Темнота. Здесь ничего не изменилось, никто сюда не заходил. – В кабинет иди, – прозвучало ворчливое, и Сильвия едва не взвизгнула самым позорным образом. Она повиновалась. Шторы тут были плотно запахнуты, а в камине, затрещав, вдруг взвилось пламя. – Угощения не будет, милочка. Серый призрак парил в паре дюймов над полом, между Сильвией и огнём. – А теперь ты расскажешь мне во всех подробностях, что произошло в Долине за последнее время. Ничего не упускай. В животе Сильвии перекатывался липкий холодный ком. Было страшно. Очень. Что ты натворила, глупая?! Однако она заговорила. Разумеется, Игнациус сумеет разузнать всё и сам, так пусть убедится в её правдивости и преданности. Великий Архимаг слушал, время от времени его бесплотное лицо дёргалось, словно он пытался приподнять бровь, как бы в знак иронического удивления. – Значит, приняла Хаос… да, это я почуял. Подняла гоблинов? Умная девочка. Хороший отвлекающий маневр. Отбила все атакующие чары? Гм, ловко. Ирэн Мескотт сломалась, когда ты пообещала отдать её гоблинам? – тут последовало довольно-таки гнусное хихиканье. – А что, отличная идея. Жаль, что не осуществила. Впрочем, может, ещё воплотим. Никогда не любил эту ханжу. Небось старшей адепткой бегала к старику Динтре, постель ему грела, чтобы взял к себе в ординатуру, а потом-то, глянь, моралисткой заделалась. Так, решила основать державу? Неплохо, неплохо, дорогая. Начала с Джерто? Тоже логично. А потом что? Куда вылазку устроили? Мир серебристых шаров, где читают заклятья? Голос Архимага дрогнул, и Сильвия подумала, что впервые смогла удивить его по-настоящему. Ну, или он достаточно искусно это изобразил. Она продолжала рассказывать. Призрак внимал, от него волнами расходился холод. Верно, там, в камере башни, Сильвия это не ощутила; сейчас почувствовала в полной мере, руки покрывались гусиной кожей. Однако она продолжала, делая вид, будто ничего не замечает. – По имени Кор Двейн, э? – призрак сделал попытку сесть в кресло, провалился сквозь него и пробормотал нечто не слишком принятое в обществе юных дев. – Проклятье, вечно забываю про это… Чародей Двейн, значит? Никогда о таком не слышал. На каком языке он с тобой говорил? – На языке Долины, мессир. – Хм, хм, хм… – паря над полом, призрак двигался туда-сюда, по привычке хозяина дома прохаживаться от стены к стене своего кабинета. – Ну ладно. Так и зачем он сюда пожаловал? Сильвия ответила. Честно. – Зелёные кристаллы? Вселенная, превращающаяся в один огромный смарагд? – голос бестелесного Игнациуса был ровен, лишён всяческого выражения; в камине мерно трещало пламя, уютно плясали на портьерах отсветы, а Сильвии становилось всё страшнее и страшнее. Ей, не испугавшейся даже Хаоса! – Хорошо, – помолчав, мессир Архимаг вновь воззрился на гостью. – И как же он, моя дорогая, оказался у тебя в мешке? Чего не поделили? – Он сказал – ему нужно «кольцо» всех магов Упорядоченного, чтобы остановить зелёную напасть, а потом и Неназываемого… – И это всё? – призрак пялился на Сильвию булавочно-острыми чёрными зрачками, настоящими провалами в Ничто. – Нет, мессир. Ещё ему требовалась моя память – об отцовском фламберге. Это, дескать, очень необычный меч… – Воистину, – буркнул призрачный хозяин. – Будь он обычным, на кой он тогда этому Двейну? И вот после этого у вас и возникло… гм… маленькое разногласие? Сильвия кивнула. – Но я его не специально ловила, мессир, клянусь! Он меня парализовал… – Фу-у! Как так?! Тебя, лучшую из лучших?! В одиночку взявшую всю Долину?! – Сильвия мучительно покраснела. Кор Двейн был не первым, взявшим верх над ней в последнее время. – Врасплох застал… – проворчала она наконец, чтобы хоть что-нибудь сказать. – Врасплох! – неподдельно возмутился Игнациус. – Никакие двейны-шмейны не должны были тебя обхитрить!.. А ты, милочка, попалась на уловку столь же древнюю, как игра в напёрстки на всех без исключения базарах Упорядоченного!.. Будь я твоим наставником – выдрал бы, честное слово! Сильвия низко опустила голову. Отчего-то вдруг вспомнилось её первое появление в Долине, когда здешние обитатели казались всемогущими полубогами, и она была согласна на всё, лишь бы мессир Архимаг взял её в ученицы. Постель так постель, кое-что поострее в оной – да запросто. И как же всё изменилось!.. Нет, теперь она что-то могла бы позволить только одному человеку. Человеку, одолевшему её в честном бою, лицом к лицу. Человеку, о котором она не сказала мессиру Архимагу ни единого слова. – Виновата, мессир Архимаг… – То-то же, что виновата. Ну да ладно, повинную голову меч не сечёт! Так как же ты его всё-таки словила? – Это не я, честное слово! Это когда его кристалл взорвался, видать, что-то сдвинулось… – Сдвинулось! – ядовито передразнил призрак. – В голове у тебя кое-что сдвинулось, не иначе! Это ты, ты сама. В последний момент перед обездвиживанием. Неплохо, неплохо, кстати. Ладно, с этим субчиком мы разберёмся попозже; пусть сидит, ничего с ним не сделается. Пока что займёмся мною. И ты мне поможешь, госпожа распорядительница Совета, – призрачный рот сложился в ехидную ухмылку. – Разумеется, мессир. Что нужно сделать? – Будто не понимаешь! Я, как нетрудно заметить, нахожусь в бестелесной форме. Это несколько неприятно и мешает получать привычные удовольствия. Я маг старый, поживший, некоторые привычки менять трудно. – Я понимаю… – Сильвия склонилась ещё ниже. «Болтаешь ты больно много, мессир, недопустимо много для владыки Долины». – Что нужно сделать, сударь Архимаг? – Восстановление плоти-вместилища для спиритуального состояния сознания. Этого, как я понимаю, вам в Академии не читали. Сильвия помотала головой. – Перестраховщица Мескотт, – фыркнул Архимаг. – Самое простое, это, конечно, обычный заместительный ритуал но я в этих делах недопустимо старомоден, милочка. Поэтому никого приносить в жертву мы не станем. Я в конце концов брезглив. Да и к своему старому телу как-то привык. Так что займёмся магией Творения. Ты девочка способная, справишься. А я скажу, что нужно делать. – Да, господин. – Надо же, – вслух подивился призрак, – какая послушная!.. Зная тебя, милая, мне надлежит насторожиться, не так ли? Но тебе, дорогая, куда выгоднее мне помогать и дальше. Потому что мне, хе-хе, весьма понравилась твоя адвентюра. Показала ты всем этим чародеишкам – без мессира Игнациуса Коппера они никто и ничто. А уж про боевых магов и говорить теперь не приходится. Кто там заправляет-то сейчас? – Эвис Эмплада, мессир. – Эвис!.. Превеликие силы, да она в лучшем случае сгодится на подхвате, если какого-нибудь спрута в Межреальности завалить понадобится. Да-а, тебе, госпожа распорядительница, много работы предстоит, пока из них хоть что-то путное сделаешь. Я-то жалел их, миловал, не принуждал – а надо было и палку взять! «Быстро ж ты от своих же магов отказываешься!..» – Впрочем, всё это роли сейчас не играет. Займёмся, милочка, высшей магией. Творением. Воссозданием. – Гомункулус, мессир? – осторожно осведомилась Сильвия. – Гомункулус! – призрак воздел руки, потряс ими, словно в отчаянии. – Гомункулус – это для колдунишек самого низшего разряда!.. Ты б ещё голема предложила