– Диана дала мне старт. Вы правда думаете, что я ушла бы куда-то еще? – Мы ничего не принимаем на веру, – ответил Кенни. – «Хэмингуэй» готовы сделать предложение на следующие пять романов о Пег Перуджо, – сказала Диана. – Мы послали официальное предложение твоему литературному агенту, но хотели убедиться, что предложение соответствует твоим ожиданиям. – Оно их превосходит, – кивнула Натали. – Мой агент звонила сегодня утром, чтобы обсудить подробности. Я планирую встретиться с ней на следующей неделе. – Если другое издательство предложит больше, – сказал Кенни, – мы просто просим, чтобы ты дала нам возможность доработать условия. Разумеется, они должны быть разумными для «Хэмингуэй», но мы горы свернем, чтобы удержать тебя. – Я очень польщена, что вы оба приехали сюда, – сказала Натали. – И я более чем сражена вашим предложением и стараниями. Но открою вам один маленький секрет. Я сказала своему агенту не рассматривать предложения от любых других издателей. «Хэмингуэй» устраивает меня на сто процентов, а Диана рок-звезда. Я не собираюсь никуда уходить. Кенни медленно кивнул и выпятил нижнюю губу. – Что ж, это было легче, чем я представлял. – Теперь, когда с этой фигней покончено, – сказала Диана, – когда я увижу твою рукопись? Натали улыбнулась: – Когда я ее закончу. У меня есть время до октября. – Может, мне следует взглянуть на первые сто страниц? – Ни за что, – сказала Натали. – Скоро я закончу первый черновик, а в сентябре отправлюсь на Санторини, чтобы отшлифовать его. Поскольку все романы Натали Рэтклифф, опубликованные после «Багажа», принимались по всему миру на ура, она уезжала на Санторини – живописный и безмятежный греческий остров, где у Рэтклиффов была вилла – чтобы писать финальные главы истории и редактировать рукопись, прежде чем передать ее Диане. – Стоило попытаться, – сказала Диана. – Жду не дождусь, когда смогу прочесть ее. Честно, Натали, я в восторге, что вы с Пег Перуджо будете с нами много лет. – Я тоже. – Я также хочу попросить об услуге, – сказал Кенни, пока Натали снова наполняла бокалы. – О, да? – спросила Натали. – Мне позвонили из лос-анджелесского офиса. Эйвери Мэйсон, ведущая «Американских событий», хочет встретиться с тобой по поводу истории, над которой она работает. – Эйвери Мэйсон? – спросила Натали, широко распахнув глаза. – О чем? – О старой подруге и старом деле. Это все, что я знаю. Ее люди связались с моими людьми, так что у меня нет конкретики, кроме просьбы поговорить, – ответил Кенни. – Я сказал, что спрошу. Связаться с Натали Рэтклифф было нелегко. «Хэмингуэй Паблишинг» было дочерней структурой «Эйч-Эй-Пи Медиа», и чтобы передать просьбу, пришлось потянуть за ниточки и задействовать неофициальные каналы. В конце концов запрос организовать встречу с Натали Рэтклифф достиг Кенни Арнетта. Натали кивнула: – Конечно. У тебя есть контактные данные для меня? – В машине, – сказал Кенни. – Я отдам тебе, когда будем уезжать. А пока… – Он поднял бокал. – За пять следующих блокбастеров. Диана тоже подняла бокал. Натали улыбнулась и чокнулась с каждым из них. – Вы правда думали, что я дам издавать мои книги кому-то другому? Глава 28 Манхэттен, Нью-Йорк четверг 1 июля 2021 г. С тех пор как Эйвери покинула дом Эммы, ее преследовал голос Виктории Форд. Каждую ночь, укладываясь спать в своем номере, Эйвери подумывала еще раз прослушать записи автоответчика. Но до сих пор не набралась смелости. Они были слишком неотступными. Когда случилось одиннадцатое сентября, Эйвери училась в средней школе, она знала, что каждое поколение справлялось с трагедией собственным образом. После теракта частная школа на Манхэттене, в которой она училась, закрылась на неделю. Когда они с одноклассниками вернулись, по коридорам гуляли слухи о том, что атаки на город продолжатся и следующей целью будут школы. Эйвери до сих пор помнила страх и ощущение тревоги в ожидании, что самолет разрушит стены ее школы. Утро одиннадцатого сентября и ее переживания в последующие дни всегда рассматривались через призму подростка. До сегодняшнего дня. Она была готова подойти к теме не как наивный подросток, а как журналист. Это вызывало восторженное оживление и одновременно заставляло нервничать. Прослушивание сообщения Виктории Форд ее сестре было личным и эмоциональным, но Эйвери не впервые слушала подобные записи. Мак Картер делал для «Американских событий» специальный репортаж на десятую годовщину одиннадцатого сентября. В нем Мак брал интервью у выживших, которые выбрались из башен и задокументировали решения касательно жизни и смерти, которые приняли тем утром. Многие из них, как Виктория, звонили домой, пока продвигались к выходу из башен. Эйвери собиралась поговорить с одним из них. Эмма Кайнд составила для Эйвери список всех, кто присутствовал в жизни Виктории на момент ее смерти. Туда входили друзья и родственники, начальство, коллеги и Роман Манчестер – адвокат Виктории и человек, на встречу с которым она отправилась утром одиннадцатого сентября 2001 года. И который, в отличие от Виктории, благополучно выбрался из рушащегося здания. В свои семьдесят один Роман Манчестер до сих пор был практикующим адвокатом по уголовным делам. Список клиентов, которых он представлял в разные годы, был длинным и выдающимся, если не сказать одиозным. Из примечательных были консультации на суде О.Дж. Симсона в девяностых, работа с Джоном Рэмси, отцом Джонбенет, и недолгое представление Скотта Петерсона. Манчестер согласился встретиться с Эйвери, когда она позвонила, и теперь она вошла в двери здания в финансовом районе и поднялась на лифте на одиннадцатый этаж. Она открыла стеклянную дверь, на которой было напечатано «Манчестер и партнеры», назвала свое имя секретарю в приемной и была сопровождена в кабинет адвоката. – Роман Манчестер, – улыбнулся мужчина, подходя к Эйвери и протягивая руку. – Эйвери Мэйсон. Спасибо, что согласились встретиться. – Конечно. Садитесь. – Адвокат показал на кресло перед столом, а сам занял собственное кресло. – Никаких камер «Американских событий»? – спросил он со смехом. За последние двадцать четыре часа Эйвери просмотрела десятки видео с Романом Манчестером перед камерами новостей. Некоторые были официальными пресс-конференциями, во время которых он гордо стоял за трибуной и высказывался о невиновности своего клиента. На других Роман Манчестер был на ступенях суда, катил за собой коробки с материалами и судебными заметками, и выделил минутку в своем слишком плотном графике, чтобы ответить на вопросы журналистов о своем клиенте. Казалось, мужчина никогда не упускал возможности побыть перед камерой. Эйвери видела запись из девяностых, когда его волосы были черными, а лицо без морщин. Также она смотрела запись с его последнего суда в этом году, когда он стоял за трибуной с серебристыми волосами и обвисшими щеками. Несмотря на возрастные изменения, кожа его всегда была загорелой, а глаза смотрели зорко. Годы добавили в его голос хрипотцы, но на последнем видео он все так же гремел, уверенный в невиновности своего клиента. Эйвери улыбнулась. – Никаких камер. Только я. Я пытаюсь разобраться в этой истории, прежде чем мы начнем съемки. Но если сеть одобрит специальный репортаж, я вернусь для официального интервью. Тогда камеры будут со мной. Конечно, если вы согласны. – Безусловно. Признаюсь, я был заинтригован, когда вы позвонили. Виктория Форд была давно, но до сих пор свежа в памяти. – Уверена, так и есть, и об этом-то я и надеялась с вами поговорить. Останки Виктории недавно идентифицировали в судебно-медицинской лаборатории здесь, в Нью-Йорке, и это навело меня на ее историю. Дальнейшая часть оказалась сюрпризом. – Я не слышал про идентификацию, пока вы не позвонили. Это точно вернуло поток эмоций. Эйвери кивнула и могла только представить, что повлекли эти воспоминания. Роман Манчестер находился во Всемирном торговом центре, когда в него врезался первый самолет. Должно быть, его воспоминания об этом дне ужасны. – Вы можете рассказать о ваших отношениях с Викторией? – Первоначально она обратилась ко мне с просьбой представлять ее в деле об убийстве Кэмерона Янга. Мы мало успели продвинуться в ее защите до ее смерти. Дело я знаю лучше, чем клиентку. – Можете рассказать мне о нем? – Мне семьдесят один, и я до сих пор занимаюсь резонансными делами. Хотя сегодня я чрезвычайно разборчив. В то время я был повсюду и высоко востребованным. Виктория Форд обратилась ко мне летом 2001 года. Я прочитал дело и, как только понял тяжесть обвинений против нее, согласился помочь. Был у меня тогда, да и сейчас, один недостаток. Чем сложнее дело, тем выше вероятность, что я за него возьмусь. – А дело Виктории Форд было сложным? – Чрезвычайно. Оно стало почти провалом из-за скандальной известности жертвы. Я работал над подробностями, когда… ну, одиннадцатое сентября произошло прямо в разгар всего, как вы знаете. Но перед этим я собирал свои первичные документы по делу. Сведения из офиса окружного прокурора мне еще не прислали, так что одиннадцатого сентября я больше давал советы миссис Форд насчет ее вариантов, чем готовился к настоящей защите. Просто было еще слишком рано. – Что вы советовали? – Найти много денег, чтобы оставаться на свободе, пока мы готовимся к защите. Мэгги Гринвальд, окружной прокурор, занимавшаяся обвинением, собрала против Виктории крепкое дело и созвала Большое жюри, чтобы определить, годится ли оно для суда. Оно годилось. Большое жюри было всего лишь формальностью. Я работал с Викторией, чтобы выяснить, были ли у нее средства, чтобы внести залог. – Дело была настолько крепким? – спросила Эйвери. – Для той стадии процесса – да. Оно было достаточно крепким, чтобы обеспечить вердикт о передаче в суд и обосновать официальные обвинения и арест. Я не влезал в дебри или не копался в деталях, чтобы определить, можно ли оспорить доказательства. Я знал только о том, что у них есть, а не о том, как они их добыли или насколько они убедительны. Однако на первый взгляд оно было крепким. – Вы можете поделиться этой информацией? Манчестер открыл папку и пролистнул несколько листов, прежде чем найти искомое. – Самым сильным оружием окружного прокурора было место преступления. Там нашли кровь Виктории, отпечатки пальцев и мочу. Анализ ДНК подтвердил совпадение и связал ее с местом преступления. Среди улик, собранных в особняке в Катскильских горах, было домашнее видео с Викторией и жертвой, доказывающее, что они состояли в интимной связи. Веревка, обнаруженная в машине Виктории, совпадала с веревкой, на которой повесили жертву. Все вместе это обеспечивало очень крепкое исходное дело. Так вот, я никогда не вникал в подробности того, как были обнаружены эти улики, и у меня не было возможности тщательно изучить криминалистическую часть. В период одиннадцатого сентября я просто собирал факты о своей клиентке и деле против нее. Но я тогда сказал Виктории, что дело окружного прокурора основательное и ей следует готовиться к аресту. Я планировал организовать мощную защиту, но знал, что будет проще, если моя клиентка не будет в тюрьме, пока я буду это делать. – Сколько денег ей было нужно? – В общей сложности она искала миллион долларов для залога и еще сто тысяч на оплату моего гонорара. Эйвери оставила несколько заметок в блокноте, который лежал у нее на коленях. – У нее было столько? – Денег? Она собиралась попросить у друзей и семьи. У нее самой не было такой суммы. Эйвери добавила еще заметок. – Значит, вещественные доказательства, на первый взгляд, были убийственными. А что насчет косвенных доказательств? Какой мотив обвинение предложило насчет того, почему Виктория убила своего любовника? – Они тоже были сильными, – сказал Манчестер. – Расследование показало, что Тесса Янг была беременна. Недавно, около месяца или двух к моменту убийства ее мужа. Истребованные медицинские записи также показали, что несколькими месяцами ранее Виктория Форд сделала аборт. Эйвери подняла глаза от своих записей: