— Ладно. — Оливия указала на меня. — Но если что-то понадобится, позвони мне. — Ее телефон пиликнул, и она достала его из кармана, читая сообщение на дисплее. — Брейдон здесь. Говорит, что дом выглядит пугающе, и он не хочет выходить из машины. Я взяла подушку со своей кровати и зажала ее под мышкой. — Иди, возьми Брейдона и проведи ему экскурсию по дому, пока я медленно спущусь по лестнице. Оливия побежала по коридору, а я хромала следом. К тому времени, когда я добралась до первого этажа, сбитого с толку Брейдона вели наверх. Пока ждала их, я наполнила полотенце льдом, положила его на журнальный столик и бросила подушку на диван, затем пересекла комнату и подошла к столу Бернадетт, чтобы стащить блокнот, ручку и «Леджер Куэйдов». Прихрамывая, вернулась к дивану, переложила подушку за спину и подняла ногу к завернутому в полотенце пакету со льдом. Чувствуя себя не в своей тарелке, я осмотрелась. Мне нечасто доводилось валяться без дела на диване. Такое странное ощущение. — Мальчикам здесь понравится, — одобрил Брейдон, пересекая комнату с огромным мешком для мусора и ставя его у панельной двери. Он взглянул на окна и перешел к стеклянной стене. — Да, им бы понравился дом, но не думаю, что им захочется оставаться здесь с Бернадетт, — поделилась я с ним. — Когда она рядом, здесь совсем другая атмосфера. — Правда. А где вообще Бернадетт? — спросил Брейдон. — Понятия не имею. — Я переместилась на диване, чтобы посмотреть через плечо на Оливию. — Тебе не кажется странным, что ее здесь нет? — Не особо. Я к тому, что мы знаем о личной жизни Берни? — Абсолютно ничего. — Именно. Откуда нам знать, может, она четыре дня в неделю танцует танец живота в городе. Я содрогнулась, представив, как Бернадетт впихивает свои телеса в наряд. Брейдон, должно быть, подумал о том же, потому что на его лице появилась гримаса отвращения. — Если я узнаю, что эта история с танцовщицей живота — правда, я снова от нее отрекусь. Оливия хихикнула, войдя на кухню. — Ты голодна? — Нет, — соврала я. — Неужели? Что ты ела сегодня? — Большую упаковку овсяного печенья. — Я потерла живот, подмигнув Брейдону. — Я объелась. И больше ничего не смогу съесть. — О, это очень плохо, — заявила Оливия, закрывая дверцу шкафа. Держа в руке бумажные тарелки, она подняла их вверх. Другой рукой она подхватила пакет с едой на вынос. — Полагаю, ты уже наелась до отвала, чтобы попробовать тефтели, которые купил Брейдон, верно? Я села ровнее, потирая руки. — Захвати салфетки. Я умираю от голода. Брейдон опустился в кресло у стеклянной стены. — Неужели ты думала, что я заставлю тебя есть стряпню Оливии после такого ужасного дня? — Всегда лучше перестраховаться, когда Оливия находится рядом с кухней. — Вы оба не верите в меня, — проворчала Оливия, неся бумажные тарелки, салфетки и контейнеры с едой. Она поставила все на журнальный столик, а затем вернулась на кухню. — Воды или лимонада? У Бернадетт выбор ограничен. — Лимонад, — отозвалась я, принимая сэндвич, который протягивал мне Брейдон. — Я тоже буду лимонад, — ответил Брейдон. — Давай я тебе помогу, Олли. — Брейдон подмигнул мне, переходя на кухню и забирая у нее два стакана. Мы оба знали, что один из нас останется без лимонада, если он не поможет его донести. Оливия отнесла третий стакан и поставила его на журнальный столик, после чего села на пол, прислонившись к передней части дивана. — Какие у тебя планы на остаток дня? — спросила она. — Мне все еще нужно просмотреть «Леджер Куэйдов». — Я кивнула на книгу. — После этого не знаю. Я бесполезна для дела Тауни, пока не разберусь, как работают эти экстрасенсорные штучки. — Разве Бернадетт не обещала научить тебя? — спросил Брейдон. — Бернадетт не берет на себя никаких обязательств. У нее все расплывчато. — Да, это так, — хихикнула Оливия. — Эй, мы должны порыться, пока ее здесь нет. — Зная Бернадетт, у нее везде установлены камеры или сигнализация. — Вот черт, — проворчала Оливия, наморщив лоб. — О, чуть не забыла, — добавила она, глядя на меня, — миссис Полсон организует добровольцев для покраски и уборки в этот вторник. И она получила наводку на бесплатные картотечные шкафы. Она заставила Ноа отвезти ее посмотреть на них. — Ух ты, дела с офисом идут быстрее, чем я предполагала. Но если я не окажусь в тюрьме, то обязательно приду. И Брейдон, и Оливия поморщились, но ничего не сказали. Я посмотрела на Брейдона. — Насчет моего дела… Лицо Брейдона приняло игривое выражение. — Я думаю, сто баллов, — поддразнил Брейдон, откусывая от своей порции. — Мы оба знаем, что наша игра в очки не поможет. И баланс на моем расчетном счете тоже. Как думаешь, каковы мои шансы использовать дом в качестве залога для банковского кредита? Мне понадобятся деньги на судебные издержки. Брейдон, сглотнув, покачал головой. — Все активы записаны на имя Фрэнсиса до тех пор, пока они не перейдут в собственность наследника, а это произойдет не раньше, чем полиция и страховая компания оправдают тебя. Это может занять месяцы, если не годы. — Я могу пока оформить счет на юридические услуги? Пока не разберусь с деньгами? — Я не беспокоюсь об оплате, — откладывая свою еду, сказал Брейдон. — Но все-таки считаю, тебе стоит подумать о другом адвокате. Если дело в деньгах, мы с Оливией заплатим за все, что понадобится. — Я отказываюсь нанимать высококлассного городского адвоката не из-за денег. Ты знаешь местных игроков и знаешь, как с ними обращаться. Пока мне не грозит пожизненное заключение, я хочу, чтобы ты представлял мои интересы. — Я поставила свою бумажную тарелку на журнальный столик. Я съела всего несколько кусочков, но мой желудок сжался в комок, его все еще мутило от наркотиков. — А когда Бернадетт вернется домой, я попрошу у нее документы на грузовик, чтобы продать. Этого будет мало, но для начала сойдет. — Посмотрим, как пройдет вскрытие, — заметил Брейдон. — А до тех пор я буду брать с тебя десять баллов каждый раз, когда мне придется бежать в полицейский участок или в суд, чтобы представлять твои интересы. Я покачала головой, улыбаясь. — Я так не думаю, господин адвокат. Вам следовало бы обсудить это, прежде чем меня представлять. Брейдон рассмеялся. — Хорошо, пять баллов за уже оказанные услуги и десять баллов в дальнейшем. — Два балла за то, что ты раньше присутствовал в полицейском участке. Ты ничего не делал, только сидел там. И я добавлю пять баллов за то, что ты пришел ко мне домой сегодня утром. Итого семь баллов, и я согласна на десять баллов за услугу в дальнейшем. — Договорились. — Брейдон снова взял в руки свою тарелку. — И я выплачу один балл сейчас. — Я посмотрела на Оливию. — Сегодня днем Оливию остановили за то, что она в очередной раз проскочила через перекресток. Оливия бросила в меня подушку, смеясь. — Ненавижу эту игру. Я откинулась на спинку кресла, потягивая лимонад, пока Брейдон читал лекцию об их страховых тарифах и ее нежелании соблюдать правила дорожного движения. Глава 10 После позднего обеда Брейдон и Оливия уехали, а я устроилась под пледом на диване и принялась читать Леджер. Я планировала просто бегло ознакомиться с ним и записать свои вопросы. Позже я смогу расставить приоритеты в своем списке, чтобы приставать к Бернадетт с расспросами. Она не очень-то любила делиться информацией, поэтому мне нужно выработать определенную стратегию, иначе я потрачу годы впустую, пытаясь получить ответы. Кроме того, мне хотелось отвлечься. Сложные чувства, связанные со смертью отца, бурлили в глубине души. Я не готова посмотреть им в лицо. Пока не готова. Не сейчас, когда так много неясного в том, что произошло. Я открыла первую страницу леджера и просмотрела семейное древо. Начав со своего имени и продвигаясь вверх по ветвям, я делала пометки в блокноте. Заполнение первого листа не заняло много времени, но прежде чем перевернуть страницу, я просмотрела свой список вопросов. Большинство из них сводились к любопытству по поводу истории моей семьи. Почему в наше время моя тетя Перл умерла при родах? Почему некоторые имена, например, мое, имеют инициалы в скобках? Я обвела в блокноте «Л.Д.» — инициалы рядом с моим именем. А что случилось с моей двоюродной теткой, тетей Бернадетт? Жива ли она еще? В семейном древе не значилось даты ее смерти, только ссылка на «Дом Кэрролла». Я перевернула страницу блокнота, затем перешла к следующему разделу леджера, где начинались рукописные дневниковые записи разных членов семьи. Записи охватывали более ста лет. Большую часть я бегло просмотрела, но не удержалась и втянулась в некоторые наиболее шокирующие истории. Поколение за поколением рассказывали о смерти и несчастьях, некоторые из которых случались по их собственной вине. На полпути я начала замечать некоторые тревожные закономерности.