— …на износившуюся старую туфлю! — вот так он закончил. Что было дальше — вы догадались, конечно. Удар Топа был тщательно выверен: ощипанный Миша брякнулся точнехонько между скамьями. Будто шар, по прямой вбитый в лузу. И не встал. А я растерялся. Хлопоча над пасмурным Мишей, усовещал Топа: «Ты, Топ, чего? С кем ты связался? Ему же, ничтожному, хилому, за пятьдесят перевесило, а ты — чемпион!» Я растерялся, но Топ вспомнил, что он — чемпион. Глянул коротко на отдыхающего паренька и пошлепал с голых трибун: стадион опустел, «Спартак» проиграл. На мне же осталась Сабина, остался и Миша. В глазах Сабины сейчас не было моря — темный омут в них был. Миша был недвижен, как труп. Было ясно, что Топ не вернется, и я занялся тем, который выглядел бездыханным: — Вставай же, приятель, очнись! Пожилой Миша скосил глаз на меня. Я понял его. — Топ ушел! — сказал я. — Как так ушел? — На всякий случай он не вставал. — Как это ушел? Ну, задам ему трепку! Задержите его! — Разве задержишь оленя? — грустно сказала Сабина. — Где этот хмырь? — паренек бодро вскочил и крутанул головой словно бы в поисках Топа. Но это неумно: вертеть головой после такого удара! И паренек схватился за шею: такой это человечище, Топ, что что бы ни сделал — все будет на совесть. — Где этот хмырь? — горько переспросила Сабина. — Да уж, конечно, опять побежал! — Бегал оленем, а прыгать станет козлом! — пригрозил Миша, грея затекшую шею ладонью. — Затеять драку из-за потрепанной туфли! Сабина! Как она вскинулась, погрустневшая гордячка Сабина, уяснив окончательно, что Топ, ее муж, затеял драку исключительно из-за Кроссовки, из-за негодяйки Кроссовки, которая даже в минуту позора своего обожателя вела себя как королева. Совсем легкое, почти незаметное «хи-хи-хи» соскочило с ее розового язычка, проглянувшего через полинялые полоски шнуровки. Она никогда не выказывала своего женского превосходства, наша Кроссовочка, воистину, неприступность, уверенность и в меру иронии — то, что и нужно, чтобы подвигнуть мужчину на подвиг! Однако ж и Сабина доказала, что кое-что стоит! — Эй, Топ! — негромко позвала она. И вот странность: муж, далеко убежавший в этот момент, он ее услыхал! — Джонсон потому победил, — сказала спокойно Сабина, — что бежал босиком! Как великий Абебе Бикила! Как, по всей видимости, и сам Фидиппид! Куда до них перегревшемуся Лассе Вирену! Представьте, удар оказался точнехонек — и шар от борта лег в лузу, как миленький: Топ скинул с ноги нашу туфлю! Бедные женщины! Бедный пожилой паренек! Так на мне они и остались: Сабина, потерявшая Топа и вряд ли что приобретшая, кроме плевого флирта! Миша, в очередной раз схлопотавший по шее — и если бы еще ему что-нибудь обломилось при этом! И, наконец, туфля, забытая под скамейкой. И если б не Топ, я, может, и сам забросил машинку, печатающую подругу свою, ведь столько столкновений с редакторами, столько невозвращенных пощечин, но Топ-то бежит! Он все бежит! Он бежит и сейчас, не торопко, но и не медленно, экономно расходуя углеводы, максимально используя энергию каждого вдоха. По слухам, он вышел из трех часов и даже, говорят, из двух с половиной, по слухам, он — чемпион нашего города (жителей — триста тысяч, среди них, может, имеются и марафонцы!). Но долго еще ему бежать и бежать, и никому неизвестно, что ждет его впереди, поскольку пика своих результатов марафонцы достигают до тридцати, не позднее, и, если рассматривать статистически, у Топа на все про все шестьдесят месяцев, и много ли это, или уже недостаточно, кто