– Садитесь, – сказала Ливия. – Итак, что же такого вы выяснили о Виктории Форд, что не давало вам спать допоздна? Эйвери села в одно из кресел перед столом из орудийного металла. Она достала из сумочки лист бумаги и передала его Ливии. Она взяла его из материалов по Кэмерону Янгу, прежде чем улизнуть из номера Уолта. Это был выполненный криминалистической лабораторией анализ ДНК, обнаруженных на месте преступления. – Оказывается, в течение нескольких месяцев до своей смерти Виктория Форд была замешана в расследовании громкого убийства. Моя история о ней совершила неожиданный поворот от того, что ее останки были идентифицированы, до подробностей расследования убийства. Мне нужна помощь с некоторыми специфическими моментами. – Идентифицированная женщина была подозреваемой в убийстве? – спросила Ливия. – Да. И я связалась… – Эйвери замолчала и покачала головой. – Встретилась с детективом, который вел расследование. Мы разбирали доказательства, и у меня возникли проблемы с кровью, обнаруженной на месте преступления. – Что за проблемы? – Ну, я застряла на ней. Я изо всех сил пытаюсь понять, есть ли другое объяснение места преступления. Есть ли хоть какой-то шанс, что все произошло иначе, чем это представило обвинение. Самая большая моя проблема в том, что капли крови, изъятые с места преступления, совпали с кровью Виктории Форд по анализу ДНК. Мне надо знать, насколько точны подобные сравнения. – Очень, – сказала Ливия. – Особая последовательность ДНК выделяется из крови, а потом, в нормальном расследовании, сравнивается с образцами ДНК, взятыми у подозреваемого – обычно путем мазка со слизистой рта. Если профили ДНК совпадают, то точнее некуда. Статистически, это почти стопроцентная технология. Эйвери медленно кивнула, обдумывая слова Ливии. Кровь на месте преступления принадлежала Виктории – это факт. И он представляет самую большую проблему для версии, что Кэмерона Янга убил кто-то другой, и Эйвери не видела, как ее избежать. – Точность, по-видимому, нужна для суда, – сказала Ливия. – Результаты экспертизы ДНК и ее технология оспариваются, если плохо сделаны или если существует хоть малейшая вероятность, что они менее точны, чем обычно. Например, если кровь была заражена опасными веществами. Или неправильно хранилась. Результаты этой экспертизы оспаривались в суде? – В том-то и дело, – сказала Эйвери. – Дело не дошло до суда. – Почему нет? – Потому что хаос одиннадцатого сентября положил неофициальный конец делу. – Значит, расследование было закрыто? – Официально нет. Оно просто вроде как прекратилось, потому что после одиннадцатого сентября главная подозреваемая была мертва и дело не стали продолжать. Америка начала охотиться за террористами. Мысли Эйвери вновь вернулись к предыдущему дню, когда она просматривала рукописи Виктории. Наконец она посмотрела на Ливию. – Другое, о чем я вам писала, – сказала Эйвери. – У вас получилось выяснить что-нибудь об этом? – Да, – сказала Ливия. – Утром я звонила доктору Трюдо, и он сказал мне, где посмотреть. Это в лаборатории по обработке костей. Берите свой кофе. Эйвери шла за Ливией по темным коридорам, пока они не подошли к лаборатории. Ливия провела ключ-картой, и красная лампочка на замке загорелась зеленым, когда она открыла дверь. Она включила свет и направилась к батарее компьютеров вдоль стены. Мониторы были темными, пока Ливия не села за одну из станций и не пошевелила мышкой. Экран компьютера проснулся и засветился логотипом БСМЭ. Она ввела пароль и начала переключаться между окнами. – Дата идентификации Виктории Форд восьмое мая. Мне потребуется секунда, чтобы вернуться туда. Эйвери стояла рядом с Ливией, пока та прокручивала окна. – Хорошо, – сказала Ливия. – Вот оно. Эйвери наклонилась над плечом Ливии и всмотрелась в экран. – Похоже, образец был собран в развалинах северной башни двадцать второго сентября 2001 года. – Есть что-то еще про изначальный образец? – спросила Эйвери. – Я ищу. Давайте посмотрим… Прошло еще несколько секунд, затем еще прокручивание. – Да. Вот первоначальные заметки по образцу. Маленький фрагмент всего девятнадцать миллиметров в длину и сильно обгоревший ко времени изъятия. – Это же крошечный, – сказала Эйвери. – Судя по тому, что я знаю о работах по извлечению, это не редкость. Было извлечено много мелких фрагментов обгоревших костей. Настоящее чудо, что из такого крошечного фрагмента смогли извлечь ДНК. – Ливия вернулась к отчету. – Тут немного про повреждения и внешний вид образца – патологический жаргон. А потом, давайте посмотрим. – Ливия показала на экран. – Криминалистические дантисты определили образец как центральный резец или клык. – И что это значит? – спросила Эйвери. – Это был зуб. – Зуб? Из-под обломков башен-близнецов извлекли зуб? – Да. У нас тут более пяти сотен отдельных зубов ожидают идентификации. Некоторые извлекли вместе с частью челюсти или черепа, но гораздо больше единичных зубов. – Как можно извлечь из-под обломков стоэтажного здания один-единственный зуб? – Не так, как вы представляете. Работы по извлечению в первые дни и недели после одиннадцатого сентября действительно осуществлялись так, как вы думаете: сотрудники БСМЭ буквально ходили по Граунд-Зиро и доставали из-под обломков тела и фрагменты тел. И это была страшная работа, судя по тому, что мне рассказывали. Многих из таких жертв опознали быстро. Но большинство останков, на сегодняшний день все еще хранящихся в бюро и ожидающих идентификации, это маленькие фрагменты костей и да, много отдельных зубов. Эти маленькие образцы извлечены не на Граунд-Зиро, а посредством программы просеивания, начавшейся через год после обрушения башен. Когда строительная техника и экскаваторы очистили Граунд-Зиро от обломков, их загрузили в грузовики и перевезли на свалку на Статен-Айленд. Все обломки от одиннадцатого сентября поместили в отдельную секцию свалки. Эти обломки пропускали через различные стадии просеивания. Смотрите на это как на намывку золота. От камней, обломков и строительного мусора отделяли крошечные предметы. Так извлекли много личных вещей вроде обручальных колец, украшений, бумажников и водительских прав. Таким же образом обнаруживали и маленькие фрагменты костей и зубы. – Потрясающе, – сказала Эйвери. Ее мозг лихорадочно работал. Ее бредовая версия, отражаясь в голове, звучала более правдоподобно. Чтение рукописей Виктории Форд подтолкнуло ее мысли в темную кроличью нору дикой версии. До этого момента она верила, что идея стала порождением ее воображения, которое постоянно ищет сенсационность, необходимую ее историям для «Американских событий». Но тот факт, что образец, используемый для идентификации Виктории Форд, был зубом, делал ее версию не только жизнеспособной, но возможной. – Доктор Трюдо смог определить другие останки, принадлежащие Виктории Форд? – Нет, – сказала Ливия. – Зуб был единственным совпадением. Но есть надежда, что в следующие месяцы новая технология ДНК сможет справиться с оставшимися неидентифицированными фрагментами костей. Если из-под обломков башен-близнецов извлекли что-то еще от Виктории Форд, мы очень скоро узнаем об этом. Эйвери подозревала, что если ее дикая версия верна, то больше ни один из образцов, изъятых из-под башен-близнецов, не будет принадлежать Виктории Форд. Глава 42 Манхэттен, Нью-Йорк воскресенье 4 июля 2021 г. Уолт посмотрел на часы, а потом бросил взгляд на телефон на пассажирском сиденье. Он боролся с порывом написать Эйвери. Сегодня утром он проснулся и обнаружил, что она уже ушла, растаяла без следа, оставив лишь свой аромат на подушке рядом с ним. Ни записки. Ни голосового сообщения. Ни текстового. В другое утро или с другой женщиной это смутило бы его или сбило с толку. Наверное, отчасти эти чувства присутствовали и сейчас, но у них с Эйвери были планы распотрошить оставшуюся часть материалов по делу Кэмерона Янга, так что Уолт списал исчезновение Эйвери на ее погоню за зацепками, которые они разнюхали во время ознакомительного просмотра дела. Он занимался тем же самым. Их с Эйвери погружение в расследование Кэмерона Янга разбудило его любопытство, если не обеспокоенность. Особенно потому, что он знал: коробка с материалами, стоящая в его номере, рассказывает не всю историю. Как только Уолт проснулся, он позвонил Джиму Оливеру и попросил оказать федеральное бюрократическое