Оливер посмотрел на часы. – Сорок восемь часов. Я жду следующий отчет. – Он пересек номер и открыл дверь, потом повернулся. – Хорошая работа на этой неделе, Уолт. Наше маленькое предприятие уже приносит дивиденды. Дверь закрылась, и Уолт остался в тихом номере. Он уставился на коробочку, которую Оливер оставил на кровати. Подошел и взял ее. Матовый металлический контейнер был плоским и тонким. Он щелкнул замочком и открыл коробочку. Внутри лежали четыре маленьких круглых устройства, похожих на серебряно-оксидные батарейки. Он вытащил одну из углубления в фетре и, перевернув, обнаружил на обратной стороне бумажку, закрывающую кусочек клейкой ленты. Уолт знал: стоит удалить бумажку, и крошечное подслушивающее устройство можно прилепить практически куда угодно. Часть 4. Доказательства Глава 35 Катскильские горы, штат Нью-Йорк суббота 3 июля 2021 г. Эйвери вела «Рендж Ровер» по горным дорогам, проигрывая в уме предыдущий вечер. Мысли раз за разом возвращались к моменту перед отелем, когда, она могла в этом поклясться, Уолт Дженкинс был готов ее поцеловать. Большую часть ночи Эйвери лежала в кровати, пытаясь решить, хотела ли она, чтобы он ее поцеловал. Конечно хотела. Несмотря на усиленные попытки собственного разума убедить ее в обратном, она переживала период длительного воздержания. Даже по ее скучным стандартам, полтора года были своеобразным рекордом. Назначение ведущей «Американских событий» в прошлом году оставило мало времени на личную жизнь, и у нее не было интима так долго, что она задавалась вопросом: возможно ли, что ее представление о намерениях Уолта не более, чем видение оазиса там, где на самом деле лишь песок пустыни. До этого вечером у них состоялся сокровенный разговор, во время которого Уолт поведал, что любовь всей его жизни не только разбила ему сердце, но, возможно, сломила и дух тоже. Возможно, его невинное признание создало у Эйвери впечатление, что Уолт хотел большего от их момента лицом к лицу перед ее отелем, чем диктовала действительность. Возможно, она совершенно неправильно истолковала ситуацию. Она отодвинула мысли о Уолте Дженкинсе, когда заехала на подъездную дорожку и увидела Эмму Кайнд на веранде, совсем как в их первую встречу. – Добро пожаловать обратно, – сказала Эмма, пока Эйвери вылезала из «Ровера». – Рада видеть вас снова, Эмма. – Заходите. Эйвери поднялась по ступенькам и вошла в дверь. – Налить вам что-нибудь? – Сегодня точно никакого вина, – сказала Эйвери. – Боже мой, нет. Мне так неловко из-за этого. – Не стоит. Я выпила столько же, сколько и вы. – И все-таки извините, что смешала свои эмоции в тот день с таким количеством вина. Это всегда плохая идея. Но новость про останки Виктории и ваш интерес к ее истории, ну… меня просто затопили воспоминания. Мысль о том, что после всех этих лет кто-то готов помочь мне в том, чтобы доказать невиновность сестры, просто подействовала на меня. А мысль о том, что Эйвери Мэйсон может помочь пролить свет на подобную несправедливость… – Это мне следует просить прощения, – сказала Эйвери. – Я ворвалась в вашу жизнь и начала задавать вопросы на деликатные темы. Как вы сказали, смешивать вино с эмоциями плохая идея. – За исключением тех случаев, когда это работает. – За исключением их, да, – сказала Эйвери со смешком. – Давайте поговорим за домом, – предложила Эмма. – Кофе? – Да, спасибо. Двойные сливки, два сахара. Это было прекрасное ясное утро в горах, и птицы заливались вовсю, пока Эйвери и Эмма сидели на заднем дворе. – Я сделаю все, что смогу, для этой истории о Виктории, – сказала Эйвери. – Если вы чувствуете неловкость из-за того, что дали волю эмоциям, то мне так же неловко из-за своей вызванной алкоголем уверенности, что я смогу доказать невиновность Виктории. Сейчас реальность укладывается в сознании. Я разговаривала с Уолтом Дженкинсом, детективом, который вел расследование. – Детектив Дженкинс. Я его помню. – Да. Он уволился из полиции и больше не детектив, но хорошо помнит дело. Он согласился помочь мне и задействовал свои