Эйвери подошла и забрала свой сэндвич. Она быстро заглянула в пакет. Это все, что было нужно. Компанию «Рубену» составлял конверт. Ей потребовалась вся выдержка, чтобы не схватить конверт сразу же. Вместо этого она прошла еще квартал и села на скамейку, после чего открыла пакет. Достала конверт и открыла его. Еще одна учетная карточка. «Старая церковь святого Патрика. Пешком. Никакого метро. Никакого такси. Андре». Эйвери подняла голову от записки, обвела взглядом тротуар и улицу. Похоже, никто не обращает на нее внимания. Несмотря на это, она по-прежнему чувствовала себя ужасно открытой, как будто за ней следят невидимые глаза. С участившимся сердцебиением и катящимся вниз к пояснице потом, она встала со скамейки и пошла на восток по Фултон-стрит. Дойдя до Бродвея, она повернула налево и прошла две мили на север к старому собору святого Патрика. Это заняло тридцать минут. Полуденная месса уже шла, когда Эйвери нашла местечко на задней скамье. Народу было достаточно. Она пела вместе с прихожанами. Тридцать минут она сидела, вставала и снова садилась, высматривая в толпе Андре. Она сидела во время причастия. После последнего благословения собор начал медленно пустеть. Ей не удалось распознать подозрительных лиц. Если за ней следят, то те, кто идет по следу, оставались невидимками. Она сидела на задней скамье собора, справа от длинного центрального прохода. Через десять минут после окончания службы внутри оставалось еще несколько человек. Кто-то стоял на коленях впереди, глубоко погрузившись в молитву. Другие ходили по центральному проходу, задрав шеи к небу, восхищаясь изысканным потолком и выдающейся красотой собора. Несколько человек фотографировали. Эйвери увидела его идущим по боковому проходу. Андре шел медленно и вел себя как другие туристы в храме, глядя вверх на потолок и вокруг на просторное внутреннее пространство. Он был в джинсах и спортивном пиджаке. Его живот угрожал оторвать единственную пуговицу, удерживающую пиджак застегнутым. Глазки-бусинки бегали вокруг за маленькими очками без оправы, и Эйвери заметила у него в правой руке большой желтый конверт. Он подошел к скамье со стороны бокового прохода и прошел ее всю, пока не сел рядом с Эйвери. – Что происходит? – прошептала Эйвери. – За вами следят. – Что? Откуда вы знаете? – Вы провалились самым худшим образом. Возможно, наш общий друг тоже, как ни жаль это говорить. Немецко-бруклинский акцент делал его быструю речь малопонятной. Андре положил желтый конверт на скамью между ними. – Все внутри. – Паспорт? Андре кивнул и встал. – Кто за мной следит? Он показал на конверт: – Все, что вам нужно знать, там. Удачи. – Я все еще должна вам деньги, – сказала Эйвери. Андре покачал головой: – Я задолжал ему услугу. Передайте ему, что мы в расчете. И что бы вы ни планировали, на вашем месте я бы сделал это быстро. Сомневаюсь, что у вас много времени. Андре обогнул ее и вышел в центральный проход. Эйвери развернулась на скамье, глядя, как он вышел из собора, спустился по лестнице и исчез в толпе. Еще минуту она сидела не шевелясь, потом наконец взяла желтый конверт, подавляя порыв заглянуть внутрь, и быстро вышла из собора. До «Лоуэлла» нужно было пройти прямо по Бродвею и свернуть на восток. Двенадцать кварталов, которые Эйвери пролетела за десять минут. Через лобби в лифт, все время прижимая к груди конверт. Только ворвавшись в свой номер и накинув на дверь цепочку, она наконец открыла конверт. Сев на край кровати, она завозилась с резинкой застежки. Наконец она открыла клапан и высыпала содержимое на кровать. На покрывало упал синий паспорт. Эйвери рассмотрела его: он выглядел в точности как паспорт США – синяя обложка с золотыми тиснеными буквами. Она открыла обложку и увидела фотографию, которую отдала Андре на прошлой неделе. – Аарон Холланд, – прочитала она вслух. Прозвучало восхитительно. Несмотря на огромную радость при виде паспорта, в животе затаилось что-то еще. Эйвери не испытывала облегчения, продвинувшись так далеко. Она испытывала ужас и не могла избавиться от ощущения, что в конверте содержатся ее худшие страхи. Она бросила паспорт обратно на кровать и заглянула в конверт. Уловила отражение глянцевых фотографий и сунула руку, чтобы достать их. Из конверта появились несколько фото восемь на десять. И на каждой был Уолт Дженкинс. Глава 56 Манхэттен, Нью-Йорк среда 7 июля 2021 г. Эйвери сидела за маленьким письменным столом в своем номере. По столешнице перед ней были рассыпаны фотографии Уолта. Эйвери внимательно рассмотрела каждый снимок. Как заметил Андре, они сказали все, что ей нужно знать. На первой Уолт был в джинсах, ветровке и бейсболке. На заднем фоне виднелись надгробия кладбища Гринвуд. Он следил за ней на следующий день после их первой встречи, когда она навещала могилу мамы. На второй фотографии Уолт сидел на корточках возле надгробия Кристофера, держа около уха сотовый телефон. На следующей Уолт стоял в тени между двумя таунхаусами в Бруклине. Наконец, были фотографии Уолта, сидящего за рулем своего кроссовера, в солнечных очках, с домиком мамы Белл на заднем фоне. Он следил за ней до дома Андре. Он следил за ней на кладбище. Он ехал следом за ней в Лейк-Плэсид. Пока она листала фотографии, ее охватило какое-то сочетание неверия, злости и стыда. Неужели она оказалась настолько наивной, чтобы поверить, что правительство Соединенных Штатов перестанет искать ее отца? Поверила, что ее дилетантские попытки оставаться незаметной во время этой поездки в Нью-Йорк действительно обманут Федеральное бюро расследований? Пару лет назад федералы выследили ее в Лос-Анджелесе и задали кучу вопросов про отца. Она не соврала, когда сказала им, что понятия не имеет, где он. На тот момент. Эйвери поняла это, только когда пришла открытка. При мысли о том, что Уолт переспал с ней, чтобы получить информацию о местонахождении ее отца, по пищеводу поднялась желчь и оставила горький привкус в горле. Еще больше кислоты последовало, когда она признала, что позволила себе почувствовать что-то к нему. Неужели она так плохо разбирается в людях, чтобы пропустить все красные флажки? Неужели ей так отчаянно не хватает близких отношений, что она позволила его истории предательства найти отклик со своей? Правда ли вообще эта часть прошлого Уолта? Разве она не видела, как кстати все сложилось? Что детектив по делу Кэмерона Янга, а ныне находящийся на пенсии агент ФБР так жаждал помочь, когда она позвонила? Неужели эго уважаемой телевизионной журналистки затуманило ее разум? – Проклятье! – крикнула она, смахнув фотографии на пол. И в этот момент в дверь постучали. Эйвери подняла глаза от стола и застыла. В следующую секунду стук повторился – три торопливых удара. Она быстро собрала фотографии с пола, заметив, что одна улетела под диван. Она запихала их обратно в конверт и сунула руку под диван за последним снимком. Случайно, или, может, в качестве знамения ситуации, в которой она оказалась, когда она потянулась под диван, чтобы достать фотографию, она также нашла отцовскую открытку. Залетевшее под диван фото оказалось снимком Уолта, сидящего в машине и рассматривающего домик, когда он следил за ней в Лейк-Плэсид. Она прогнала беспокойство о том, что все это значит: что не только Уолт Дженкинс, но и правительство Соединенных Штатов знают все о том, что она методично планировала в последний год. В дверь снова постучали. Эйвери убрала фото и открытку в конверт и бросила его на стол. Она проверила свое отражение в зеркале, расстроившись, что ее покрасневшие глаза и опухшее лицо выдают ее уязвимость и позволят ему увидеть, что его действия причинили ей боль. Эйвери ненавидела чувствовать себя слабой, но скрыть это было невозможно, и она не собиралась бегать от столкновения. На самом деле, она жаждала его. Она подошла к двери и рывком распахнула ее. В коридоре стояла Натали Рэтклифф. – Привет, – сказала Натали. – Я не вовремя? Эйвери несколько раз моргнула. – Нет. – Она покачала головой. – Просто не ожидала вас увидеть. – Все в порядке? Эйвери различила в голосе Натали беспокойство. Если мужчины при виде женских слез скатываются к паранойе, то женщины хватаются за возможность помочь. – Разбираюсь с кое-каким дерьмом, связанным с мужчинами, вот и все, – сказала Эйвери. – А разве бывает по-другому? Эйвери выдавила улыбку. – Я могу войти? – спросила Натали. Эйвери кивнула и подвинулась. Натали прошла мимо нее. – Как вы узнали, где я остановилась? – Потянула за ниточки, – сказала Натали. – В смысле? – В смысле, что мне надо было поговорить с вами после того, на чем вы закончили позавчера. И я не хотела ждать звонка, поэтому выяснила, где вы остановились. – Логично. – Эйвери закрыла дверь. – О чем вы хотите поговорить? – Вам нельзя делать то, что собираетесь. Эйвери открыла мини-холодильник, достала бутылку воды и сделала глоток. – А что я собираюсь делать? Натали набрала воздуха в грудь и громко его выдохнула. – Вы думаете, что знаете всю историю, но это не так. – О, я уверена, что не знаю и половины. Но я уверена, что выяснила самую важную часть. Виктория не умерла, верно? Комнату заполнила долгая тишина, прерываемая только редкими звуками клаксонов, доносящихся с улицы. – Виктория находилась в невыносимой ситуации. Она не святая, и я никогда не утверждала обратного. У нее был роман с женатым мужчиной. Но ей грозило тюремное заключение за преступление, которого она не совершала. Натали тяжело сглотнула, чуть не плача. – Она не убивала Кэмерона Янга, – сказала Натали. – Я знаю. Или, по крайней мере, думаю, что знаю. Я глубоко изучила дело и доказательства и кое-что еще о расследовании, что не известно публике. – Как? – С детективом… – Даже упомянутое вскользь имя Уолта едва не заставило ее плакать. – Который вел расследование. – Вы можете это доказать? – спросила Натали.