смастерить!.. Из глины! Да козье сердце в грудную клетку!.. Правильно тебя дед порол, да, видать, мало!.. Сильвия пропустила это мимо ушей. – Смиренно склоняюсь перед гением мессира Архимага. Мой слабый разум не в силах постичь глубины его замыслов. – Да уж, – хмыкнул Игнациус. – Но не бойся, ничего постигать тебе и не придётся. Будешь просто выполнять мои указания. Бери перо. Чернильницу открой. Записывай, а то знаю я вас, молодых, – вместо сушеного крыла летучей мыши кинете хвост мыши обычной, и прощай, все чары. Записывай, потом пойдёшь в запасники Академии – я скажу, в какие именно, – и всё принесёшь… …Сильвия трудилась весь остаток ночи, до самого рассвета, забыв о сне и отдыхе. Список мессира Архимага был длинен. Кое-какие особые ингредиенты, к счастью, хранились у него дома, и за ними не надо было отправляться на другой край Упорядоченного. Однако остальное, менее редкое, требовалось в изрядных количествах. Она опустошила академические склады. Кое-что пришлось затребовать у целителей, погодников и, как ни странно, парфюмеров. В жуткой беготне прошли целых два дня; Башню Высшей Защиты заперли и опечатали. Чёрная глобула по-прежнему парила над каменным полом, по-прежнему по блестяще-мокрым бокам пробегали алые сполохи. Внутри небольшого шара заключена была жуткая, непредставимая сила, и у Сильвии голова шла кругом при одной мысли, что ей удалось пленить этакого чародея. Правда, непонятно теперь, что с ним делать. Ловушка не была идеальной, рано или поздно она распадётся сама. В принципе, можно было соорудить другую западню, побольше, и упрятать там эту напасть до скончания времён; но мессир Архимаг продохнуть Сильвии не давал, так что даже подумать было некогда. В подвале его дома нашёлся закут с идеально гладким, отполированным лучше самого зеркального зеркала полом. На этом полу Сильвия, встав на четвереньки, ползала туда-сюда, осторожно вырисовывая тонкой кисточкой и особой чёрной тушью неимоверно сложное построение, требовавшее поистине каллиграфической точности. С изготовлением туши тоже пришлось повозиться. Вдобавок её приходилось варить очень мелкими порциями, мечась меж алхимическими аппаратами. Словно героиня известной во многих мирах сказки, Сильвия от восхода до заката и от заката до восхода дробила, размалывала, растирала, нарезала, выпаривала, настаивала, возгоняла, сублимировала и так далее и тому подобное – всё под ехидные комментарии мессира Архимага. Правда, надо отдать ему должное, указания он отдавал понятные и помогал много. «Зачем я это делаю? – терзалась Сильвия. – Зачем я сама вытаскиваю этого брюзгливого старикашку из посмертия?! Почему я не убежала тогда?.. Или почему бы мне сейчас как бы случайно что-то не перепутать?» Правда, с перепутыванием у неё едва ли что-то бы вышло – мессир следил за ней с поистине орлиной зоркостью и неослабным вниманием. Висел над плечом серым облаком, хорошо ещё – не дышал в затылок (он, собственно, вообще не дышал). И, пока пальцы Сильвии, мучительно ноя, выводили жутких уродцев неведомых ей рун (мессир любезно заставлял их проявляться серыми тонкими линиями перед нею), мысли её с завидным упрямством возвращались всё к тому же предмету. К Хагену Хединсейскому. Последний Ученик последнего Истинного Мага, ещё не сделавшегося Новым Богом. Вырванный из привычного течения времени; наверняка не бессмертный, но душу его Великой Реке унести к Серым Пределам никак не удавалось. Суровый, жёсткий, беспощадный к врагам, но готовый миловать поверженного. И страшно, невероятно одинокий. Одинокий волк, поистине.