– Откуда тебе всё это ведомо? – подозрительно осведомился Сфайрат. – Много лет – десятилетий – мы собирали всё, что могли, об этих артефактах, – пожал плечами маг. – Как всегда, оказалось, что они куда больше, чем просто «два клинка, рождённых ненавистью». Много, много больше. Дракон поднял бровь. Ирма прижималась к волку и испуганно молчала; белокрылая гарпия озиралась, хмурясь и прищуриваясь. На Сфайрата, надо отдать ей должное, не смотрела. И первой заговорила именно она – на языке Долины; Ирма обернулась – только тут Клара сообразила, что девчонка, раньше использовавшая только наречие родного Поколя, вполне понимает и родную речь самой чародейки. Где ж это ты побывать успела и кто ж тебя выучил?! – Место силы, – произнесла гарпия. Снежно-чистые крылья дрогнули, разворачиваясь, и у Клары невольно ёкнуло сердце – они и впрямь были очень, очень красивы. Однако дракон не ответил, даже не глянул на белые перья; стоял в тускло поблёскивающей чёрной броне, воронёная сталь сотворена магией. – Место силы, – кивнул чародей. – Однако, прежде чем мы отправимся дальше, госпожа Клара! Прошу сюда. Вы держитесь, как говорится, на честном слове. Сфайрат недовольно заворчал. – Не волнуйтесь, сударь мой дракон. Лекарь моих способностей может сделать всё – или почти всё – не прикасаясь к пациентке. Госпожа Клара!.. На самом деле Клара и впрямь ощущала себя если и не «совсем хорошо», то, пожалуй, «неплохо» – как будто семейная сцена с драконом придала сил. – Ненадолго, – словно прочитал её мысли Скьёльд. – Очень ненадолго. – Он поддёрнул рукава. – Стойте… нет, лучше сядьте. Вот это последнее оказалось очень даже кстати. Маг выставил руку, нацелившись в Клару указательным пальцем, принялся чертить прямо в воздухе какие-то руны; охнула Ирма, подняла бровь гарпия, а сама Клара ощутила, как кожа на лбу и щеках начинает гореть. – Потерпите, дорогая, потерпите. Да, вы правы, я наношу прямо вам на лицо соответствующие символы. Неприятно, да, но придётся немного… Волна боли окатила Клару, в глазах вспыхнуло пламя. Крик – вопль – тьма – а потом вдруг пламя, огонь вокруг и твёрдые, такие знакомые руки… – Спокойно, спокойно, господин дракон. Здесь нет бассейна, в котором мы имели удовольствие лечить вас, достопочтенный, поневоле приходится прибегать к острым методам. Виски морозило, вдыхаемый воздух обжигал холодом, но сознание сделалось ясным, и Клара вдруг ощутила себя совершенно прежней. Что он с ней сотворил, этот чародей?! – Госпожа… – прошептала Ирма, осторожно наклоняясь к волшебнице. – Он вас всю изрисовал… А ещё я сказать хотела… – Ирма, воды, будь любезна, пожалуйста, – резко перебил девочку маг. Та осеклась, ссутулилась, уныло потащилась выполнять приказ. «Где она тут воды найдёт?» – успела подивиться Клара, однако Ирма справилась – Серко пробежался кругом по зарослям, внезапно замер, уткнувшись носом в землю. – Тут, – услышала чародейка свою бывшую ученицу. И чары Ирма наложила ловко, изящно, непринуждённо. Пожалуй, куда лучше многих выпускников Академии в самой Долине. Вода ударила настоящим фонтаном – Ирма заставила изогнуться подземную жилу. – Спасибо, дорогая, – сдержанно кивнул Скьёльд. – Непременно, непременно поведаю сестре Соллей о твоих успехах!.. Так, теперь подогреть… «Да, – с невольным уважением подумала Клара. – Виртуозы эта троица, что ни говори. Можно фыркать, можно завидовать, а можно и просто признать – мастера». …Скьёльд возился с Кларой долго. Разводил в горячей воде какие-то порошки, заставлял чародейку дышать; исчертил всю её рунами – в том числе и под одеждой; руны эти периодически вспыхивали, чуть не до настоящего ожога, заставляя Клару кривиться и морщиться от боли. – Ещё немного, ещё чуть-чуть… потерпите, сударыня моя… вот хорошо, вот молодец… Ага! Всё! И резко уронил руки. На Клару словно рухнул многопудовый молот. Дыхание пресеклось, перед глазами крутилась многоцветная радуга; зато, когда она смогла наконец разогнуться и еле-еле втянула сквозь судорожно стиснутые зубы немного воздуха – проклятые боль, слабость и головокружение отступили, Клара вновь ощущала себя прежней – совсем-совсем прежней. «Как это ему так легко всё удалось снять?» – мелькнула мысль. Однако удалось. Клара повела плечами, бросила взгляд на левую руку – там, где красовался жуткий струп, осталась лишь молодая розовая кожа, словно от почти зажившей раны. Жаль только, на одежду чары Скьёльда не подействовали. Сфайрат подозрительно покосился на Клару, на мага, потом вновь на неё. – Что ты сделал, чародей? – Всего лишь подлечил вашу супругу, досточтимый дракон. Не «излечил», увы, именно что «под-». Лечение ещё впереди. Как я уже говорил, чтобы спасти её, вампир Ан-Авагар использовал весьма необычные методы. Но пока, госпожа Клара, как вы себя чувствуете? – Я? Отлично! – Кларе не потребовалось кривить душой. После долгого и мучительного пребывания на грани жизни и смерти как ещё она может себя чувствовать, когда ноги ходят, сила свободно течёт сквозь неё, и для полного счастья не хватает только верной рубиновой шпаги? – Тогда идёмте. Ибо «нечасто созревает на Отце-Древе Иммельсторн. И есть лишь неделя в году, когда его можно сорвать», – нараспев проговорил Скьёльд. – Но линия его пресеклась; огонь, что сжёг его, не простой. Остались лишь память да тень. Твоя память, госпожа Клара. Ну, идёмте, время дорого. – Стойте! – гарпия встряхнулась, словно сбрасывая оцепенение и тоже переходя на язык Долины. – Что ты задумал, досточтимый Скьёльд?! Вернуть Мечи в мир? Среди учеников бога Хедина о них ничего не слышали; зато немало слыхали о мечах Молодых Богов, что якобы оставались сокрыты в некоей горе. Зачем тебе эти тени, почтенный? – Я попросил бы тебя, славная адата, подняться в воздух, как следует оглядеть окрестности, – спокойно, но твёрдо изрёк Скьёльд. – Два мира слились, здесь орудовали – а может, частично орудуют и до сих пор – слуги Неназываемого. Потоки магии изменились; Отец-Древо – естественный якорь, подле него могут держаться самые удивительные существа. Дракон покосился на гарпию – как показалось Кларе, с известной неприязнью. – Нет. Что она там сделает? Пусть остаётся здесь. В дозор отправлюсь я. Миг – и на дороге возникло черночешуйчатое тело, запахло сухим нагретым металлом. – Ждите здесь! – проревел Сфайрат, взмывая вверх. Скьёльд пожал плечами. – Здесь мы ждать, конечно, не станем. Ирма, пускай волка. Сама держись ко мне поближе. Досточтимая адата Гелерра… «Ага, так вот, значит, как её зовут! Ну и имечко…» – Прошу тебя, следуй передо мной. Госпожа Клара – займи место сразу у меня за спиной. Идёмте. Да, прямо по этой тропе. Трудно сказать, что случилось со старым лесом после слияния миров. Однако, окажись тут Тайде, императрица Сеамни Оэктаканн, она бы ничуть не удивилась. Мусорные деревья уступили место молодой поросли истинных дерев, поднявшейся, однако, поразительно быстро. Из глубин Друнгского Леса осторожно, не спешно, но вполне заметно выдвигались старые деревья, помнившие расцвет державы Дану. Алый кружевной венчик Doconni. Куст голубой Auozynn. Сеамни Оэктаканн печально улыбнулась бы своей памяти, памяти рабыни Агаты, служанки в бродячем цирке «Онфима и Онфима». Но уже поднимались и могучие, несмотря на молодость, стволы настоящих Aerdunne. Друнгский Лес не умер, он возрождался, вольно смешиваясь с человеческими деревьями, – и те и другие казались выше, сильнее, здоровее. Императрица Оэктаканн улыбаться бы не стала. …Но дракон Сфайрат, чародейка Хюммель, девочка Ирма Нарви, белокрылая адата Гелерра ничего не знали о Тайде, бывшей Видящей народа Дану. Маг же Скьёльд, если чего и знал, то помалкивал. Лесные глубины словно сами собой раскрывались пред ними. Друнгский Лес встрепенулся, ожил, точно корни его достигли животворной влаги. Клара шагала, чувствуя спиной чужие взгляды, – вместе с Друнгом ожили и те, кто сумел дождаться новой зари. Но хватало одного поворота головы Скьёльда – и жадные гляделки исчезали бесследно. – Вот оно, – вдруг спокойно и буднично сказал маг. – Отец-Древо. Им никто не преградил дорогу, никакие страхи, никакие древние стражи; могучие ветви поднимались к летнему солнцу, жадно вбирая лучи и сами словно светясь изнутри. Стройный ствол, пятиконечные широкие листья, словно дружески протянутые ладони; Клара безошибочно ощущала затаившуюся под корой мощь. Отец-Древо. Так это здесь, выходит, родился Деревянный Меч? Клара остановилась. Всё-таки она ожидала чего-то более… грандиозного. Но перед ними было всё-таки обычное дерево. Да, могучее, раскидистое, словно выросло не в чаще густого леса, а на открытом пространстве. Да, листва его прекрасна – живые смарагды, пронизанные солнцем. Но так – ничего особенного. Ни тебе вершины до небес, ни тебе неохватного ствола, ни толстенных корней, чтоб каждый как хвост дракона. И никакого Деревянного Меча. Просто масса широко протянувшихся ветвей, просто нежаркая тень под ними. – Что теперь? – обернулась Клара. Ирма и её волк застыли, девочка обняла Серко за мохнатую шею. Чем-то она очень-очень напугана… Сфайрат кружил в небесах над ними, и, по тому, как именно он кружит, Клара понимала – что-то шло не так. Очень сильно не так. Белокрылая гарпия тоже вдруг сорвалась с места, резко взмыла вверх – красиво взмыла, надо признать, – вспышкой снежных перьев пробила зелёную крышу, заложила крутой вираж. – Скьёльд? Однако маг не отвечал – брови сошлись, лоб нахмурен, кулаки сжаты.