— Прости меня, Мили. Я подошла к нему еще ближе и взяла за дрожащую руку, видя, как его обжигает мое прикосновение. Несмотря ни на что, я была ему благодарна. Я не испытывала злости и ненависти, как прежде. Но простить не могла. — Спасибо тебе, Кит… и прощай. * * * Я вернулась в номер, когда Люси говорила по телефону с небольшой кухни. Я заглянула к спящему маленькому Джеймсу, который все еще дрых без своих сладких маленьких пяточек, и пошла на голос. — Это Сэм? Люси положила трубку и, пытаясь сохранить спокойствие, произнесла. — Да. — Есть новости? — с содроганием в сердце спросила я. — Пока нет. Он скоро будет здесь… Мили… это еще ничего не значит. Прошла всего ночь и поиски могут… Но я оборвала ее на пол слове. — Я пойду к Джеймсу. — Хорошо… * * * 7-е сентября. Годовщина. 00:00. Джеймс. В кромешной тьме я чувствую тяжелое звериное дыхание и слышу громкое утробное рычание. Я иду в абсолютной темноте, не видя ни малейшего намека на свет в конце тоннеля. Я хочу открыть глаза, но не могу. И в этой мгле я иду с одной лишь мыслью о ней и к ней одной. Но нет ни выхода, ни входа, ни сраного указателя. Я словно потерялся в этом мраке. Вдруг яркая вспышка ослепляет меня. И из кромешной черноты на меня несется огромный необузданный зверь. Он вонзается в меня своим острым клювом, впивается когтями, проникает в мою грудь под кожу, расправляя в ней гигантские крылья, заполняя мои внутренние органы и вены, и глухо рычит на фоне пасмурного неба после проливного очищающего дождя. — Я всегда спасал тебя, Джеймс. И теперь я знаю, за что и ради кого. И я спасаю тебя сейчас, спасаю навсегда и буду хранить… за то, как ты жил, за то, что ты сделал и ради нее. Мои глаза распахнулись, я резко сел в воде у мелкого берега и начал дико кашлять, падая на ладони, едва ли не выплевывая свои легкие. «Я жив…» Я осмотрелся, пытаясь понять, насколько далеко меня унесло от цели. Вдали показался дым и озаряющий небо огонь. Горел тот самый дом… «Нам туда.» Продрогнув до мозга костей, весь грязный, как черт, к начинающемуся рассвету я добрался до пепелища, неподалеку от которого вдоль высоченных сосен расхаживал из стороны в сторону мой лучший друг. — Не меня ждешь, соколиный глаз? — О, Боги! Гриф! Я знал! Дружище кинулся ко мне с распростертыми объятиями. Мы крепко обнялись, смачно прихлопывая друг друга по лопаткам, и я кивнул в сторону еще дымящихся руин. — Крутой ориентир. — Идея Мили, — горделиво произнес Сэм, а внутри меня все сжалось до величины макового зернышка при мысли о любимой. — Где она? — В городе ждет не дождется тебя. — Едем… едем быстрее. * * * Мы вошли в гостиничный номер, где, укутавшись в клетчатый плед, полудремала Люси на крохотном сером диване под тихий звук телевизора. Когда дверь щелкнула, она подскочила и, увидев меня, с визгом бросилась мне на шею. — Джей! Я говорила! Я так и знала! Из комнаты раздался детский плач. — Ну вот. Джеймс проснулся. Где Мили? — я не мог сдержать улыбки, мечтая скорее заключить ее в свои объятия. — Она у Джеймса. Но плач не успокаивался, что показалось нам подозрительным, и никто кудрявый не выбегал броситься мне на шею, и мы все втроем рванули в детскую. — Дорогая, а ты с чего взяла, что она здесь? В полном недоумении задал мой вопрос Сэм, а несчастная Люси забормотала не очень разборчиво, но когда я уловил ход ее речи… — Мили пошла… она сказала, что она пошла к Джеймсу… и я подумала, что к нашему сыну… «Твою мать…» * * * — Сэм, пожалуйста, быстрее… — Быстрее эта тачка не едет… «Черт!» Мы неслись обратно к проклятому утесу на огромной скорости. Мои колени ходили ходуном, и я кусал свои крепко сжатые кулаки от страха, который беспощадно душил, лишая меня кислорода. — Ну почему ты не сказал Люси по телефону, что ты едешь со мной⁈ — напал я на друга, инициатива которого наказывала меня очень жесткоко. — Гриф, прости… я думал сюрприз будет… — Сюрприз удался! «Мили… только не делай глупостей…» Глава 18 Сотрясение Глава 18. Сотрясение Джеймс. Выпрыгивая из тачки на ходу на подъезде к цели, я понесся ураганом к утесу. Заметив ее, я сбавил ход, ибо моя малышка, моя маленькая любимая крошка сидела на самом краю пропасти на камешке и читала, мать ее, книжечку. Мой грифон порхал невесомой бабочкой в груди, едва приземляясь на когтистые лапы, и мечтал скорее объять своими могучими крыльями свою змеечку, свою Горгошечку.