Я окончательно слетаю с катушек. Удар за ударом, разукрашиваю рожу бывшего мужа нашей красавицы. – Никто, – удар, – не смеет говорить такое о нашей женщине! – ААА! ХВАТИИИИИТ! – визжит он. – Кай! Остынь. Он сдохнет сейчас… – Рус кладет ладонь мне на плечо. Отхожу. Похоже, Ромчик потерял сознание. Набираю Семена. Посмотрим теперь, кто и куда что будет засовывать. Руслан Право мочить Ромчика оставляю Каю. У него удар сильнее и лучше поставлен. Сам же любуюсь, как морда ублюдка превращается в кровавое месиво. – Кай! Он сдохнет сейчас, – останавливаю друга, когда вижу, что мудак без сознания. Мы не убийцы. Но воздействовать силовыми методами умеем. Иду в ванную, набираю таз воды и окатываю Ромчика. – Бля! – орет он, – прекратите вы уже! Забирайте Ваську! Мне похуй на неё… только отвалите от меня… По-моему, он плачет. Фу, блядь! Мерзость, а не мужик! Кай уходит пообщаться с Сеней. – Ты же понимаешь, что просто так не отделаешься? – уточняю у ублюдка, – ты нашу женщину обидел, мразь. – Это всего лишь баба, – фыркает он, стонет, харкает кровью. Ухмыляюсь. Мне нравится смотреть, как он корчится от боли. Ведь Вася из-за него плакала. Он каждую её слезинку отмоет своей кровью. – Еще хоть раз назовешь ее бабой, я сделаю бабой тебя. Догадываешься, каким образом? – еле сдерживаюсь, чтобы не вмазать по морде. – Вы психи… – Скажи-ка, Ромчик, – беру стул и сажусь напротив, – как ты относишься к анальному сексу? Его побелевшая рожа красноречивее любых слов. Ухмыляюсь. Ахмедову этот недоносок придется по вкусу. – Ну что? – спрашиваю, когда Кай выходит из ванной. – Блядь, кровищей весь костюм испортил. Сеня скоро приедет, приведет этого в порядок, – он указывает на испуганное лицо Ромчика, – и на неделе представим его нашему богатому любителю горячих задниц. – Вы что задумали, гниды?! А?! Но мы оставляем ублюдка наедине со страшным осознанием. Выйдя из квартиры, чувствую лёгкое удовлетворение. – У нас есть еще пара дел, – говорю Каю, – тебе нужно перевязать кулаки. – Хуйня… это меньшее, что я могу для неё сделать. Мы направляемся прямиком в садик, где обижают Саньку. Он совсем малыш, но готов за себя бороться. Весь в мамочку. Но мы не допустим больше никакой борьбы. Вася создана дарить нам любовь, тепло и красоту, а не сражаться. Украшать собой наши жалкие жизни. А Санька должен расти, познавать мир. – Надеюсь, там ты кулаками махать не будешь, – ухмыляюсь, когда друг паркует машину у детсада. – Постараюсь, – ухмыляется Кай, – очень хочу взглянуть на этого Севу. – Сеня мне пробил кое-что, – закуриваю, пока мы стоим около машины, наблюдая за входом, где кучкуются мамочки. – И? – Ты удивишься. Всеволод Севастьянов – сын того самого Андрея Севастьянова. – Это тот ФСБ-шник, что трется у нас и тёлок снимает? – Кай удивленно выгибает бровь. – Угу. Этот ублюдок подкатил к нашей мамочке, она отшила его и теперь его жена решила, что Вася приставала к ее мужу. Пиздец трагикомедия. – И не говори. – Так что вместо мордобоя я предлагаю окунуть эту женщину во все то дерьмо, что она обеспечила Ваське и Сашке. Таких напугать легче легкого. Мы подбираемся, затем входим на территорию. Все мамашки мгновенно замирают. Еще бы. – Нам нужна Марина Севастьянова, – сурово говорю им. Вперед выходит тощая блондинка в дешевом шмоте. – Я… а что вы хотели? В нас тут же начинают активно стрелять глазками. – Это ваш отпрыск-переросток задирает нашего Сашку? Она испуганно таращится на нас. Боится. Кто бы сомневался. Мы большие, злые и очень опасные. – Еще раз твой сын хотя бы взглянет в сторону Александра, – нависаю над ней, – и разбираться будет мой друг лично. С тобой, с твоим бабником муженьком. Это ясно? Она смотрит на Кая. Огромного, лысого, агрессивного бывшего спецназовца и бойца смешанных единоборств. Блонда булькает что-то нечленораздельное. Мамашки начинают шептаться. – И в качестве бонуса. Твой жалкий муженек каждую пятницу просаживает в нашем казино на малолетних шлюх кучу бабла. Сам их клеит, а потом трахает до самого утра. Если хочешь взглянуть своими глазками, вот визитка с адресом. Он обычно прибывает в семь вечера. Оставляет мамашу в шоковом, околообморочном состоянии, а сами тем временем проходим в садик. Всюду снуют дети. Всё-таки я их не люблю. А Сашу полюбил. Парадокс! – Добрый день! – к нам выплывает бабуля в белом костюме, – чем обязана? Хотите осмотреть садик? У нас лучшие… – Тихо, женщина! – гаркает Кай, нависая над ней горой, – пойдемте-ка в ваш кабинетик. Она отвечает что-то, затем семенит к двери. А мы идем следом. – Присаживайтесь, – заикаясь, испуганно тараторит. – Незачем, – отрезаю, – я тут слышал, что нашего Саньку обижают. – Кого? – Маленький мальчик, которого постоянно донимает Всеволод Севастьянов. Вижу в ее рыбьих глазах проблеск понимания. – Да… но… Саша просто… – Просто что? – А вы кто будете? – Заинтересованные граждане, – сверкаю глазами, – ну так? – Сашенька хороший мальчик, но… – Почему в вашем саду задирают малышей? Над сколькими еще глумится этот переросток Сева? – наседаю. – Но… он… эээ… – Сын ФСБшника, а потому ему всё можно, так? Она стоит, вся белая от ужаса. Видимо, привыкла принимать богатые пожертвования и дары от родителей. Паразитка. – Значит так. Слушайте сюда. Если еще раз этот малыш пожалуется или заплачет, мы узнаем об этом. И сделаем всё, чтобы этот сад прикрыли и все узнали о том, что у вас здесь травят детей в угоду избранным. – Это не так! Просто дети должны стоять за себя! – отмерла эта безумная. – Правда?! – подхожу с другой стороны, – Александру три, блядь, года! Что вы вообще о нем знаете?! Он в вашем садике плачет постоянно! А этот Сева глумится, потому что мамаша у него – ревнивая сука!