И неожиданно сам для себя, и еще больше для инквизитора, склонил голову и попросил: – Благословите, святой отец. Отец Ермолай стоял с отвисшей челюстью. Уж не сошел ли он с ума? Маг просит его благословить! Представитель враждующей за власть группировки просит его благословения! Но опытный интриган быстро пришел в себя, просчитав несколько шагов вперед, и, подобрав челюсть, сурово ответил: – Сначала ты должен исповедаться… – Немного запнулся, но все же, хотя и с трудом, добавил: – Сын мой. – Не вопрос, – спокойно ответил ученик магической школы, – готов хоть сейчас. В душе церковника запели трубы. У него получается! Маг готов к принятию веры. Сам хочет идти на исповедь! Вот это удача! – Не здесь, сын мой, а пройдем с тобой в часовню конта. Там ты и исповедуешь свои грехи. Они неспешно прошествовали через весь замок и поднялись на верх башни. Там на плоской крыше стояла деревянная часовня, ничем не отличимая от земных. Оба зашли внутрь, и инквизитор показал Артему на закрытую занавесью с изображением дракона и звездами над его головой каморку. – Заходи в исповедальню и приготовься к таинству, – все так же строго приказал он. Артем спокойно вошел и уселся на деревянную скамью. Перед ним была еще одна занавеска, но уже без дракона. Он слышал, как громко, с одышкой дышал отец Ермолай, устроился за этой занавеской, повозился, рыгнул и что-то пробормотал. Даже через занавеску Артем почувствовал запах крутого перегара. Брезгливо помахав рукой перед лицом, разгоняя вонь сивухи, землянин приготовился слушать. Молчание затягивалось. – Начинай! – первым не выдержал инквизитор. – Чего начинать, святой отец? – шепотом спросил Артем. – Как чего? – раздался возмущенный голос за занавеской. – Исповедуйся! – Отец Ермолай, вы не сердитесь. Лучше расскажите, как это – исповедаться? Я же первый раз это делаю. А если делал это раньше, то не помню. Я и вас-то не помню. Вы кто? В соседней каморке было слышно только тяжелое дыхание, свойственное толстым людям, страдающим одышкой. – Я инквизитор Ордена святого Августина, меченосец веры, отец Ермолай. – Что-то я меча у вас не видел, святой отец, странно это, – с сомнением произнес Артем. – У меня меч не на поясе, а в сердце, – с гордостью произнес голос за занавеской. – Я им рожу… родю… поражаю врагов, и он невидим для глаз. – Так вы занимаетесь магией? – удивленно спросил Артем. Сам он в это время чистил ногти, выковыривая грязь большим ногтем правой руки, и просто трепался ни о чем, как это он делал, когда ему было скучно. – И разве вам это дозволяется? – Ты что несешь, богохульник? – возмущенно произнес голос отца Ермолая. – Какая магия? – Вы точно отец Ермолай? – послышался острожный вопрос из-за занавески. Занавеска отодвинулась, и показалась злая голова инквизитора, она буравила взглядом смиренно сидящего парня и, не найдя за что зацепиться, спросила: – Узнаешь? – Здрасте, отец Ермолай! Вы тоже здесь? – радостно поздоровался ученик, и на его пухлых щеках появились ямочки. Простоватые глаза преданно таращились на меченосца. «О Хранитель! Какой же он тупой!» – почти с ненавистью подумал инквизитор, разглядывая паренька. – Отец Ермолай, вы не серчайте, – обратился Артем к голове, – просто в магии тоже есть разящий меч, вот я и подумал, что вы им пользуетесь. – Не пользуюсь! – буркнул тот, желая прекратить ненужные разговоры. – У меня свой. Ты будешь говорить правду? – прорычала голова. – Буду! – сделав испуганный вид, ответил ученик и невзначай, вслед уходящей голове, произнес: – Значит, у вас своя магия. – Нет у меня богомерзкой магии! – взревел инквизитор и по пояс высунулся из окошка, почти сорвав занавеску. – Запомни это! – Запомню, запомню, святой отец. А что, на исповеди вы всегда так сердитесь? – Артем подался назад и вжался в стенку подальше от