. Олега дома не было. — Еще на работе, — пояснила его жена. — Придет, передам, что вызывали. Только повестку оставьте. Пришлось выписывать повестку на утро следующего дня, так как было неизвестно, когда он появится дома. Сама Лилия, жена Олега, пояснить по факту нападения на ее соседа ничего не могла. Она даже из квартиры не выходила прошлой ночью, и о беде соседей слышала со слов мужа и его сестры. На вопрос, кто мог так поступить с Артемом, ответила тихо: — Не знаю! Артем тихий… хороший сосед. Не то, что его боевитая жена… Больше повезло с Нехороших Ириной. Та и шум соседский слышала, и ночью на площадку выскакивала, и соседа Артема с перерезанным горлом видела, и ребят, толпившихся вечером возле подъезда назвать смогла, хотя заранее всех их охарактеризовала с положительной стороны, особенно своего бывшего кавалера Злобина Ивана и его друга Апыхтина Толика. — Иван, он хороший, не как некоторые другие, которые стараются девчонку обмануть! — Если такой хороший, то почему дружить перестали? — задал следователь беспардонный вопрос. — Наверно, разлюбил? Или вы его? — Это все брат… Он нас разлучил. Ему чем-то Иван не нравится. Хотя раньше и нравился… — Да Бог с ним, с Иваном. Вы мне их адреса дайте. Нужно побеседовать. — А зачем адреса? Вы их подозреваете? — насторожилась Ирина. — Они не могли. Хорошие ребята. — Почему вы решили, что я их в чем-то подозреваю? Не подозреваю. Но они могли что-то видеть, что-то слышать… — Но вы такие вопросы задаете. — Работа у меня такая, что без вопросов никак нельзя. Ирина назвала адрес Ивана, а также адреса других ребят и девчат, в том числе и Апыхтинский. В девятнадцать часов в кабинете старшего участкового собрались опера с зоны Магистрального поселка и участковый, чтобы обменяться информацией и набросить план следующих действий. Шеф ждал с докладом в двадцать часов. — Так, что мы имеем? — спросил Паромов Аверина, как старшего группы оперативного сопровождения, когда поделился своими наработками. — Не густо, — без большого оптимизма стал докладывать опер. — Крюк колоться не собирается. По-прежнему стоит на том, что подрался с собутыльниками. А Смирнова вчера и в глаза не видел. Будем и дальше разрабатывать. Может, что появится. — Разрабатывать — это хорошее дело. Только время нас поджимает, — перебил оперативника Паромов. — Кто-нибудь пытался проверить его версию? — Я и мои ребята, а точнее, Студеникин Данила, так как нас осталось на зоне всего двое, были с самого утра в ИВС. Никого больше не проверяли. Я завтра опять в ИВС, а уж Данила, если его еще куда-нибудь не пошлют, займется проверкой версии Крюка. — Разрешите, — вмешался участковый инспектор Силин Евгений. — Я частично проверил… Опросил двух человек, распивавших спиртное в гараже Крюка, некоего Салова Михаила по прозвищу Сало и Табакова Григория по прозвищу… — Махра или Махорка! — перебил участкового Аверин. — Ну и погонялы — сплошная закусь! — Да, Махра, — продолжил доклад Силин. — Они подтверждают показания Крючкова. — Оба — судимые. Вот и дают алиби друг другу, так сказать, на почве зэковской солидарности. — Вновь вмешался Аверин. — Вот возьмем их в оборот, неизвестно, что они тогда запоют… — Пока вы возьмете — время уйдет, — с неудовольствием высказался следователь. — Время! Время! А его-то и нет! И пока у Крюка алиби… А мы ни на шаг не продвинулись… — А где они: Сало и Махра? — спросил старший опер участкового. — В отделе? — Нет. Дома. — Почему дома, а не в отделе? — повысил он голос на Силина. — А никто и не говорил, чтобы доставлять в отдел. Сказали, проверь, я и проверил. — А если бы тебе сказали прыгнуть с моста в Сейм, ты бы прыгнул? Думать, хоть иногда, но надо! — Взъярился Аверин. И как тут не взъяриться, если придется, считай, по-новому, гоняться за Салом и Махрой, чтобы их отработать, как