контакты в полиции штата Нью-Йорк, чтобы собрать всю возможную информацию по делу. Я встречаюсь с ним сегодня, чтобы поработать над ней. – Звучит обнадеживающе. – По крайней мере, это предоставит беспрепятственный доступ к подробностям расследования. Но… Уолт Дженкинс, может, больше и не детектив, но он до сих пор мыслит как детектив. Он был непреклонен в своем мнении, что дело против Виктории было крепким. По мнению Дженкинса, косвенные улики были мощными. Но прямые улики – просто сокрушительными. – Эйвери, я не детектив. Я шестидесятилетняя, начавшая седеть школьная учительница на пенсии. Многие скажут, что я до сих пор скорбящая сестра, чьи суждения затуманены безусловной любовью и верностью. И может быть, спустя столько лет мне следует просто жить дальше. Но было что-то в голосе Виктории, когда она оставила те сообщения одиннадцатого сентября. Убежденность, которую я никогда не смогу забыть. Так что меня не волнуют улики. Меня не волнует, насколько крепкое дело было у детектива Дженкинса, по его словам. Что-то в расследовании ошибочно, и я знаю, что Виктория невиновна. Мне надо, чтобы вы в это верили. – Я не уверена, во что верю в данный момент. И вам бы не хотелось, чтобы я начинала новое расследование дела, веря в то или другое. Чтобы делать свою работу как положено, я должна оставаться нейтральной и беспристрастной. Я должна собрать всю информацию, которую могу найти, проанализировать ее и затем прийти к собственным выводам. Если есть что-то, дающее основания считать, что Виктория невиновна, я этим займусь. Обещаю. Но первым делом мне надо узнать все, что можно, о вашей сестре, и в этом мне нужна ваша помощь. Мне надо понять, кем была Виктория, чтобы я смогла составить впечатление о ней и лучше описать ее своим зрителям. Я уже разговаривала с Натали Рэтклифф, и она работает над хронологией своей дружбы с Викторией, начиная с их учебы в колледже. Вместе с вашими свидетельствами это здорово поможет показать зрителям, какой была Виктория. Но я надеялась копнуть глубже, еще до колледжа. Я хочу забраться в ее детство, с самого начала. – Я расскажу про наше детство все, что захотите узнать. И у меня на чердаке множество коробок с вещами, которые помогут. Детские альбомы Виктории, школьные фотографии, альбомы на окончание учебного года, ее свадебный альбом. Господи, там столько всего. Я убрала все после ее смерти и много лет не заглядывала туда. – Вы покажете их мне? – Конечно. Мне придется немного поискать эти коробки. Я некоторое время не поднималась на чердак. – Я счастлива помочь. Через час Эйвери поставила три старых, пыльных пластиковых контейнера в багажник «Рэндж Ровера». – Когда вы собираетесь просмотреть материалы дела? – спросила Эмма. – Сегодня, – сказала Эйвери. – Я освободила все выходные, чтобы просмотреть дело и как можно больше узнать про расследование. В свободное время я разберу это и начну создавать полную историю Виктории. – Вы будете держать меня в курсе, если найдете что-нибудь при рассмотрении дела? – Конечно, – сказала Эйвери, закрывая багажник «Рэндж Ровера». – Если я что-нибудь найду, я вам позвоню. – Спасибо вам. – Хорошего Четвертого июля, Эмма. Через несколько минут Эйвери направлялась обратно в город с багажником, полным контейнеров, хранивших детство и историю Виктории Форд. Эйвери понятия не имела, что они вызовут больше вопросов, чем ответов. Глава 36 Манхэттен, Нью-Йорк суббота 3 июля 2021 г. Затащив контейнеры в свой номер, Эйвери сбегала в «Старбакс». Ее поразила тишина города. Для субботнего дня улицы были пусты. Светофоры работали по своим таймерам, переключаясь с зеленого на желтый и на красный, иногда без единой машины, проезжающей перекресток. По сути, это был первый раз на памяти Эйвери, когда на Четвертое июля она осталась на Манхэттене. В детстве она проводила лето в Систер-Бэй. А взрослые годы проводились в семейном доме в Хэмптонс. Остаться в городе на Четвертое июля никогда не приходило ей в голову. Просто люди так не делают. Все, кого она знала, отправлялись