— Мантоли убили не там, где обнаружили труп. Глава 8 В четыре часа Сэм Вуд заехал в участок узнать, как идут дела. Заметив многозначительный взгляд Пита, теперь дежурившего днем, он сразу направился в туалет, где вскоре появился и коллега. — Слышишь, сегодня утром твой приятель Вирджил загнал Гиллеспи в задницу. Сэм проверил, пусты ли туалетные кабинки. — А что случилось? — Как я понял, Гиллеспи откопал еще подозреваемого, а Вирджил с ним быстро распрощался. — Что за подозреваемый? — Да какой-то тип, проезжал здесь в ночь убийства. Его засек Ральф, этот парень из придорожного бара, доложил Гиллеспи, и шеф приказал привезти этого человека сюда. Потом он свалил допрос на Вирджила, а тот его отпустил. — И Гиллеспи позволил ему уйти? — Именно. Затем у них состоялся небольшой разговор. — Кто бы сомневался! — Нет, ты меня не понял — разговор у них был почти приятельский. Арнольд проходил мимо кабинета и слышал, как Вирджил что-то объяснял Гиллеспи, а шеф слушал, смиренный как агнец. Арнольд не уловил ничего из беседы, но, похоже, это было что-то важное. Попробуй выпытать у Вирджила. Спроси, как продвигается дело, покажи, что тебе интересна его работа. — А он здесь? — Нет, он влез в свою развалюху и свалил. Куда — никому не сообщил. — Может, соскучился без женщин и двинул поискать себе черномазенькую красотку? — Сэм произнес эти слова, и ему стало стыдно. Не следовало так говорить. — Ну, не знаю, — протянул Пит, — уж слишком он умен для черномазого. Уверен, парень сейчас что-то копает по делу. — Да я пошутил, — пробормотал Сэм. — Вирджил — парень что надо. Не удивлюсь, если он раскрутит дело. — Что толку? Гиллеспи все равно потом отпихнет его в сторону. — Это так, но Вирджил не болван. — Он самый толковый черный, какого я вообще встречал, — заключил Пит. — Ему бы родиться белым. Это была уже высшая похвала. Сэм кивнул, соглашаясь. Преподобный Эймос Уайтберн был облачен в черную сутану, хотя стояла жара и он находился дома. В очень скромной гостиной мебель не меняли уже много десятилетий. На полу потертый дешевый ковер, такие же древние шторы на окнах. Однако в этой маленькой комнате было чисто прибрано и все выглядело достойно. — Вы оказали мне честь, — проговорил преподобный Уайтберн гулким басом. — За все годы, что я служу в этой общине, из полиции ко мне обращаются впервые. — Наверное, вы настолько успешно руководили своей паствой, — учтиво заметил Тиббз, — что у полиции никогда не возникало необходимости. — Спасибо на добром слове, мистер Тиббз, но, боюсь, тут все обстоит иначе. Вам часто приходится бывать на Юге? — Нет, — ответил Тиббз. — Я езжу к матери, она живет в этих краях. Пытаюсь уговорить ее переехать в Калифорнию, где я смог бы создать ей лучшие условия, но она старая и не хочет никуда двигаться. Пастор кивнул. — Некоторые нашим братьям, которые прожили здесь всю жизнь, очень трудно было бы привыкнуть к другому климату. — Вам, должно быть, известно, — продолжил Тиббз, — что двое суток назад в городе убили человека. Я расследую это преступление, разумеется, официально. И сейчас меня интересуют два момента — где это случилось и чем его убили. Преподобный Уайтберн подался вперед, и кресло заскрипело под его весом. — Я слышал, несчастный встретил свою судьбу на середине шоссе. — Нет, — возразил Тиббз. Пастор задумчиво потер массивный подбородок. — Может, вы как-то это поясните? — Разумеется, — произнес Тиббз, — но только прошу никому ничего не рассказывать. — Ни в коем случае, — заверил его пастор. — Маэстро Мантоли убили не в центре города, а на окраине. Вероятно, в вашем районе. Пастор снова пошевелился в своем неудобном кресле. — Как вы это определили? — Внимательно осмотрел труп и сделал выводы. Пастор помолчал, а затем осторожно спросил: — Мистер Тиббз, неужели в совершении данного преступления подозревают кого-то из наших братьев? — Насколько мне известно, — мягко ответил Тиббз, — никому еще в голову не пришло свалить убийство на негра. — Это само по себе маленькое чудо, — отозвался пастор. — Извините, я вас прервал. Пожалуйста продолжайте. Тиббз внимательно вгляделся в пастора, похожего на бывшего боксера-тяжеловеса, и произнес: — Мантоли убили деревянной дубинкой, вероятно, сосновой. Окончательно это станет ясно, когда придет заключение из лаборатории лесного хозяйства. Я отослал им частицу, которую извлек из головы трупа. Но это была не специальная дубинка, а какой-то обрубок. Браться за поиски мне одному бесполезно. И я пришел к вам с просьбой, поскольку слышал, что вы уделяете много внимания неграм-подросткам. Преподобный Уайтберн задумался, наморщив лоб и перебирая пальцами невидимые четки. — Эта деревяшка, наверное, не очень велика. — Думаю, не более метра. — Может, это было полено? — Пастор вновь погрузился в размышления. Тиббз терпеливо ждал. Вскоре преподобный Уайтберн произнес: — Мистер Тиббз, я попрошу ребят из нашего молодежного клуба — это мальчики и девочки от десяти до пятнадцати лет — собрать дрова для церкви и потребую, чтобы они готовые наколотые поленья нигде не брали, даже если станут предлагать бесплатно. Я сделаю из этого игру. А когда они явятся сюда со своими находками, а их будет наверняка много, попытаюсь отыскать нужную вам деревяшку, если вы укажете хоть какие-нибудь признаки. — Там на конце коричневая засохшая кровь. Шансы, что дети найдут что-либо подходящее, невелики, но попробовать стоит. Преподобный Уайтберн кивнул. — Мы займемся этим прямо сейчас. Обещаю вам, что ребята основательно очистят окрестности от валяющихся деревяшек. А зачем они на самом деле нужны, им знать не обязательно. — Переезжайте в Калифорнию, — проговорил Тиббз, не скрывая восхищения. — Там такие люди очень нужны. — Здесь я нужнее, — с достоинством промолвил пастор. Билл Гиллеспи снял трубку, как только телефон зазвонил. — Слушаю. — Билл, оторвись ненадолго от дел и подваливай ко мне. Тут собрались люди из городского совета, хотят тебя видеть. — Сейчас буду, Фрэнк. — Гиллеспи положил трубку и задумался. Звонил мэр, хочешь не хочешь, а надо идти. Проходя мимо дежурного, он пронзил его взглядом и с удовлетворением отметил, что в глазах полицейского мелькнул страх. Очень хорошо. Настроение у Гиллеспи улучшилось. Он двинулся под ярким солнцем к мэрии, размышляя о том, что если Фрэнк Шуберт чем-то и недоволен, то они быстро договорятся.