Так или иначе, но измена Наты была мне, как кость поперёк горла. Было задето моё самолюбие! Я презирал себя за то, что так часто прокручивал в голове мысли об измене, но ничего не мог с собой поделать. До вечера пятницы. С лёгкой руки Матвея я помчался в клуб. Просто для того, чтобы насолить Матвею! Я не думал, что девчонка меня увлечёт так сильно. Тем более я не предполагал, что рыбка сорвётся с крючка. В тот самый момент, когда мой член был у неё во рту. Вот облом! Девчонка возмутилась, ускользнула, ударив меня по яйцам. Они, конечно, уже не ноют от боли. Но мне всё равно неприятно, что мои яйца поколотили вместо того, чтобы приласкать и подразнить язычком. Потом заявился братец мой младшенький, Матвей. Конечно, никакой он мне на хрен не брат, но так привычнее, что ли, его называть! Гоняться за ополоумевшей в рыжем парике? Да ни за что! Матвею нравится? Пусть он и бегает! – Желаю тебе удачи в поисках лже-Золушки, братец! – сказал я и отправился оттягивать в клуб. Девок вокруг – целое море. Но из моей головы не выходят пухлые губы Золушки, тёмно-малиновые, но без блеска и помады. Малиновые губы на моём члене и возмущённый блестящий взгляд! Мои пальцы помнят влажные, скользкие складки и судорожные, частые сжатия киски. Горячей и узенькой. Как будто её ещё никто не трахал. Ерунда – вот что это такое! Но из мыслей не выходит эта бледнокожая, с огромными глазищами, пухлыми губами. С дебильной сеточкой для волос на голове. Тёмные волосы прилизаны и смотрятся не очень хорошо. Конечно, после парика-то! Удивлён, как ей вообще удалось натянуть парик на копну густых волос. Так или иначе, но на следующий день я вдруг понял, что с вечера пятницы ещё ни разу не вспомнил о Нате. Зато постоянно возвращался мыслями к этой неизвестной девушке. Её малиновые губы на моём члене – чёртов не закрытый гештальт! Вместо одной занозы в моей голове появилась другая. Мелкая, приставучая, разносится по моей крови, как неизвестное вирусное заболевание. Избавиться от наваждения в голове можно только одним способом – довести начатое дело до конца. Брюнетка потеснила Нату в моей голове. Но я не хочу зависеть от мыслей о ком бы то ни было. Просто нужно выкинуть её из своих мыслей. Мне всего лишь нужно сделать то, что я не успел – трахнуть её. Но для этого сначала нужно найти лже-рыжую! Её собираюсь искать не только я, но и Матвей. О да, Мотю девчонка тоже зацепила! Что ж, тем интереснее будет охотиться на неизвестную лже-Золушку! Она ускакала с бала, оставив кучу мелочи на небольшом столике. Матвей сгрёб всё найденное в карманы своего пиджака. Ха-ха, криминалист доморощенный! Будет искать красотку по парику, этикетке от платья и какому-то ключу? Смешно! Я хохотнул и потёр руки в предвкушении охоты! Но торопиться я не стал. Зачем, спрашивается? Пока мой младший брат вцепился в этикетку, как нищий в монетку, я заметил на полу золотистый прямоугольник – пригласительный билет. У нас с братом, как у постоянных клиентов, была клубная карта. Но у всех гостей – пригласительный билет с ограниченным сроком действия. Когда я заметил билет, я наступил на него ботинком. Поднимая оторванный рукав рубашки, я поднял и пригласительный билет. Ловкость рук – и никакого мошенничества. Через одну знакомую девушку, работающую подменным администратором в клубе, я узнаю имя девушки, которой был выдан пригласительный билет. Дальнейшее – плёвое дело! Кажется, я говорил, что я – ловкий? Так вот, я ещё и сообразительный! А братец пусть носится с этикетками, ключами и прочим. Неудачник! К тому же ни капли не Самсонов! Глава 12. Матвей Итак… Ночка выдалась бурной. Голова гудела. На следующий день я, сидя в спальне, разложил перед собой на столе улики, оставленные Соней в номере. Если бы не Тим, то всё прошло как нельзя лучше. Но этот наглый и беспринципный хам решил вмешаться. Вмешался и всё испортил! Я снова разозлился на брата и с трудом сосредоточился на мыслях о Соне. Вернёмся к уликам. Рыжеволосый парик. Ладно, чертовка, ты меня обманула. Ни хрена ты не рыжая! Этикетка от платья. А вот это уже интереснее. Простая забывчивость или нарочно не стала отрывать её? Платье качественное, лейбл торговой маски – знаменитый. Из этого следует… Я почесал свой затылок. Сегодня с логикой у меня проблемы, потому что я так и не понял, что из этого должно следовать. Ладно! Поехали дальше! Ключ! Уже интереснее. Ключ, который отпирает дверь! Бля… Я сам заржал вслух от своих мыслей. Легендарным криминалистом и хорошим частным детективом мне точно не стать! Но всё же стоит пристальнее разглядеть этот ключ. На ключе болтался небольшой пластиковый треугольник. На одной стороне – аббревиатура и эмблема, на другой стороне написано «507А». Вот это уже что-то! Я придвинул к