– Ну уж вы скажете! – отозвался Михаил. Он заинтриговался словами рассказчицы. – Белла происходила из небогатой семьи. Но у нее обнаружился талант. Талант к пению. Знаете, что такое талант? Это алмаз. Но если на алмаз прилипла грязь, вы пройдете мимо, решив, что это мелкая галька. Если алмаз не обработан, вы решите, что это стекляшка. И то, и другое легко пнуть на дороге. А чтобы алмаз заиграл, зажил своей жизнью – нужно его обработать, огранить. Вот это-то и поняли родители Беллы. Поэтому они принялись обрабатывать ее талант. – Где-то я уже это слышал, – сказал Михаил. – Наверное, от Дудина, скорее всего. – Не удивительно, – отозвалась Роза Соломоновна. – Сама Белла так считала и всем говорила именно такую версию. И она продолжила свой рассказ: – Белла училась. Много и старательно. И ее голос, ее пение – зазвучали. Да, сначала были рестораны. Но для начала и это выглядело совсем уж неплохо. Ей даже тогда уже удавалось зарабатывать. Перед войной Белла получила приглашение приехать выступать в Париже. Какой-то человек слышал ее в ресторане в Москве и решил устроить гастроли. Она всегда была аполитична, но, как я понимаю, партийные бонзы посчитали, что выступления советской певицы перед иммигрантскими кругами Европы поможет Союзу. Ее выпустили. В Париже она выступала опять же по ресторанам. Там у нее был антрепренер, который все организовывал. Впрочем, всё это вы можете найти в каких-нибудь заметках про нее. Может быть, что-то еще сохранилось. – Роза Соломоновна, я видел фильм, который сняли про Изабеллу Иосифовну в Европе в этом году. Помните, интервью брал один человек? – Михаил вспомнил просмотренный в Амстердаме фильм, но имя автора не хотел произносить – неприятный осадок все еще сидел где-то внутри. – Да, да. Помню, конечно. Я вам расскажу другую историю. О этом будут знать только вы и я. Понимаете: только вы и я? – она пристально посмотрела на Михаила. Кивнув в знак согласия с намеком, он оценил дипломатичность Розы Соломоновны. – В Париже Белла встретила мужчину. Ей двадцать четыре–двадцать пять, а ему около тридцати. Блажен, что прошел через такие чувства. У меня в жизни всё было значительно прозаичнее, хотя я очень благодарна своему покойному супругу. Мы с ним прожили долгие годы, и я всегда его уважала. Но вернемся туда, в предвоенные годы, в Париж. Он красавец! Мощный, сильный, благородный. И невероятно богатый. У Беллы закружилась голова. Молоденькая девчушка она была тогда. Они оба влюбились. Что поделать? Ухаживания, обеды, ужины, прогулки. И он, и она соглашались на брак. Но, как часто бывает, возникла огромная проблема. Шекспировские Капулетти и Монтекки кажутся ягнятами на фоне истории Беллы Модис. Рассказчица остановилась. – Выдерживаете мхатовскую паузу, Роза Соломоновна? – спросил Михаил. – Именно, – ответила она. Но пауза продолжилась еще некоторое время. Михаил вспомнил обещание, которое дал сам себе: терпеть длинный разговор. Минут через пять Роза Соломоновна продолжила: – Его звали Мустафа. Понимаете, что я имею ввиду? – Если честно, не очень. – Он был мусульманин, а она иудейка. Но это еще полдела. Другое дело в том, что Мустафа был принцем и одним из наследников престола в их стране. Даже вам я не скажу, в какой стране. Это на Ближнем Востоке. Его семья на намек его женитьбы на Белле высказалась категорически против. Пришлось Белле и Мустафе смириться с тем, что никогда не смогут быть вместе. Они были вынуждены принять свою судьбу. И сейчас я расскажу вам об истории перстня, как только налью вам горячего чаю. Хозяйка снова удалилась на кухню, а потом вернулась с горячим чайником. – Пейте, мне еще многое предстоит поведать, – сказала она. – Слушайте дальше. Мустафа преподнес Белле подарок. Этим подарком был тот самый перстень. Мало того, что сам по себе он невероятно красивый и дорогой, так у него еще есть длинная, даже можно сказать, мифическая история. Этот перстень очень древний. В какие-то стародавние времена, Белла и сама не знала когда точно, он принадлежал величайшей певице Востока. Согласно поверью, именно благодаря этому перстню, та певица обрела исключительной красоты голос, и удача всегда сопутствовала ей. Понимаете, какой ценный подарок? Это не просто кольцо с бриллиантиками, это – настоящая легенда. Белла, конечно же, приняла этот дар. И что удивительно, после первых же ее выступлений с перстнем на руке, ее творческая жизнь впечатляюще быстро пошла в гору. Она рассказывала, что во время исполнения пробовала новые вариации, и они оказывались невероятно удачными. Публика была в полном восторге. Белла и Мустафа путешествовали по всей Европе. В Союзе, надо полагать, считали, что Белла как бы несёт культурное знамя Советов, поэтому всё ей разрешали. А она ничего не несла, никаких знамён. Так вот, они ездили по одному маршруту, но так, чтобы не выдавать своих отношений: останавливались в разных отелях и тому подобное. Зарабатывала она очень хорошо. Но как это привезти в Москву? Вот вопрос был. Пришлось бы всё отдать советскому государству. Только она об этому не особо думала тогда: страсть поглощала. Да, страсть брала своё, никуда от нее не деться! И вот выяснилось, что Белла забеременела. Открыться они не могли, по известным причинам. Она не могла вернуться на родину с ребёнком. В те времена можно было и десять лет без права переписки за такие фокусы получить: недозволенная связь советской певицы. И они с Мустафой все–таки расстались. Белла вернулась на родину. Тут она как-то быстро, за месяц, нашла Дудина–старшего, Михаила Аркадьевича. Они поженились, а вскоре родилась Алла. Дудин черноволосый, и дочь Алла черноволосая. Хоть Алла и не похожа на мать. Похожа Алла оказалась на генетического отца, на Мустафу. А характером, видимо, на всех предков отца. Уж такая она из себя вся была: и громкая, и деловитая, и самовольная. Так что характер у нее был далеко не ангельский. После рождения дочери Алла сообщила Мустафе, что у него родилась дочь. И, знаете, что? Мустафа обеспечил их всех. Принц – что уж говорить. И одарил по–царски. Он передавал Белле слитки золота, по килограмму, чтобы ни она, ни дочь никогда не бедствовали. Знаете, как их переправляли? Через дипломатическую почту. Ну, как мы с ней думали, в чемоданах консулы возили слитки в Москву. Потом Белла приходила в посольство, а выходила со слитком. Вот так-то! Она была очень и очень богата по тем временам. Но только раскрывать это никак было нельзя. Когда началась война, власти просили Беллу ехать выступать на фронт. Честно говоря, она не очень хотела. Это только в кино показывали, что все с радостью ехали. Но это ж война! Ей намекнули, что нужно съездить обязательно, чтобы партия на нее косо не смотрела. Она ездила, выступала. Потом ей тоже намекнули, что нужно помочь армии. И она помогла: подарила советской власти килограмм золота. Газеты писали, помню, об этом. Мол, известная за рубежом советская певица Изабелла Модис пожертвовала на нужды фронта золотой слиток. Так она получила своеобразную индульгенцию от придирок власти. И эта индульгенция до конца той самой власти очень ей помогала. А что Дудин? Человек он был хороший, что уж и говорить! Спокойный, надежный, как тогда говорили, товарищ. В общем-то, повезло Белле с ним. И муж он хороший был. До конца дней не знал, что не он отец Аллы. Да и зачем ему знать? Отношения между Беллой и Михаилом, тезкой вашим, – это что-то вроде теплого и спокойного угля. А вот с Мустафой – это уж точно кострище! Не каждому дано, вот что я скажу. К тому же, у них родился и сын, Александр Дудин, с которым вы познакомились. Очень на отца похож, очень. Мне кажется, что Белла больше любила сына, чем Аллу. Она сама спокойная была, а дочка – ух, нет. Дудину тоже вовсе не обязательно знать подробности нашего разговора. Уверена, вы понимаете. А мне уж на старости лет выговориться нужно, да и делу это поможет. Вот точно поможет! Может, еще чайку, отец Михаил? – Спасибо! – ответил внимательный слушатель. – Я пробую сопоставить все факты так, чтобы понять судьбу перстня. Легендарного перстня. – Когда дело стало подходить к старости, Белла со мной много раз говорила, советовалась, как ей поступить с наследством. И она решила так. Оставить всё сыну. Всё, кроме перстня. Перстень, раз он такой древний, да к тому же подарен генетическим отцом Аллы – должен достаться ей. А как той не стало, так ее сыну – Каю. Почему? Символ, связь крови и времен. Так она рассуждала. Тем более, если брать сугубо материальную стоимость, то перстень вообще трудно оценить, а остальное, материальное, пожалуй, на цену перстня и выйдет. Незадолго до ее ухода, прискакал этот внучек. Ходил к бабке, разговаривал. На жизнь жаловался, мол, всё не так, да не эдак. Денег просил. И не чуть, а миллионы. Вот дела. Белла его пожалела, выдала ему немного, но завещание менять не стала, даже сильнее уверившись в справедливости своего решения. – Да, мне удалось выяснить, что у Кая огромные долги, – сказал Михаил. – Раз вы со мной честно говорите, так и вам скажу. Мне передали, что он, как бы так сказать, не совсем справедливо поступил с партнерами по бизнесу. Его долг больше пяти миллионов долларов. – Не удивительно, – спокойно сказала Роза Соломоновна. – Весь в мать. Ну да пусть. – Я вам очень благодарен за ваш рассказ, Роза Соломоновна, – сказал Михаил, – но хотел бы спросить о том, что вы-то думаете о пропаже перстня? Кто мог его взять? – Вы уж сами выводы делайте, трудно мне уже. – Упрощу вопрос. Если в квартире бывали вы, девушки, которые ухаживали за Изабеллой Иосифовной, могли они взять? Или кто-то еще был? Нотариус, врачи? – Редко приходящие никак не могли. Врачи бывали, без этого никак. Но я всегда была рядом. И, если Белла могла отвлечься, то я – ни–ког–да! Я там следила зорко за всем. – А… девушки могли? – Нет, не могли. Перстень хранился в сейфе. У них не было доступа. Могли взять только я, Дудин–младший да Кай. Всё. Больше никто. Мне перстень не нужен, да я даже и боюсь таких вещей – неизвестно, какая энергия за ними идёт. Мне уж давно пора собирать богатства не на земле, а на небе. Там нет ни ржавчины, ни воров. Там – настоящее богатство. Дудин? Зачем ему. Он довольствуется малым – посмотрите на него. Да ему и так достается столько много, что он жаловался мне, поскольку не знает, что с этим всем делать. А Кай – про него не могу сказать. Перстень исчез еще при жизни Беллы. Потому что, как ее увезли, я сразу квартиру заперла. Когда же вошли потом, стали полностью осматривать, перстня уже не было. Но вы не переживайте. Мимо меня перстень все равно не пройдёт. – Это почему? – Михаил сильно удивился, округлив глаза. – А так. Секрет есть. Перстень хранится в специальном футляре. Собственно, так он и подарен был. Футляр древний, сделан из… что-то вроде красного дерева. Но секрет в том, что открыть просто так футляр нельзя. Нужен специальный ключик. Без него не открыть. И предугадывая ваш вопрос скажу: взломать футляр не получится. Если будете ломать – то безвозвратно повредите перстень. Внутри перстень крепится особым способом – какой-то древний мастер придумал и смастерил. Открыть эдакий футляр только я могу. Я Белле клятву дала, что открою только наследнику. Этой клятвой и живу. Скоро время придет, когда я свою клятву исполню. А пока и помирать нельзя. – Теперь уж я вам все рассказала, что нужно. Молодец, что выслушали, – закончила Роза Соломоновна. Он откинулся на высокую спинку стула и смотрел перед собой. А Роза Соломоновна глядела своими большими темными глазами на него через очки. Михаил понимал, что она не торопится, а ему нужно попробовать уложить все новости в своей голове. – Пожалуй, – сказал он. – нужно было с вами раньше встретиться. Она ответила молчанием, а он продолжил: – У меня почему-то возникло чувство, что мне стоит еще раз пообщаться с Каем. Спасибо. Я пойду. Стоит мне с ним поговорить? – он вопрошающе посмотрел на хозяйку квартиры. – Не нужно на меня так смотреть. Самому нужно решить. Какой с меня уже спрос? Провожая его из квартиры, Роза Соломоновна произнесла: – Ох, Беллочка, Беллочка! Скоро, чувствую, встретимся, дорогая. Скоро. *** Выйдя в переулок, Михаил позвонил Екатерине, и они договорились встретиться через два часа в кафе. Сегодня она цвела. Это замечалось за версту. И Михаил тут же был заражен этим состоянием душевного цветения. Они говорили и говорили. И вдруг Михаил сказал то, о чем думал всё утро: – Слушай, Катерина! Переезжай ко мне! – Неожиданно! Не пожалеешь о своем предложении? – Нет. Я всё обдумал. Зачем тянуть? – Давай еще устроим испытание друг другу. Потомим друг друга. Насладимся расставаниями. Тогда и встречи будут слаще. Согласен? – Нет. Не люблю томиться. – Тогда дождемся, когда ты меня выручишь в третий раз. Тогда и сговоримся, а? – Знаешь, мне вот кажется, что теперь не я смогу тебя выручить, а ты меня. – Это как так? – удивилась Екатерина. – Есть у меня мысль… Рассказав о своих мыслях и планах, Михаил задал Екатерине вопрос: – Ну что, сможешь ты мне помочь? – Конечно! – ответила она, накрыв его ладонь своей. – Разве можно сомневаться? Если уж я захочу – то добьюсь. *** Вернувшись к себе, Екатерина легла спать, обдумывая то, что недавно услышала от Михаила. Конечно же, она понимала, что вопрос в первую очередь касается его работы, но всё-таки. Он попросил помочь, она согласилась. Будет делать всё так, чтобы ему понравилось. Интересно, подумала она, ведь это так первый раз, чтобы она на что-то согласилась, чтобы понравилось не ей самой, а другому человеку. Это по той причине, продолжалась ее мысль, что этот другой человек теперь для нее совсем не посторонний. Разве может она смотреть на него, как на постороннего? И не только потому, что они были близки, а по другой причине. Раньше, например, в отношениях с Максимом, она прежде всего старалась угодить самой себе. Добивалась этих отношений, потому что ей было интересно и приятно. Сейчас – хочется, чтобы приятно стало Мише. Почему? Неужели это и называется любовь? Странное слово. Никто никогда не объясняет, что оно значит, но только тем и занимаются, что безустанно твердят. Не значит ли это, что она сама, Катерина, может чем-то пожертвовать ради другого? Не значит ли это, что, когда ему будет приятно, то и ей будет приятно? Ох, непросто разобраться!