– Не знаю, мисс Катарина. Карета, дорогая карета. И они выпускают магические искры. Может быть, там что-то случилось, дорога все-таки. Нужно обождать. Я поспешно вышла на улицу и посмотрела назад. Нас действительно догоняла карета, к слову, весьма примечательная – глубокого бордового цвета, лакированная и явно очень дорогая. Карета остановилась, и я с замиранием сердца следила за открывающейся дверцей. Кто же в ней? Может быть, действительно кто-то попал в беду? Или что-нибудь сломалось, дорога все же ухабистая. А если это мистер Уотсон? Что, если он решил, что я пытаюсь сбежать? – Мисс Ломаш, куда это вы направились? Я с облегчением выдохнула, едва завидев вышедшего из кареты мужчину. Дорогой костюм мистера Хидса никак не вписывался в пейзаж грязной размытой дороги на фоне пылеподобного дождя. Его начищенные до блеска туфли сразу же посерели от жидкой грязи, и поверенный недобро выругался. – Вы напугали меня, мистер Хидс, – улыбнувшись, сказала я. Мужчина быстро шел ко мне, прикрываясь шляпой от холодного порывистого ветра. – Замерзнете, давайте внутрь. Поверенный первым забрался в мой транспорт, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. – Хорошо тут у вас, – зябко ежась, заметил поверенный. – Саламандры? – Не заговаривайте мне зубы, – с улыбкой сказала я. Все же я очень обрадовалась, увидев мистера Хидса. Пожалуй, он единственный человек в Меренске, кому мне хотелось доверять. – Зачем вы следили за мной? – Откровенно говоря, я не следил, – согревая дыханием озябшие руки, ответил он, – а вот магический маячок очень даже. Трогай! – громко крикнул он, высунувшись в окно. – А ваша карета? – недоуменно спросила я, осознав, что мы уже тронулись. – Моя карета вернется в Меренск. К тому же у меня там прохладно, саламандры уже старые, пришлось отпустить их на волю. Поэтому о прогретой карете, как у вас, мне остается лишь мечтать. Так что, куда едем? – В Ростолье, к некоему мистеру Саирусу, – продолжая глупо улыбаться, ответила я. – Чем он обязан нашему визиту? – словно невзначай поинтересовался поверенный. Выглядел мистер Хидс совершенно спокойным и даже расслабленным, но азартный блеск в глазах от меня не укрылся. – Я ездила к Николаю, он открыл шкатулку, и в ней я нашла это. – Поспешно извлекла из сумочки свиток вместе с письмом, адресованным мне, и протянула мистеру Хидсу. Поверенный быстро пробежался взглядом по строчкам и, аккуратно сложив, поместил свиток в собственный карман. – Верните! – возмущенно воскликнула я. – Боюсь, заклятие, которым окутан свиток, неблагоприятно сказывается на вас, – усмехнулся мистер Хидс. – Что? Какое заклятие? Уже в который раз за последнее время я перестала что-либо понимать, поэтому вопросительно воззрилась на собеседника в ожидании объяснений. – Как бы вам объяснить? Вы совсем ничего не смыслите в магии? – Я делаю яды, это наука. К магии я не имею никакого отношения. Почему-то вопросы о магии всегда меня задевали. Маги считали себя людьми высшего сорта, и мне это не нравилось. Многие годами пытались открыть у себя магические способности, я же после неудачной попытки стать пифией больше не обращалась к столь эфемерному явлению, как волшебство. С ядами все куда проще: важна точность, хорошая память и верные расчеты – и никакой магии. – И это очень хорошо, – как-то слишком мягко сказал поверенный. – На этом свитке есть следы определенной магии, той, что побуждает нас к действию. Это как подчиняющая магия. Понимаете, о чем я? Да, я слышала о заклятиях, которые лишали человека воли и заставляли подчиняться чужой. Я кивнула, пока еще не понимая, для чего деду нужно было оставлять заклятие на свитке. – Так вот: в послании сказано, что вы должны предупредить всех этих людей. Но, видимо, мистер Бреннон не знал, станете ли вы это делать, поэтому решил подтолкнуть вас с помощью заклятия. – То есть так он решил заставить меня сделать это? – удивилась я. – Именно! Я задумчиво почесала подбородок, осмысливая информацию. Действительно, я сама не могла объяснить свой порыв немедленно отправиться к одному из этих людей, бросив все свои дела, никого толком не предупредив. – Хорошо, но теперь заклятие действует на вас? – Нет, для меня оно как раз безвредно, – иронично улыбнулся мистер Хидс и продемонстрировал массивное кольцо-печатку на своем пальце. – С тех пор как я приобрел эту прекрасную вещь, подобная магия на меня не действует. – В самом деле, прекрасная вещь. В мире, где полно магов, такие вещички просто необходимы. Но подчиняющие заклятия запрещены законом Диосты, поэтому используют их, как и смертельные, крайне редко. Не значит ли наличие этой вещицы, что мистеру Хидсу довольно часто случается сталкиваться с ними? Впрочем, не мое дело. – Теперь вы заговариваете мне зубы? – с улыбкой поинтересовался мистер Хидс. – Нет, что вы. Просто задумалась: для чего дед наложил эти чары? – Ну-у-у, у меня есть несколько вариантов: он действительно хотел защитить этих людей и пребывал в полной уверенности, что их жизни под угрозой. Он хотел завести вас в какую-то хитрую ловушку, что менее вероятно, и третий вариант, который пугает меня так же сильно, как и привлекает, – чары наложил не он. Сердце сжалось, едва до меня дошел смысл последней фразы. А что, если это действительно не мистер Бреннон? Кто тогда? Убийца? Я сглотнула. – Зачем же тогда мы едем? Мистер Хидс невозмутимо пожал плечами. – Но ведь может быть верен и первый вариант. К тому же раз ваш родственник упоминал об этих людях, они довольно хорошо знакомы, а для нас сейчас никакая информация не будет лишней. – Вы правы, – немного подумав, согласилась я. Тем более зачем убийце просить меня предупредить кого-то? Глупо это. – Кстати об информации. – Мистер Хидс поспешно распечатал конверт с моим именем. – Почему не прочли? – Хотела попросить вас сделать это. Если в письме он просит прощения, то я не стану читать, если же в нем есть что-то полезное для нашего дела, стану. – Как скажете, – пожал плечами поверенный и углубился в чтение. Я нервно ерзала на сиденье и в конце концов не вытерпела, спросила: – Ну что там? – Он просит прощения, но на вашем месте я бы все же прочел. Мистер Хидс протянул письмо, и я взяла его. Читать не хотелось – наверное, потому, что я еще не была готова простить мистера Бреннона. Но тем не менее взгляд побежал по ровным строчкам короткого послания. «Катарина, ты должна знать и верить, что я всегда любил тебя, был рядом и оберегал. Единственное, о чем я жалею в своей жизни, – это о времени, что я провел без семьи. Я не мог поступить иначе. Это не из-за того, что я не люблю тебя или плохо отношусь к твоей матери, а только потому, что мой враг слишком силен и безжалостен. Поверь, будучи рядом, я мог бы навлечь на твою семью настоящую беду и никогда бы не простил себя за это. Пару месяцев назад я был уверен, что мой враг уничтожен, и даже приезжал в Глонвуд, надеясь поговорить с тобой. Я писал твоему отцу, но и он не ответил мне. И хвала Безликой! Потому что враг мой оказался куда сильнее и хитрее меня. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. И ты, дорогое мое дитя, должна запомнить лишь одно – я никогда не бросал тебя, я хотел лишь защитить. Но я расслабился, решив, что враг повержен, и выдал себя. Показал, что ты дорога мне. И за это тоже молю о прощении. Сейчас ты, вероятнее всего, в Меренске. Продай все, что получишь в наследство, и уезжай. С такими деньгами ты сможешь скрыться так хорошо, что мои беды и проблемы никогда не смогут тебя отыскать. Я не смог дать тебе любовь, но обеспечить твое безбедное существование обязан. Не отказывайся от моего подарка. Твой Доминик Бреннон». Первая слезинка прочертила влажную дорожку на щеке и упала на белый лист. Почему-то кольнуло сердце, и я поспешила спрятать послание в сумочку. Нельзя быть слабой. Нельзя показывать свою слабость. Я мельком взглянула на мистера Хидса, который нарочито изучал пейзаж за окном. Я обдумаю это письмо, обязательно обдумаю, когда буду одна, наедине с собой. Сейчас же лучше отвлечься, чтобы не разрыдаться по-настоящему. – Вы говорили, что постараетесь узнать о ходе расследования. Вам удалось? Мистер Хидс напрягся и, сложив руки в замок, чуть наклонился вперед. Он продолжал делать вид, что ничего не произошло, словно бы не заметив моей реакции на письмо. – Денери предпочитает держать подробности этого дела в секрете, но кое-что я все же узнал. Я подалась вперед, навстречу мистеру Хидсу, глядя на него с нескрываемым жадным интересом. – Вы не единственная подозреваемая. Есть еще два человека, которым запретили покидать Меренск, но Кларенс, помощник Денери, ставит на вас. Я удивленно нахмурилась. Мистер Деш казался мне приятным молодым человеком, не представляющим угрозы и даже сочувствующим. – Так вот – Денери бесится, что у него нет следа настоящего отравителя, и пытается разглядеть его хоть в ком-то. А Кларенс Деш уверен в вашей виновности, и, откровенно говоря, если бы не упрямство Денери, он уже бросил бы вас в темницу. – Какой ужас, – пробормотала я. Почему-то не верилось, что мистер Уотсон заступается за меня перед помощником, но словам мистера Хидса я пока верила безоговорочно. К тому же в жизни часто оказывается так, что тот, кто вызывает симпатию, в итоге предстает в дурном свете, а вызвавший неприязнь может стать союзником. Конечно, сомневаюсь, что мы с мистером Уотсоном когда-либо станем добрыми друзьями, но жизнь – штука крайне непредсказуемая. – Улик у них нет. Только состав яда, способ отравления и одна из записок шантажиста, которая все же попала к патрульным. Я выяснил, что она лежала на столе, когда нашли тело, поэтому ее и забрали. Я задумчиво закусила губу. Идей о том, кто может оказаться преступником, не было. Если бы я знала деда, понимала, в каких кругах он вращается, была бы в курсе его дел… – Но почему подозревают меня? Все, что мне предъявлял мистер Уотсон, – простые домыслы, ни единой улики или факта. – Вы получили состояние, что само по себе странно, особенно учитывая, что вы не были близки с дедом. У вас был доступ к дому, соответственно, вы могли забрать важные улики раньше следователя. Ваша профессия тоже сыграла роль, ведь считается, что ядами занимаются либо преступники, либо чокнутые ученые, но вы слишком молоды и привлекательны, чтобы вас можно было отнести к последним. Затем яд: вы знали, как убить конкретно этим средством. Прах, опять же, его ведь не просто так украли. – Но зачем убийце прах? – невежливо перебила я. Не раз задавалась этим вопросом, и, помнится, мистер Хидс недавно намекнул, что знает ответ, но говорить в особняке, в присутствии Уайлда, почему-то не стал. – Ну как же. Ведь спустя тридцать дней после кончины следователи могли бы считать воспоминания мистера Бреннона с помощью праха. Мои брови снова нахмурились, выражая крайнюю степень недоверия. – Воспоминания с помощью праха? Никогда не слышала ни о чем подобном.