за город или на побережье. Но сейчас, проходя по пустым улицам, она замечала в городе элегантность, которую никогда не ценила раньше, как будто город был старинным сундуком, который очистили от облупившейся краски и жесткой грунтовки, открыв под ними истинный шедевр. Она смаковала ощущение, что город принадлежит только ей, тонны работы и ничто не отвлекает. По крайней мере, она пыталась убедить себя в этом. Пока она шла по пустынным тротуарам, ее мысли снова уплыли к Уолту Дженкинсу и незнакомому волнению, которое она испытывала по поводу предстоящей встречи с ним. С таким объемом работы она не могла позволить посторонним мыслям отвлекать ее или сбивать с толку. Но чем больше она анализировала это волнение, тем яснее понимала, что это попытки ее мозга переключить фокус на нечто в разы более захватывающее, чем то, что ждет ее по окончании выходных. Притяжение к Уолту Дженкинсу отвлекло ее, пусть и на мгновение, от расползающейся нервозности по поводу возвращения в Бруклин на следующей неделе, чтобы проверить, добыл ли мистер Андре – она даже не знала его фамилии – фальшивый паспорт. Эйвери знала: если добыл, тогда начнется настоящая – и опасная – работа. Заходя в «Старбакс», она поняла, что даже в почти пустом городе смогла найти шум и грязь. В конце концов, она же Монтгомери. Через двадцать минут она пила большую порцию кофе темной обжарки – двойные сливки, два сахара – сидя за маленьким столом в углу своего номера. Пыльные контейнеры, которые Эмма достала с чердака, теперь были пусты, их содержимое разбросано по номеру, покрывая кровать, кофейный столик и пол. Фотографии и ежегодные альбомы, фотоальбомы и дневники. Эйвери некоторое время листала страницы детского дневника Виктории и читала надежды и мечты девочки-подростка. Записи были милыми и очаровательными и рассказывали о влюбленностях Виктории в мальчиков в начальных классах, об учителях. которых она ненавидела, и ее мечтах писать романы, когда вырастет. Эйвери испытывала чувство вины из-за того, что читала личные мысли девочки подростка, и через некоторое время отложила дневник. Час она рассматривала старые фотографии и представляла свой документальный фильм, включающий изображения этих альбомов и дневника – мечты женщины, погибшей до того, как она получила возможность увидеть их воплощение. В одном из контейнеров Эйвери нашла старую USB-флешку. Она вставила ее в свой ноутбук и стала ждать, пока компьютер обработает древнюю технологию. Наконец на экране появилась папка с файлами, и Эйвери открыла ее. В папке было пять файлов – все документы «Ворд». Она нажала на первый файл, и документ открылся. Эйвери прочитала титульную страницу: «Бардак» Виктория Форд Склонив голову набок, она проматывала документ, понимая, что смотрит на одну из рукописей, которые Виктория написала перед смертью. В рукописи было четыреста страниц. Эйвери открыла все файлы и обнаружила еще четыре рукописи, все авторства Виктории и все примерно одного размера. Вернувшись к первому файлу, Эйвери начала читать. После двух страниц она остановилась. Было в этой истории что-то знакомое. Она начала читать третью страницу, пока до нее не дошло. Эйвери знала эту историю. Она уже читала ее. Прокручивая быстрее, она пробежалась глазами по тексту еще минуту, пока уверенность не окрепла. Пока не встретила в начале второй главы главного персонажа. Эксцентричную женщину – частного детектива с некоторым лишним весом и невезучую в любви. Персонажа по имени Пег Перуджо. Эйвери прошептала имя вслух: – Пег Перуджо. Пег Перуджо. Отложив ноутбук, Эйвери подошла к шкафу и сняла с крючка свою сумочку. Внутри она отыскала роман Натали Рэтклифф, который не давал ей спать до поздней ночи. Название книги – «Багаж» – было созвучно с названием рукописи Виктории Форд. «Бардак». Стоя в прихожей своего номера, Эйвери открыла роман и пролистала страницы. Главы, абзацы, слова… они были идентичны рукописи Виктории Форд. Рукописи, сохраненной на древней флешке и последние двадцать лет пролежавшей на чердаке Эммы Кайнд.