давление на Прокуратуру США в Южном округе штата Нью-Йорк, которая до этого момента отказывалась ему перезванивать. Уолт обнаружил себя в уникальной позиции силы. Джиму Оливеру нужны навыки Уолта в деликатном вопросе обнаружения Гарта Монтгомери, и теперь Уолту нужно влияние Оливера, чтобы найти любую дополнительную информацию по делу Кэмерона Янга. Любопытство Уолта не имело никакого отношения к расследованию по Гарту Монтгомери, но он убедил Оливера, что обязательно нужно отыскать любые потерянные улики, относящиеся к делу двадцатилетней давности. Уолт знал, что прокуратура обладает тем, что ему нужно. Звонки состоялись, давление было оказано, и нужных людей вырвали с отдыха во время праздничных выходных. Уолт получил свой ответ, и поиски недостающих материалов оказались проще, чем он представлял. Первоначально конфисковав улики из офиса Мэгги Гринвальд – окружного прокурора, назначенной обвинителем по делу, – во время расследования ее недобросовестного поведения, прокуратура со временем отправила их обратно в главное управление БУР для хранения. Когда Уолт заехал на пустую стоянку сразу после одиннадцати утра в воскресенье, его накрыло волной ностальгии. Он двадцать лет не называл Бюро уголовных расследований своим работодателем. Но здесь у него прорезались зубы, и место было наполнено хорошими воспоминаниями. Он наслаждался ими, пока не заметил одинокую машину, припаркованную перед зданием. Он знал, что машина принадлежит его бывшему боссу. Скотт Шервуд был у него в черном списке. Уолт встал на парковочное место и выключил двигатель. Он увидел Шервуда, стоявшего перед зданием БУР, стеклянный фасад которого отражал Уолта, словно он смотрел себя на экране кинотеатра. Теперь он видел Скотта Шервуда ровно дважды за последние пятнадцать лет. Сегодня и три недели назад, когда Шервуд «зайцем» проник на встречу выживших в «Эсент Лаунж» с единственной целью выяснить, где Уолт пребывает. «Случайная» встреча дала Джиму Оливеру достаточно информации, чтобы выследить Уолта на Ямайке и направить его по текущему пути. Разговаривать со Скоттом Шервудом этим утром ему хотелось не больше, чем удалять геморрой. – Уолт Дженкинс, – сказал Скотт с широкой улыбкой, когда Уолт вышел из машины. – Два раза за год. Кто бы мог подумать. – Пошел ты, Скотт, – сказал Уолт, закрыв дверь и подходя к бывшему боссу. По каким-то нелогичным причинам Уолт меньше злился на Джима Оливера за внедрение Шервуда на встречу выживших, чем на Шервуда за то, что согласился на это. Возможно, это потому, что, как бывший агент наблюдения, Уолт оценил ловкость Оливера в его поисках. Правда, скорее всего, состояла в том, что Уолт досадовал на себя за то, что заглотил наживку. – Что на тебя нашло? – спросил Шервуд. – Я не в настроении, Скотт. Я знаю, что наша недавняя маленькая встреча была враньем. Ты был подсадным. Думаешь, я слишком тупой, чтобы догадаться? – Господи боже, успокойся. ФБР постучались в мою дверь. В буквальном смысле постучались в дверь моего дома. Я должен был их послать? Извини, приятель, я не обладаю таким влиянием. Джим Оливер сказал, что ему нужно выяснить, где ты отсиживаешься. Сказал, что это важно. Я не знал, что это поставит тебя в затруднительное положение. – Не поставило, – пренебрежительно сказал Уолт. – Я просто не люблю, когда мной играют. У тебя есть то, что мне нужно? – Да, – сказал Скотт. – Нашел около часа назад. Спрятали в самый зад хранилища вещдоков. Что в этом такого важного? – Это просто старое дело, Скотт. Меня попросили взглянуть на него, это все, что я могу тебе сказать. – Это как-то связано со скандалом Мэгги Гринвальд? – Я собираюсь выяснить. Где оно? Скотт показал себе за плечо: – Внутри. Одна коробка. Выглядит весьма безобидно. Скотт Шервуд отпер дверь в главное управление БУР и распахнул ее для Уолта. – Значит ли это, что приглашение навестить тебя на Ямайке отменяется? – Это значит, что его никогда не существовало, Скотт. Через два часа Уолт сидел в своем номере в «Хайатте», на столе перед ним стояла вторая коробка с уликами. Он пятнадцать минут листал их, внимательно читая, пока не нашел нужного. Пока не нашел того, что надеялся не найти.