Рука Клары зашарила у пояса, невольно отыскивая верную шпагу. Нашла лишь пустоту. – Ничего, – сквозь зубы процедил чародей. – Ничего. Начинаем, госпожа Клара. Нам нужна твоя память. Но нет, не та, о которой мы обычно говорим. То, о чём, быть может, забыла ты сама. Ирма! Не стой столбом. Волк пусть сторожит. На этих крылатых надежды мало. – Это ещё почему? – оскорбилась за мужа Клара. Он, конечно, ревнивец, каких мало, но муж! – Мимо Сфайрата и муха не пролетит! – Муха-то, может, и не пролетит, – маг сосредоточенно водил руками по воздуху, ни дать ни взять – художник, пишущий незримую картину. – Да только не от мух я беды жду – Ирма! Руны Хейсара ты же проходила? – Да, господин Скьёльд… – еле слышно отвечала та. – Тогда начинай. Весь малый круг – отсюда и досюда. – Я могу помочь? – Нет, госпожа Клара. Просто стойте и вспоминайте. Вспоминайте Мечи. Так мне будет проще добраться до сути. Легко сказать – вспоминайте Мечи! То, что она так старалась забыть… Конечно, троица эта всегда была ей подозрительна. Однако они и впрямь вылечили Зосю, они и впрямь помогли им со Сфайратом. Небескорыстно, конечно же, однако помогли. Но ведь Мечи сгинули, сгорели, и никакая «память» не способна вернуть их назад. Такое не вышло б и у самого мессира Архимага в пору его расцвета. Можно, наверное, выковать новые клинки, но воссоздать те самые – не по силам даже богам, какие только есть. Она не знала, какая мощь вложена в Мечи, какими чарами они управляются. Что толку от её воспоминаний? Но что, если она откроет этим дорогу чему-то жуткому и совершенно непредставимому? Она слишком долго была боевым магом Долины, чтобы полностью отбросить подобные сомнения. Скьёльд, однако, мигом её понял. – Госпожа Клара!.. Не останавливайтесь!.. Ни в коем случае!.. Чей-то рык – Сфайрат, кто же ещё! – Отойди от неё!.. Волна тепла и запах разогретого металла – дракон был уже здесь, рядом. – Господин дракон!.. Вам надо сдержать!.. «Почему я ничего не вижу?!» Осознание этого рухнуло, словно тяжкий боевой молот. Перед ней был всё тот же лес, но пустой, она в одиночестве застыла среди зелёной чащи, спокойной, умиротворённой, а звуки и голоса пробивались к ней словно сквозь плотную вату. «Что ты со мной сделал, маг?!» – хотелось ей крикнуть, однако она понимала, что кричать нет смысла. Вспоминай Мечи, это единственный путь назад, всплыло холодное понимание. «Скьёльд!.. Убью!..» «Это не так-то просто будет сделать. Даже дракону, как говорил тот вампир. Но, госпожа Клара – попытайтесь понять, что мы не хотим вам вреда. Ни вам, ни вашим детям. Напротив, мы сейчас спасаем их всех». А снаружи уже доносилось невнятное: – Ой, ой, ой!.. Господин Скьёльд!.. – Ирма! Руны, Ирма!.. Шипящий свист, словно рубят воздух стремительные крылья. – В круг! В круг, кому говорят!.. Певучий женский голос, похоже, той самой адаты Гелерры. Приглушённое, далёкое, ненастоящее – на самом деле оно-то как раз и было настоящим, но вернуться к нему Клара не могла. Пока не могла. «Поторопитесь, госпожа!» Поторопитесь? Но куда? И что нужно сделать? Там, у них, уже вскипел бой, а она торчит здесь, в каком-то мираже, пялится на мягкую травку да на зелёные листочки, понятия не имея, что нужно сделать! «Вспоминайте Мечи!» Широкие ветви склонялись к ней, их едва шевелил лёгкий ветерок. Вокруг никого и ничего. Меч? Какой Меч? Что ей вообще тут делать?! Клара редко когда ощущала себя настолько беспомощной. Отец-Древо терпеливо ждал, как ждал бессчётные века. А потом Клара услыхала негромкий стон. Скосила глаза – и