его знает. Ах, он верит, что победит всех однажды? Но то будет однажды! Ах, человечество живо рекордами? Но в марафоне рекорд не фиксируют! Ах, в Историю войдет его имя? Но кто сегодня помнит великого Абебе Бикялу? Кто слышал о знаменитом Лассе Вирене? Я? И я б не слыхал, если б не придумывал этот рассказ! Читал специальную книжку, представьте! Фидиппид? Эк заладили: Фидиппид, Фидиппид!.. Не тот ли это несчастный, имя которого — если верить другой специальной книжке о беге — звучит совсем по-иному. Феденикс — так там назвали его! — Мне тебя жалко, дружище! — артачится Топ. — Не результат важен — процесс! Кто не познал этого — тот и не жил! — вот так он откликается мне и ослепляет улыбкой, на секунду замедлив свой бег. На взгляд окружающих — тяжелый и нудный, на взгляд и мой, и его — упоительный. Но вот Топ спохватился. Снял с лица — будто влажной тряпочкой смыл — улыбку, расслабил все, что не нужно для бега, и вновь затрусил, преодолевал усталость и боль, сухоту в горле и немочь, этот высокий красивый брюнет, которому бы мастеровито работать, да строить свой дом, да ласкать красивых детей от веселой Сабины, а он все бежит и бежит, не обращая внимания на отсутствие дам и цветов. Хмурый дождь разогнал последних зевак, и только на противоположной трибуне осталась квадратоплечая физкультурка. Единственная, кто верит в звезду, единственно верная Топу. Единственная. Если не считать туфлю, хоть и брошенную, но так же по-прежнему верную. И до сих пор не могу я расставить оценки, в то время как Топ все бежит и бежит. Теперь уже — босиком. Куда и зачем ты бежишь, мой приятель? Стоит ли огорчаться, если долго и долго не удается пробиться к читателю? Не стоит, пожалуй! Так полагаю: писание книг — одно из жалких проявлений жажды земного бессмертия, способ (при том — не самый удачный) прорыва к потомкам. Отсюда выходит: зачем суетиться? Потомки прочтут, откопают… Но вот жуткий вопрос: скажите по совести, мой уважаемый, мой образованный современно собрат: вот Вы, лично Вы прочитали «Войну и мир», «Идиота», «Обломова» до конца, начиная с начала, без пропусков? Да-а-а? Что ж! Тогда в самом деле: зачем суетиться? Однако же… хочется! (А вслух говорю: надо! не мне! им очень надо! им нужен я!)… И суечусь… И огорчаюсь! Александр Жулин. Из цикла «Беседы с воображаемым собеседником». КАРНАВАЛ-84 Рассказ …по данным современной науки, оптимальный размер дырочек в солонке равен 3 мм2. («New Scientist», 1983, т.97, № 1344, с.367). Танцы затеяли днем. А что делать еще, если погода такая? Так задвинем окна тяжелыми ставнями, включим цветомигалку! Так отгородимся от мира, будем плясать, будем резвиться, как горные козы! Это вскричал самый умный и самый серьезный. Молодой человек по профессии инженер-электронщик. И первым заблеял. А действительно: в мшистом лесу сыро и чавкает. А действительно: погромыхивает. Ничего себе отдых, а? Мигом откликнулись: сотворим козью морду погоде! Бэ-э-э! Ирочка, что ж отвернулась? Какое такое влияние атмосферы? Какое такое давление? Скорее в танцзал! Не дрыхнуть же приехали мы сюда, не воблу обсасывать! Я-то? Я-то приехал сюда за здоровьем, …которое — ха-ха! — от этого хуже не станет! Эй, инженер, а сумеете электричество починить? Бэ-э-э, скорее в танцзал! И благодать наконец-то: в громе, в лучах цветомузыки совсем другой мир наступил — красочный, карнавальный! Рок-рок-рок-бенц! Танцуют они. Весело ломают тела. Зубоскалят, посмеиваются. Гляньте-ка: голыми пальцами скрутил провода! Дивитесь: кружок «Умелые руки»!