святоши, похожего на разъяренного быка. Инквизитор остановился, обжег взглядом испуганного мага и скрылся за занавеской. – Кайся, грешник! – рыкнул он. Ответом ему была долгая тишина. – Чего молчишь, порождение тьмы? – Его тут нет. – Теперь голова Артема появилась со стороны инквизитора и шепотом спросила: – Вы где его видели? Инквизитор, возмущенный попранием устоев исповеди, затолкал голову обратно. – Я вижу, сын греха и порока, ты не разумеешь таинства исповедания. Сделаем так: я буду спрашивать, а ты мне честно отвечай. – Хорошо, святой отец, – услышал он кроткий ответ. – Ты занимался богомерзкой магией? – Нет. – Как нет! – Из-за занавески появилась голова в зеленой тюбетейке. – Ты же маг! Врать мне удумал, отродье тьмы! Артем решительно вытолкнул голову и задернул занавеску. – Не нарушайте, святой отец. Я не могу заниматься богомерзкой магией, так как учусь в официально признанной школе, что не является богомерзкой. Так как всем известно, что она принадлежит нашему королю. Если ее считать богомерзкой, то по вашим словам выходит, наш сиятельный король тоже богомерзкий. Вы это хотите сказать? – Ты что, полуумок, несешь? – Голова инквизитора появилась вновь. Вслед за ней показался внушительный кулак и пригрозил ученику. – Я не это имел в виду. Но что он имел в виду, разъяснять остолопу не стал. Отец Ермолай скрылся и задал новый вопрос: – Проводил магические ритуалы, разрешенные в вашей школе? – Нет. Из-за занавески стала показываться голова инквизитора. Не дожидаясь, когда она влезет полностью, Артем стал толкать ее обратно. – Не нарушайте, святой отец, – сопровождал он свои действия этими словами. – Я не мог заниматься магическими практиками, так как не могу плести плетения. – Как так? – Инквизитор был обескуражен. – У меня руки с детства больны и не в состоянии создать заклинания. – А как же ты учишься тогда? – Никак, поэтому и хотел пойти служкой в храм. Вас всегда кормят бесплатно, вина наливают и уважают. Я тоже так хочу. – Ты, сын греховной природы, заблуждаешься, – уже спокойнее ответил инквизитор. – За внешним проявлением уважения скрывается тяжелый молитвенный труд и изнурение постом в стенах матери церкви. Радение о душах людей, об их нравственной чистоте и искоренении пороков – вот цель священнослужителя. Не бесплатная еда и выпивка. Запомни это. Рассказывай дальше, пьянствовал? – Пьянствовал! – решительно заявил Артем. – Один или с другими грешниками? – Инквизитор вел не исповедь, а допрос. – Так с вами же, святой отец, и много раз. Забыли, что ли? – показалась из-за занавески голова ученика с удивленным выражением на лице. Теперь инквизитор затолкал его обратно и устало произнес: – На первый раз закончим. «Как бывает трудно с дураками, – подумал он, вылезая из будочки. – Хотя без них никуда». – А благословить? – Артем вновь вылез из-за занавески. – Я больше пить не буду. Понял, это грех. Инквизитор глубоко задышал, но осенил змейкой голову дурака и сказал: – Благословляю. Глядя на представление, устроенное землянином, Агнесса покачала головой. – Да у него талант! Он так ловко прошел перекресток, что инквизитор сам может оказаться на костре после такой исповеди. Хороший старт, Арингил, не находишь? – повернулась она к ангелу. – Святоша теперь не опасен, и подопечный выведен на время из-под удара. У парня появился первый враг, как и положено, но он вышел победителем и поднял свой авторитет. Ах! Почему у меня его не было с самого начала? – огорченно вздохнула она. Арингил промолчал, но он тоже был доволен подопечным. Когда Артем вернулся к себе в комнату, там сидела Чучело с подносом и скучала. В комнате уже проветрилось, и вонь почти не чувствовалась. «Надо же, какой вонючий летун оказался!» – подумал маг и улыбнулся баске: – Как дела, красавица? Девочка обрадовалась и сама спросила: