— А меня Адам. Девушка усмехнулась, повторяя мои мысли вслух. — Да ладно⁈ Серьезно⁈ Ее на мгновение вскинутая бровь заставила меня усомниться в ее ангельском характере. — Я серьезно. Могу показать водительское удостоверение. Сходим в мою тачку? Я указал на свою горячо любимую красную Феррари, вторую спортивную крошку в моей коллекции. Девушка посмотрела на машину в цвет моего пиджака, на мою ехидную ухмылку… на тачку… на меня… — Что тебе нужно от меня⁈ — грозно бросила мне дерзкая монахиня. — Тише, крошка, ты чего так разошлась? Это же ты мне не поверила. — Отвали!!! Понял меня⁈ 'О-хо-хо… монахини так не говорят…2 По необъяснимым для меня причинам мышка кипела страстной яростью, пятясь назад, стреляя в меня из своих глаз цвета бездонного океана, не замечая высокую цветочную клумбу. — Аккуратно. Наступая себе на одеяние, она оступилась, спотыкаясь о вазон, и плюхнулась на траву, теряя с головы свое нелепое покрывало. — Ты рыжая… — Что⁈ — Рыжая-бесстыжая. Я невольно сказал это вслух, а открывшаяся моему взору дерзкая пленительная огненная лиса уже сверкала пятками в сторону жилого комплекса. Я рванул к машине и, молниеносно доставая водительские права, понесся следом, заливаясь смехом. — СТОЙ! Стой бесстыжая! — Да пошел ты! «Ну уж не-е-ет!» Она захлопнула дверь прямо перед моим носом, и показала язык в маленький стеклянный квадратик, взглядом пробегаясь по документу, который я приложил в подтверждение своего имени… и сбежала внутрь. «А-ха-ха-ха, вот егоза! Кто же ты такая⁈» Но на мою удачу или по воле судьбы, я увидел подходящую к крыльцу матушку и тут же налетел на нее с расспросами. — Мама, что за новая монахиня у вас? — Адам⁈ — изумилась уставшая женщина. — Я думала, ты уже уехал, дорогой. — Нет еще. Я, пожалуй, задержусь. Так что там с новенькой? — Ах, да… Ева Блэк. С неделю здесь. Она еще не монахиня, она не приняла обет, — повествовала матушка под мои мечтательные мысли. «Очень хорошо… хм… Блэк Найт — „черная ночь“… идеальное сочетание.» — Она совсем недавно переехала из Нью-Йорка. Ты ее знаешь? — Нет. Я ее не знаю, мам… пока что… — я сощурился, и в моей голове созрело дикое желание узнать ее поближе, а мама схватилась за сердце и заголосила. — Адам! Что ты задумал⁈