увидала тело, распластанное на изумрудной траве, тело, навылет пробитое иззубренным копьём с обломанным древком, – острие вышло из груди, разорвав серебристую кольчугу тонкой работы, с такой силой оно было пущено. Эльф. Паутинно-тонкие волосы спутаны, испачканы кровью, левая щека разрублена молодецким взмахом секиры. А потом его добили ударом в спину. Он был ещё жив, когда Клара опустилась над ним, встала на колени, уже понимая, что всё кончено. Жизнь таяла в глазах Перворождённого, предсмертный пот поблёскивал на челе; и заклятие первой помощи, уже готовое сорваться, умерло на кончиках пальцев чародейки. Вместо этого Клара осторожно закрыла остекленевшие глаза. Обернулась – в трёх шагах застыло ещё одно тело, заметно меньше, тоньше первого. Но – те же золотистые волосы, их светлая пена смешалась с кровью. Девушка-эльфка, высокие скулы и миндалевидные глаза, в которых стояли слёзы. Из раны на груди выбивается толчками кровь, меж понапрасну прижатыми к месту удара пальцами. – Аэнна… – лёгкий шёпот, побелевшие губы едва шевелились. «Госпожа» на одном из эльфьих диалектов. – Аэнна… отомсти… Ничего этого нет, с отчаяньем подумала вдруг Клара. Это всё Скьёльд, его работа, это он наводит морок!.. Он хочет, чтобы я возненавидела тех врагов – наверняка гномов – что убили эту пару!.. Однако руки чародейки уже творили то же, что и всегда, когда рядом оказывался раненый. Сила возле Отца-Древа текла легко и свободно, с фаланг волшебницы потекли тонкие струйки белоснежных искорок – ого, мощи так много, что начинаются видимые манифестации чар! – врываясь в рану, тщась стянуть, залатать разорванные жилы, остановить кровотечение, заставить вновь биться угасающее сердце. Она не думала, морок это или нет; маг всегда исходит от того, что перед ним умирают по-настоящему, и всегда старается помочь. И слава всем богам, если это окажется всего-навсего мороком. Война, да?.. Война, в которой ей предстоит встать на сторону эльфов? И возненавидеть их врагов? Тогда Отец-Древо сочтёт её достойной Деревянного Меча? Слишком просто, Скьёльд! Боевой Маг Долины ненавидит своих врагов очень, очень редко. Пока тянулись золотые годы молодости и она, Клара Хюммель, принимала заказы – то всегда действовала с разбором. Если устранить негодного правителя, то должен он быть совсем негоден, а тот, кто платил ей звонкое золото, должен был быть всё-таки лучше. На самом деле лучше. Вставать на чью бы то ни было сторону в простой войне народов нет смысла. Как правило, движут ими древние обиды, когда уже не докопаешься, «кто первый начал». Она спасала принцесс от постылых браков, да и принцев тоже. Она помогала пресечь зло, творимое каким-нибудь обезумевшим от крови и власти колдуном (или колдуньей, такое случалось, хоть и реже). Она в конце концов помогала своим Гильдиям. – Кто на вас напал? – она держала голову эльфийки на коленях, удерживая в фокусе исцеляющие чары. Если это морок, то очень хороший морок. – Dverger… Гномы. Кто бы сомневался. – И люди. Silfur Herkl??i… Серебряные Латы. Какие ещё «серебряные латы»? Не было в Мельине никаких серебряных лат! Откуда это вообще здесь? Почему не совпадают языки?! Или она, Клара, просто не знает – наречия эльфов, в общем, все схожи, все произошли от одного изначального; конечно, скорее всего, она просто спутала. Раненая захлебнулась, умолкла, однако чары работали, сердце билось ровнее и сильнее. Если это морок, то дьявольски близкий к настоящему. Тёмно-зелёное с серебром одеяние эльфийки мокро от крови; на виске – свежий ожог.