себе лэптоп. Меньше чем через пятнадцать минут я узнал, что Соня – студентка одного из местных ВУЗов. Не самого престижного, кстати. Ключ был от комнаты общежития. В моей голове щёлкнуло: скорее всего, это дорогое платье Соня купила, но планировала вернуть после вечеринки, поэтому не стала срывать этикетку. Но этикетка всё-таки оторвалась. Я пробил стоимость платья. Новая дизайнерская коллекция. Для меня стоимость более чем приемлемая. Но для студентки ВУЗа, не отрывающей этикетки с купленного платья, наверное, дороговато. Итак, получается, что Соня – студентка, скорее всего, не из состоятельной семьи. Я пожал плечами. Да пофиг, вообще-то! Я и сам не так давно примкнул к узкому кругу богатых и влиятельных. Раньше Самсонову-старшему было плевать на сына, который оказался зачат не от него. Но благодаря просьбе мамы, Царство ей небесное, я вот уже несколько лет как снова член семьи Самсоновых. Как будто и не покидал эту семью, ей богу! Папаша точно не поменялся. Такой же… Хочется сказать – припизднутый, но я даже в мыслях себе не позволяю неуважительно говорить о папе. Чтобы ненароком не вырвалось ничего лишнего! Лишнее мне ни к чему. Я же хочу унаследовать миллионы папы или отщипнуть хотя бы кусочек. Поэтому я – самый примерный и любящий сын! Намного примернее Тима. Через минуту из принтера вылез ещё тёплый листок бумаги с адресами всех общежитий того ВУЗа. Придётся помотаться по городу, чёрт побери! Общежития раскиданы по разным концам города. Сложив всё в картонный пакет, я спустился в гостиную. Посмотрел на часы: успею пообедать, через минут пятнадцать должны подать обед. Я оставил пакет на столе и отошёл, позвав домработницу. Сообщил, что буду обедать в доме, и вернулся. Остолбенел прямо на пороге. Наглый Тим сунул нос в мой пакет! – Отойди, а? – миролюбиво предложил я. – Не беси меня ещё больше! – И тебе не болеть, не чахнуть! – улыбнулся Тим, покручивая на кулаке парик. – Отправляешься на поиски рыжей? Тимофей ухмыльнулся и напялил парик на голову. – Придурок! – сказал я брату. – Неудивительно, что папа тебя так часто называет слабоумным! – Кажется, ты оставил не вылизанным одно местечко на заднице папаши! Старайся лучше, Мотя! И папочка будет так любезен, что поставит тебя работать швейцаром в этом доме! Тимофей вывел меня из себя всего за несколько секунд. Я уже был готов броситься на него. – Отдай парик! – Догони, отдам! – предложил мне брат. – Я не буду за тобой бегать! Мне не пятнадцать. Это у тебя до сих пор в жопе детство играет! – хмыкнул я, не желая вестись на провокацию брата. Тимофей опёрся ладонями на обеденный стол. Голубые глаза сверкнули: – Долго тебе придётся искать Золушку, очень долго! Знаешь, почему? Тимофей достал из кармана рваных джинсов золотистую карточку. – Потому что у меня есть пригласительный билет этой крошки. Ха! – Ах ты, сука! – взревел я. Я забыл в тот же момент о том, что собирался быть невозмутимым и хладнокровным. Тимофей утащил карточку из номера. Хотя девушка ему была не нужна, я уверен в этом на все сто процентов! Он до сих пор сохнет по своей писклявой певичке. Тим вмешался сейчас просто для того, чтобы насолить мне. Я не стал бегать вокруг стола. Я вскочил на него, планируя спрыгнуть со стола на брата, намять ему бока и отобрать пригласительный. Брат разгадал мой манёвр. Он швырнул мне в лицо парик. Я хотел увернуться, но так как уже нёсся в сторону Тима, поскользнулся и упал со стола на стул. Я ударился копчиком, стул подо мной треснул. Нечаянно я сбил с ног домработницу, несущую поднос с едой. На меня вылился горячий суп. Судя по запаху, с индейкой. – Зашибись, картина маслом! – раздался громкий голос Самсонова старшего. Я не знал, услышал ли Тим, что отец вернулся. Но я точно ничего не слышал. Я повернул голову в сторону папаши. Парик, который швырнул Тим, прилетел прямиком в него. Сейчас наш отец сжимал парик и недобро смотрел то на меня, то на Тима. Тим стоял в стороне, как ни в чём не бывало. Выражение лица у него было чисто ангельское, как будто он здесь совершенно ни при чём. За спиной папаши возвышалась его новая жена, Полина. – Мишенька! Твои мальчики опять шалят! – жеманно произнесла мачеха и клюнула папашу в щёку. – Я наверх, к себе! Вернусь, когда здесь всё приберут! Полина процокала каблуками по коридору и поднялась по лестнице на второй этаж. Папаша медленно подошёл к столу, швырнул парик и ударил по парику кулаком. – Папа, индейцы трепетно относились к скальпам своих врагов! – подал свой голос Тим. Лучше бы молчал, вражина языкастая. Отец ещё раз громыхнул кулаком по столу. – Значит так, гаврики. Вы оба! Ты и ты! – отец по очереди ткнул в нас с братом пальцем. – Добегались, ясно? Папаша прошёл на место во главе стола и сел на стул.