— она прожигает взглядом мое лицо. Продолжая смотреть на Кару в зеркале, осторожно вытираю свой фейс салфетками: — Собираешь информацию по сплетням? — Да весь универ гудит, что сам Громов полез в драку. И за кого? — в глазах Карины мелькает что-то похожее на отвращение. — За кого? — ехидно передразниваю её и, скомкав бумажное полотенце, бросаю в урну под раковиной. Тишину маленькой мужской уборной для преподавателей оглушает цокот шпилек, а через секунду меня резко разворачивают, дёргая за плечо. — Зачем тебе она? — напряженное лицо Карины оказывается прямо перед моим. Я невольно отмечаю, что с ней не надо наклонять голову и смотреть сверху вниз, как с Ликой, макушка которой едва достаёт мне до подбородка. А Кара плюс шпильки - и мы почти одного роста. И как-то это уже не прикольно. — Кто? — решаю косить под дурачка, «удивленно» приподняв брови. — Рыжая. Марик, я видела тебя с ней сейчас в коридоре, — резко выплевывает Кара. И по её ядовитому тону понимаю: «Оу, кого-то ведет от ревности». Но я просто пожимаю плечами, спокойной выдав: — Хочу. Тонкий длинный носик Карины недовольно дергается, а дыхание открыто демонстрирует её нервозность. Все, сейчас будет сцена, достойная Оскара! Карина это умеет, особенно когда забывает, что я никогда ей ничего не обещал. Но неожиданно она затухает. Просто не отрываясь смотрит мне в глаза, а её ладонь, с длинными наманикюренными ноготками, осторожно ложиться мне на грудь. — Марк, я скучаю по тебе. Очень, — сдавленно шепчет Карина. Я напрягаюсь. А это вот что-то новенькое? Где крики и вопли - то? Изумленно пялюсь на Кару, которая делает еще один крохотный шажок ко мне. Видимо, заметив моё замешательство, она решает идти ва-банк. — Я с ума весь год сходила. Ждала тебя, — её губы касаются моего подбородка и плавно опускаются к шее, оставляя на ней горячие следы поцелуев. — Ну что мне ещё сделать? Почему ты не можешь хотеть меня? Черт... Сдержанно перевожу дыхание, потому тело сдавливают тёплые спазмы, направляя всю кровь в самый низ моего живота. Руки Карины плавно скользят по моим плечам, груди и медленно, но верно опускаются туда, где моё либидо кричит, что оно уже неделю без женских ласк. А это овердофига. — Что? Прям в преподавательском туалете? — усмехаюсь я и провожу ладонью по изгибу бедра Кары, обтянутой плотной джинсой. — А когда это тебя смущало? Ты же знаешь и, надеюсь, помнишь, что я могу? И дверь закрыта на щеколду. Я не сдерживаю стон, когда её зубки слегка впиваются мне в шею, с одновременным сжатием ловких пальчиков на моем самом чувствительно-впечатлительном месте. В крови бунтует одно единственное желание. Затащить Карину в кабинку и опустить перед собой на колени. Потому что я знаю, чем хочу занят её оттюнингованый гиалуронкой рот. Но вот на щеке все еще горит поцелуй Лики... Чёрт! Нельзя! Самый лучший хищник - это голодный хищник. Через силу отстраняюсь от Карины, убирая её руки от себя. Да и своими стараюсь больше ни к чему не прикасаться. От греха подальше. — Карина, стопе, — грублю и делаю это намеренно. — Марик. — в голосе Кары чуть ли не мольба, а в растерянном взгляде фигачит отчаяние. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Стоит ли сейчас отвлекаться на кого-то еще, кроме Соболевской? И неожиданно понимаю, что тяжелая вуаль духов Карины как-то... душит. Морщусь и выдыхаю ее, распахнув глаза. — Не Марик, Кара. Тебе я больше не Марик. Натянуто улыбнувшись, оставляю Карину в гордом одиночестве мужского туалета. А потом улыбаюсь уже победно и по-настоящему, когда достаю из кармана шорт телефон с еще непрочитанным сообщением. Рыжик: «Завтра в семь. Мне в шесть неудобно»>. Глава 8 «Я тебя жду» Прочитав сообщение, печатают равнодушное «Ок». А сама нервно поправляю поясок на своем платье. Быть порядочно опаздывающей на свидание девушкой у меня не вышло. Лёгкие локоны как-то легко собрались в небрежный хвост на одну сторону, а темнозелёное платье миди очень быстро отгладилось и наделось. Готова я была ещё минут двадцать назад, поэтому все это время топчусь в холле общежития под подозрительный взор консьержки бабы Нюры. Кусая губы, бросаю взгляд на экран телефона. 19:03 Рано. Мне нужно ещё несколько минут для того, чтобы опоздать, хотя уже с трудом удается сдержать себя на месте. Но в 19:06 мое нервное томление все-таки подталкивает переступить порог общаги. Этот лёгкий трепет уже перерастает в нечто, что перебивает дыхание, когда на парковке замечаю черный внедорожник. И Марка, вальяжно подпирающего его капот, широко расставив ноги и спрятав ладони в карманах черных джинсов. И эта серая футболка-поло... Боже... Зачем оно вообще так идеально обтягивает крепкий торс и подчеркивает смуглую кожу с татуировками на руках? Мне теперь куда день этот скручивающийся тёплый узел в животе? Я и так весь прошлый вечер и сегодняшний день слишком часто ловлю себя на этом ощущении. А после нашей очередной ночной переписки оно вообще отказывается покидать мое тело. Заметив меня, Марк отрывается от машины и делает шаг навстречу. Мы останавливаемся друг напротив друга и замираем в какой-то неловкости. Словно оба мешкаемся, будет ли достаточно простого «привет»? Или можно позволить себе что-то ещё? Вежливо рукопожатие или даже невинный поцелуй в щеку, например? Но Марк решает все одной расслабленной улыбкой и горящим взглядом, пуская ими поток колющих жаром мурашек: — Привет. Ты шикарна. — Спасибо, —с маковыми щеками улыбаюсь в ответ и сжимаю пальцами маленькую сумочку, болтающейся у меня на плече. — Я не сильно опоздала? — Нет, но времени до полных сумерек у нас не так много. — Сумерек? — я озадаченно прищуриваюсь. Марк, загадочно сверкнув глазами, уже галантно открывает мне пассажирскую дверь: — Садись в машину, скоро все узнаешь. Не сводя взгляда с таинственного выражения лица Громова, я послушно усаживаясь на переднее сидение. Запах натуральной кожи и аромат парфюма Марка, витающие в салоне авто - и мое сознание летит по виражам. — Всё нормально? — сев в машину, Марк бросает на меня настороженный взгляд. Уверенно киваю болванчиком, не забыв похлопать ресницами. Конечно, ненормально... Последние несколько дней я вообще не чувствую себя нормальной. Рассеянная и со странным пульсирующим чувством в груди. — Отлично, тогда поехали, — Громов заводит машину и переключается на происходящее перед ее капотом. Но как только его руки ложатся на руль, я напрягаюсь. Замечаю на его широких ладонях множество свежих ссадин. Костяшки длинных пальцев, сжимающих руль, просто усыпаны ими. Вчера этого не было. Я точно помню. Да и отметины на лице Громова уже практически не видны, но вот руки. — Марк, а что это? — Где? — отвлекшись от дороги, он удивленно осматривается по сторонам, а потом поворачивается и ко мне. Молча впиваюсь взглядом в его разбитые костяшки правой ладони. — А. Это? — хмыкает Громов, перебрав пальцами по рулю. — Это торжество справедливости. — В смысле? — взволнованно выпрямляюсь на сидении. — Ты опять с кем-то подрался? — Да все с тем же, — легко отмахивается этим ответом Марк. Пару секунд задумчиво туплю, вникая в смысл сказанной фразы. А потом догадка бьет меня по голове: