Ракот промолчал. Обетованное приближалось, а перед ним всё яснее и отчётливее вставала Райна. Их путь только начался, они были первыми свидетелями пробуждения Древних, но тогда никто не догадался, чем закончится это их возвращение. Райна. Она словно плыла перед ним, но не смотрела на него. Порой Ракоту казалось – он видит валькирию совсем юной, пробирающейся сквозь густой подлесок, видит её стоящей перед странной бревенчатой хижиной. Воительница шла каким-то одним ей ведомым путём; быть может, взывала сейчас к нему, Ракоту, что это не отблески неведомого прошлого, он не сомневался. Но если это зов – то где она сейчас?.. …Обетованное открылось им во всей славе своей – сияющий остров, плывущий по волнам серого моря Межреальности. Зелёное, голубое, златое – над лучшим творением Молодых Богов мягко сияли чистые цвета, словно каждый лист, каждое озерко и каждый ручей светились, и каждая гора будто облачилась в парадные золотые доспехи. Обетованное. Сейчас его окружали Тёмные Легионы, приведённые сюда им, Ракотом, давшие бой несчастным быкоглавцам и их союзникам. Легионы ждали своего повелителя, вызвавшего их из небытия, вновь напитавшего эманациями Мрака; без него это воинство долго бы не просуществовало. – Лёд нассступает, владыка, – сочла нужным напомнить Тхенчана. Лёд наступал. Знать бы ещё, для чего это понадобилось Дальним… Лёд наступал, а где-то в невообразимой глуби Упорядоченного к нему продолжала взывать Райна. Его Райна. Кулаки хозяина Тьмы сжались. Источник Мимира оставил на них глубокие следы – хотя, казалось бы, какие следы оставит вода на мраке? Но так или иначе, плоть Ракот удерживал сейчас куда хуже и с заметным трудом. Всё больше и больше становилось в нём чистой, беспримесной Тьмы, вытеснявшей всё остальное – подобно тому, как рубленая рана заполняется кое-как стягивающей края кожей. Он не был таким даже в пору своего Первого Восстания. Но сейчас не это было главным. Урд. Светлый Урд. …Тёмные Легионы салютовали своему Владыке; чудовища и монстры, костяки и духи Мрака. Предводитель явился, они вновь могли существовать. – Владыка Ракот?!. Навстречу ему метнулась тонкая фигура эльфийки, в руках – изогнутый лук. – Владыка Ракот, ты вернулся!.. Но… где же повелитель Хедин?.. Эльфийка была из Тёмных, одна из подмастерьев названого брата. – Триэль Фаэртала, владыка, – поклонилась она. – Мы… вернулись сюда, в Обетованное. Ожидая… приказов. Эльфийка казалась растерянной, и отнюдь не от великого почтения к хозяину Мрака. Тёмные эльфы вообще не отличались застенчивостью. – Многие наши вернулись сюда. Приказы… больше не имели смысла. Она оправдывалась. Глаза её бегали, пальцы в чёрных боевых перчатках нервно сжимались и разжимались. – Мы явились… мы надеялись… мы хотели найти… – она заикалась и запиналась. – Я… в дозоре… Ракот вскинул руку, останавливая её. – Войско прошло дальний и долгий путь, ему нужен отдых. Позаботься об этом, досточтимая Триэль. Эльфийка лихорадочно закивала. …Его место было с Тёмными Легионами. Он странно ощущал себя сейчас в Обетованном – словно натянув жмущую неудобную одежду. Здесь давит, там тянет, тут натирает. За ним вились дымные серые шлейфы; Владыка Тьмы сделался истинным Владыкой Тьмы, и Обетованное, место света, тепла и радости, отталкивало его. …А за пределами Обетованного, среди тёмного воинства, он сразу почувствовал себя лучше. Отдавал приказы, вполне обычные – поход их закончился, во всяком случае, пока. Восставший словно оттягивал, как мог, тот момент, когда ему придётся встать перед светлым Урдом. В самом Обетованном хозяйничали подмастерья названого брата – Ракот так и не собрался с духом оповестить их о потере. Остатки им приведённого отряда тоже втянулись на бестревожные пажити, в восхищённом благоговении – и Древние, равно Светлые с Тёмными, и простые смертные. Нет, не обманывай себя, Ракот, подумал он, глядя на направлявшуюся к нему Тхенчану. Огромная улитка ловко пробиралась меж цветущими кустами, над ней вилась стайка цветочных фей, на все корки ругавших её писклявыми голосками за помятый лужок. Древняя пыталась раскланиваться посредством глазных стеблей, получалось презабавно. – Владыка, – она замерла перед ним. – Лёд нассступает. Он приближается. Что