положено, в условиях отдела милиции или, еще лучше, через ИВС. — Можно подумать, что сам всегда думаешь! — обиделся участковый. — Чего сам за них не взялся, если такой умник? А то умничать, да давать ЦУ — все мастера, а побегать по участку, поискать по притонам — ни одного умника и нет. Только участковый… Деловое обсуждение могло перерасти в пустой треп и взаимную перебранку. Надо было это дело пресекать, пока не наговорили друг другу гадостей с три короба. — Прекращайте балаган! — остановил их Паромов. — Это делу не поможет. Но они еще какое-то время что-то пытались доказать друг другу. Но уже в более сдержанных тонах, без оскорблений и обид. Молодой оперативник Студеникин в перебранку своего непосредственного начальника и участкового тактично не вмешивался, словно все происходящее его не касалось. Еще не успел заматереть и особачиться. Но это дело наживное. Со временем успеет… — Я ездил за Цыбиным на работу, — сказал он, воспользовавшись небольшой паузой в споре своих коллег, — там его нет. Сказали, что утром звонил откуда-то и сообщил, что заболел. Съезжу попозже к нему домой. Адрес в отделе кадров узнал. — Вот, видите, — обрадовался участковый, — и у вас, господа опера, не все получается. Только на участкового и умеете лаяться… — Чему ты радуешься? — вскипел Аверин. — И не путай божий дар с яичницей! Одно дело не найти человека и совсем другое: найти, но не привести в отдел! Чувствуешь разницу? Или совсем нюх потерял? Ссора опять могла набрать обороты. — Прекращайте, прекращайте! Лучше, давайте, подведем итоги, — выслушав Студеникина, стал опять успокаивать спорщиков следователь. Притихли. — С Крюком у нас ноль? — как бы спросил следователь себя и остальных и тут же ответил. — Ноль! — Это еще посмотрим… — буркнул себе под нос Аверин. — И смотреть нечего. Ноль. С Цыбиным — тоже ноль! — Завтра… — заикнулся Студеникин. — Завтра — это будет завтра, а пока что — ноль! — продолжил подбивать дебет с кредитом следователь, не обращая внимания на реплики оперов. — Думаю, что и подозрения в отношении жены Смирнова — лишены смысла, а, значит, еще один ноль не в нашу пользу. Ребята молчали. И им было понятно, что хвалиться нечем. — Кругом одни нули. День на одних нулях… — подвел он горький итог работы по раскрытию преступления. — Шеф нас не похвалит и по головке не погладит… — Порвет, как Тузик грелку, — согласился Аверин, уже испытавший крутой нрав нового начальника отдела. — Вот, пока не порваны, спланируем работу на завтра, — продолжил Паромов. — Кто-то один едет в ИВС… продолжать работать с Крюком. — Я, — вызвался Аверин. — Хорошо. Тогда Студеникин хоть с раннего утра, хоть сегодня на ночь доставляет в отдел всю молодежную бригаду, что вчера толпилась возле Смирновского подъезда. Адреса у меня есть. Вот отдельное поручение, в нем все и указано. — Он протянул Студеникину исписанный полностью лист бумаги. — Держи! И не говори, что не получал. — А Цыбина, — второй лист бумаги направился в сторону Силина, — поручается допросить вам, уважаемый товарищ участковый. — Да поподробнее… — Пусть еще Сало с Табаком в отдел доставит, — подсказал с ехидцей в голосе Аверин, — чтобы в следующий раз знал, что головой надо хоть изредка думать, а не только фуражку на ней носить. — Верно, и Сало с Махрой доставить в отдел, — согласился с ним следователь. — Потому что их надо было не опрашивать, а допрашивать! Усек? — Усек. Но можно подумать, что у меня одна проблема, как ваше преступление раскрыть… — начал было Силин. — Это вы, уважаемый, Алелину скажите, — перебил его Паромов с неприязнью. — Вы не мне делаете одолжение. Вы, как любой сотрудник милиции, обязаны предотвращать преступления, а если уж не удалось предотвратить, то должны принять все меры к его раскрытию. И в кратчайшие сроки! Вот так-то, дорогой…