И к чему такая рьяная необходимость тащиться в магазин в одиннадцать вечера тридцать первого декабря? Но Эльвира категорична. Уверенно натягивает шапку и кутается в пальто. — Ну не пью я шампанское без ананаса. Я быстро. В соседнем доме круглосуточный магазин, — она уже собирается выскользнуть за дверь, но неожиданно тянется ко мне и чмокает в лоб. — Веди себя хорошо. Удивлённо проморгавшись, я послушно киваю, а мать Марка исчезает за дверью. И это первый раз со дня свадьбы Эльвира, когда оставила меня одну. Я не знаю, чтобы делала без неё. С той самой секунды, как Эльвира забрала меня из ресторана, она была постоянно рядом. Все это время держала меня в ежовых рукавицах. Сняла крохотную квартиру студию, не позволяла раскиснуть, разрешить захлебнуться мне в разочаровании. Занимала мое время чем угодно, только не дать мыслям о том, что произошло на свадьбе бить мое сердце на наотмашь. Эльвира таскала меня по ресторанам, салонам красоты и спа. Даже устроила грандиозный новогодний тур по детским магазинам. Пинетки, распашонки, игрушки. Это, наверное, единственное, что заставляло не забиться в угол и не удавиться от жалости самой к себе. Эльвира заставила меня не разлететься на кусочки от постоянно ноющего сердца в груди. Она настроила думать лишь о себе и малыше. И строго хмурила брови, когда я украдкой стирала непрошеные слёзы. А они были. Все прошедшие ночи я накрывалась одеялом и снова думала о нем. Марк тиранил мой телефон звонками и сообщениями. И если звонки я игнорировала, то смс видела все. Сотня за пару дней. И большая часть из них с одним и тем же молящим содержанием: «Где ты?» «Лика, найдись»» «Прошу тебя. Мне надо с тобой поговорить»» Они до сих пор сыпятся тоннами. И каждое из них заставляет мое сердце ныть. Меня раздваивает от чувств и мыслей. Я ненавижу себя за то, что позволила Марку вытеснить прошлые обиды из моей души и втиснуться туда самому. Поселить в меня глупую веру, что все может быть иначе. Не может! Это же Громов, а я позволила себе забыть об этом. Снова не дышать в его руках, снова чувствовать, что он очень мне нужен... Дура! Остатки моей гордости стали в позу и командуют отправиться на развод, заставив Марка выплачивать все, что положено на ребёнка. Но бездонная вина в чёрных глазах в тот свадебный вечер заставляет раз за разом прокручивать в голове все его слова. Я бы хотела забыть, как растерянно он смотрел на меня в загсе, как дрожали его губы, когда просили прощения и тряслись его руки, когда он пытался остановить меня. Но только его та мерзкая усмешка на том видео не забывается тоже. В тот момент я испытала что-то больше, чем боль. И дежавю. Точно так же Марк уже однажды сдавил в тиски мое сердце и разрушил к чертям все мои воздушные замки. Я чувствую себя непроходимой идиоткой, которой упорно нравится наступать на грабли по имени Марк Громов. Эльвира лишь единожды заговорила о своём сыне, заметив за завтраком, как я в очередной раз сбрасываю его звонок. — Он научится, — ее рука накрыла мою, крепко сжимая. — Чему? — едко усмехнулась я, возвращая все внимание овсянке в тарелке. — Делать ещё больнее? Мучить меня ещё больше? — Любить. — И зачем ему это? — я не выдержала и все же подняла взгляд на Эльвиру. Как всегда, ее глаза излучали лишь спокойствие и уверенность. — Затем, что я могла сделать так, что вашей свадьбы не было, если бы видела его несчастным рядом с тобой. Но пока вы гостили у меня, я за вами наблюдала и. — А на том видео? Вы наблюдали за ним? — резковато выпалила я. Обида колючим комом снова сжала горло. — Лика, я Марка не оправдываю. Все, что я увидела - это омерзительно. Но что то же его заставляет звонить мне и тебе сутки напролет... — ее ладонь лишь сильнее сжала мою. Я промолчала. Сказать Эльвире мне было нечего. Если и высказывать все гадкие мысли о Марке, то именно ему, а не ей. Я просто должна быть благодарна его матери за внимание и заботу, которой была окружена последний несколько дней. Ведь все, что я получила от своей - это жёсткое смс: «Разводись и отсуживай все, что можешь. Не захотят по-хорошему, грози скандалом и прессой». Спасибо, мама, но кто бы знал, как я задолбалась жить в этих разборках и скандалах. Я не знаю, что будет дальше, но все, что мне нужно сейчас - это тишина. Хотя бы эту новогоднюю ночь, хочется провести в уюте и спокойствии. И если для этого нам нужен ананас, то пусть так и будет. Я подожду. В отсутствие Эльвиры я заканчиваю сервировку нашего скоромного праздничного ужина. И даже приглушаю свет в студии и зажигаю парочку новогодних свечей на столе. А ещё я решаюсь хоть как-то привести себя в порядок. Затасканный спортивный костюм меняю на струящееся темно-зелёное бельевое платье. Эльвира потратила чёртову уйму времени, уговаривая меня приобрести эту жутко дорогую шелковую тряпочку. Волосы просто укладываю в небрежный пучок на затылке и даже прихожусь пару раз тушью по ресницам. И теперь из зеркала в ванной на меня смотрит не неряшливое чудо-юдо, а вполне симпатичное создание, у которого уже весьма симпатично выделяется аккуратный живот. Кладу на него ладони, медленно поглаживая. Прислушиваюсь к себе. К ощущениям внутри себя. И кроме собственного ритма сердца пока ничего не ощущаю. Несколько дней назад мне уже казалось, что я чувствую шевеления малыша, но это мимолетное ощущение толчка больше не повторялось. Хотя срок в восемнадцать недель в календарике настойчиво уже на это намекает. И улыбнувшись самой себе ясно понимаю - все неважно. Важно лишь то, что сейчас под моими ладонями. Ребёнок не виноват, что его отец «немножечко» козел. Щелчки замка в коридоре заставляют меня оторваться от нежностей наедине с собой. Я облегченно выдыхаю. Ну наконец-то. Осталось меньше получаса до нового года, а Эльвира все в поисках экзотики. — Я надеюсь, наш праздничный ужин пройдет все-таки в компании шикарного ананаса, — улыбаясь, выскальзываю за дверь ванной. Но весь шаткий новогодний настрой быстро сползает куда-то к полу вместе с моей улыбкой. В ступоре замираю в полумраке тесного коридорчика. И воздуха в моих легких перестаёт хватать мгновенно. Нет. Это не Эльвира и даже не ананас. Кажется, новогодняя ночь пройдёт не в их обществе, потому что в дверях квартиры красуется тоже шикарный экземпляр: лжец и «немножечко» козел. На моем пороге, весь усыпанный снежинками, стоит Марк. Глава 32 Марк Я ищу ее. Каждый дурацкий предновогодний день бомблю телефон Лики звонкам и сообщениями. Если бы я мог не тратить на сон все двадцать четыре часа, то каждая секунда была посвящена поискам. Ищу Рыжика там, куда только могу доехать и дозвониться: общага, караулю двор ее родительского дома, еду в дом своей матери, но целую там запертые ворота. Лика не вернулась и в особняк моего отца. Все ее вещи до сих пор здесь. И папенька после позорного скандала в ресторане наотрез отказался хоть пальцем двигать в мою сторону. Опять свалил в Москву. А ведь его связи могли быстро решить все проблемы с поиском Лики. С моей мамой тоже договориться сразу не удаётся. Она, как и Лика, игнорирует изо дня в день мои звонки. Я получил от неё всего одно сообщение: « У нас все хорошо». У них-то хорошо, а у меня? За последние несколько суток все поперёк горла. Еда, вода, сон, кислород... Как оказалось, без неё мне это на хрен не нужно. И ничего не остаётся как, залипнув на пустой кровати взглядом в потолок, решить встретить ночь с тридцать первое на первое именно так. Мне глубоко плевать на всю эту новогоднюю требуху и веру чудеса. Но ровно до того момента, как за два часа до боя курантов мне падает на телефон сообщение от матери: «Жду в 23:00 по адресу...» Я слетаю с кровати за секунду. А через две моя машина уже рассекает светом фар снегопад по улицам города. В 23:15 паркуюсь в скромном дворике одного из новых районов. Мое сердце совершает кульбит, когда вижу маму, стоящую у нужного подъезда, указанного дома. Одну. Заметив мою машину, она быстрым шагом направляется к ней, отмахиваясь от тонны снега, летящего сверху. Я выскакиваю из салона прям так в водолазке и джинсах, даже не удосужившись накинуть на себя куртку. — С наступающим. Опаздываешь, — сдержанно приветствует меня мама, затормозив у капота автомобиля. — Где она? — Я нервно сглатываю. — Шестой этаж, тридцатая квартира. Только Лика не в курсе... — прямо в руки мама вкладывает мне связку ключей. И я сжимаю их так, что металл жжет ладони. — Думаешь, она станет говорить со мной? — Не знаю, Марк, — мама неоднозначно пожимает плечами. — Это я даю тебе шанс, а как решит Лика. Что тебе делать дальше, без понятия. Хочешь, хоть на коленях ползай. До боли сжимаю губы и просто киваю. — Спасибо. Окутав себя густым облаком пара от тяжелого вздоха, моя мать делает ко мне шаг и, чуть подтянувшись на носках ботинок, целует меня в лоб. — Дурак ты, Марк. Дурак? Черта с два. Я просто законченный кретин, но увидеть Лику должен. Лестничные пролеты до шестого этажа преодолеваю на одном дыхании. А на втором почти бесшумно проскальзываю в квартиру под номером тридцать. На третий хватает смелости только когда встречаюсь взглядом с перепуганными голубыми глазами.