мы ссстанем делать, повелитель? Ракот опустил голову. Чёрные волосы упали на плечи – за прядями тянутся тончайшие струйки серого дыма. Тёмная права. Откладывать и тянуть больше нельзя. – Идём, – почти прорычал он. – И… позови оставшихся Светлых, если они, конечно, ещё не сбежали. Они не сбежали. Белокрылая дева с огромными глазами, похожая на адату, кентавр, медведь и сова. – Мы здесь, владыка Ракот. Ты звал нас? Восставший молча кивнул, сжал полубесплотные пальцы на эфесе чёрного меча. – Вы предстанете перед священным Урдом, Древние. Это самое светлое и самое чистое место в Упорядоченном. И я должен подчинить его своей воле, как подчинил Источник Мимира. Медведь повёл лобастой головой, шумно втянул воздух, что-то рыкнул. – И это дорого обошлось тебе, владыка, – негромко сказала белокрылая, почти вздохнула. – Я вижу. Я знаю. – Неважно, – отмахнулся Ракот. – Помните, что на кону сейчас не наше с вами существование, но сбережение всего Упорядоченного! – Мы помним. – Сова развела и вновь свела пёстрые крылья, словно запахнулась в уютно-мягкую шаль. – Я не знаю, что мне потребуется свершить и какую заплатить цену, – продолжал Восставший. – Не знаю, что станет инструментом. Но… – Мы готовы, – зябко повела плечами белокрылая. – Я, Умис, когда-то – Дарительница Чудес для моего народа, заплачу потребное. Я уже догадываюсь, что тебе будет нужно, Владыка Тьмы. Кентавр, Сова и Медведь переглянулись, согласно кивнули. – Только… быстро, если получится, – с трудом выдавила улыбку крылатая Умис. – Смешно и стыдно, но я, Древняя… боюсь боли. Ракот не ответил. Просто не смог. …Светлый Урд встретил их, в отличие от бушевавшего Источника Мимира, умиротворённым безмятежным бульканьем, вечной пляской радужных пузырьков в каменной чаше. Здесь, под сенью резной беседки, в окружении вечнозелёных и вечноцветущих кустов всё оставалось тихо и благостно. На спину Медведя уселись несколько цветочных феечек, как всегда, неумеренно любопытных. Подходили и Тёмные. Тхенчана, Рудиа, Билихос. Другие. Замирали в молчании, переставали дышать. И все глаза устремлены были на него, Ракота Восставшего, на него одного. Никто и никогда не творил со светлым Урдом ничего подобного. Никогда Владыка Мрака не пытался наложить на него руку. Что будет с равновесием, с животворной силой? Что будет, даже если они устоят? Сможет ли он, Ракот, очистить Источники, вернуть их к исходному балансу?.. Он осторожно коснулся отполированного камня; Урд дружелюбно булькнул, чуть шаловливо обрызгав хозяина Тьмы. – Ты знаешь, что надо сделать? – прошептал Ракот, вглядываясь в прихотливую игру огоньков на поверхности. – Ты знаешь, как мне спасти Упорядоченное? Урд не ответил. Это не его дело – давать советы. Обе ладони Ракота медленно погрузились в приятно тёплую воду. Источник словно приглашал его не колебаться. Что дальше? Влить в него Тьму, развоплощать себя и дальше, смешать Мрак с кровью Светлых? Дотянуться до самого корня Источника, замарать его, изменить – скорее всего, навсегда? Слишком оно здесь светлое, слишком чистое. Может, оттого он и не чувствует боли? Свет, схороненный в Урде, не враждебен Тьме, он просто с ней не взаимодействует. Что ты сделаешь, Владыка Мрака? От его пальцев медленно расходились тонкие, быстро тающие сероватые струйки, словно вода священного Источника размывала саму его суть. Нити Тьмы исчезали бесследно. Урд не пожирал их, не уничтожал – это противно было самой его природе. Они переставали быть, оборачиваясь своей противоположностью, превращаясь в Свет, наполнявший зачарованную чашу Источника. Тебе потребуется очень много крови, Ракот Восставший; в своё время ты прибег к подобному, когда Молодые Боги прорвались в твою цитадель. Жертвы отдававших жизни за тебя, умиравших с твоим именем на устах не помогли – и ты навек закаялся не то что побеждать, но даже и спасаться магией крови. И ему нужна не просто сила. Ему нужен Свет, чистый, ни с чем не смешанный. Эманации мрака – без них не обойтись, но точно так же не обойтись без эманаций с другой стороны. Проклятье. Ничего не даёт этот нелепый титул «Новый Бог», кроме разве что большей лёгкости в обращении с силой. Ни тебе всеведения, ни вездесущности, ни иных столь же полезных качеств.